– Интересно… – озадачился Денисов.
– А жизня, Федор, – оживился шаман, – жизня – она вапче таперича антиресная повелась! Ты слыхивал ли, што людишки до звезд добрались? Я вот помню, манинькой был, так меня наставляли: Млечный Путь – это дорога Дога, темно пятно на Луне – это девка с ведром, котору Дог туды в сердцах закинул. Ну, я-то как подрос да сил набралси, штоб по второму небу гулять, я сразу уразумел, где правдень, а где сказочки. Мабуть, и докинул Дог девку до Луны, но пятно не от нее образовалося. Я и про космос много разного смекнул, но объяснить никак не мог. А тут полетел Гагарин… – Фамилию космонавта Высший шаман произнес с восторженным придыханием. – Полетел – и все разглядел, как я и придумал себе в голове! Я вот вашу Советску власть токма за это и уважаю, што летать человека научили.
– А за другое, стало быть, не уважаешь? – усмехнулся милиционер. – Чем же она тебе так не угодила?
– Во-первы́х сказать – дороги, – с готовностью пустился в объяснения Химригон. – Уж вы мне этими дорогами таку дулю завернули, што просто язва-холера!
– Что ль не гладкие?
– Не с таво боку, не с таво! – возбужденно замахал руками шаман. – Аль не помнишь, Федор, как раньшее с городу сюды добирались? Токма водой, токма по реке! Бывалыча, пароходишко чап-чап, чап-чап, издаля его слыхать, да все по расписанию, раз в месяц. И высыпають на пристань всем народонаселением что Вьюшка, что Светлый Клин – за новостями, за письмами, за разговорами, за приежжими людями. Рази кто чужой за просто так сюды наведалси бы? И свои не стремилися уехать. Уж ежели кто собралси в город – так это цельное событие, к нему полгода готовятся, неделю на проводах гуляють! А таперича катаются кому не лень – туды-сюды, туды-сюды… Не-е, Федор! Вот оттого и спокойство раньшее было в жителях. Зайдешь в тайгу – сплошна красотень и спокойство! Ляжешь на бережку – обратно красотень и успокоение! Кажну птаху слыхать, кажну травинку видать. А нонче что? Нарубили просек, нарезали дыр в лесу, залили гудроном щебень – и коптят с утра до ночи, и коптят! Ни тишины тебе, ни приволья. По грибы пойдешь – аккурат на трактор наткнесси, под куст по нужде присядешь – а там уж кто-то незнакомый с городу сидит! Рази доброе это дело – дороги? Не-ет, Федор, я тебе точно говорю. Во-вторых сказать, из этого разреза и другой разворот деетси. Ты коллехтивизацию застал ли? Во-от! Ты ж знашь, я большого обчества страсть как не уважаю, потому как к природе лаской направленный. Ну и на кой ляд меня в колхоз загонять?! Свое хозяйство я и без посторонней помошчи тянул, а чужого хозяйства мне не надоть, хучь йиво и народным назвали! Все эти собрания, бригады, ячейки-сельсоветы, крик, шум, гам – така язва, Федор, така холера! Вот и ушел я глубехонько, вот и укрылси в тайге через эти ваши дороги и Советску власть! – Он перегнулся через стол и доверительным тоном поведал: – Я ить и рекрутеру по той причине отказал, што обратно коллехтивизация получацца!
– А вот Николай работает в колхозе – и ничего, и ударно! – на секундочку развеселился Денисов.
– А я приду поглядать на йиво лет через писят! – возмущенно возразил шаман. – Думашь, он все ишшо в колхозе горбатиться будет? Ой ли? – Химригон снова поерзал, пошевелил жидкими бровями, размышляя, выпустил струйку табачного дыма. – Да и не продержится, поди, Советска власть ишшо писят лет.
* * *
– А ить ты узнал Леньку-то! – с утвердительной интонацией произнес участковый, когда шаман покинул дом. – Не знаю, приметил ли энто Химригон, а я уж наверняка приметил.
– Узнал, конечно, – легко согласился Николай.
– Он и тебе предлагал в секретное сообщество вступить?
– И мне. Он тут для того и был, чтобы искать таких… как мы с вами. Иных.
– Для энтого? Разве? А я вот слышал, что он картами промышлял, агронома вашего за недоплату наказал, стройматериалы похитил. Энто как же?
– Маленький жадный глупыш! – улыбнулся Крюков с оттенком презрения. – Ему серьезное дело доверили, а он решил заодно заработать. Если бы мне такое дело доверили…
– Ну, так ты бы согласился в общину вступить – глядишь, и доверили бы, – скучным тоном сделал подачу Денисов.
– Был бы один – согласился бы, – снова спокойно и просто признался Николай. – Но у меня теперь семья, мне не до шуток, не до экспериментов. Как же я Катюху-то оставлю? Мне без нее жизнь не мила станет.
– Энто точно? – прищурился пожилой отец.
– Точно, точно, – устало отмахнулся зять.
– И не пожалеешь?
– Как знать? – рассудительно пожал плечами Николай. – Мож, когда-нибудь и пожалею, а сейчас думать об этом даже не хочу. У меня другие заботы – хозяйство свое поднять, супругу всем нужным обеспечить, сына вырастить…
Он осекся и взглянул на Денисова то ли с тревогой, то ли с надеждой. И снова наплыла на сердце холодная вязкая жуть, и снова дыхание застряло посередь горла.
– Ты на энтот счет пока не волнуйся, – успокоил зятя Федор Кузьмич. – Я про энту проблему поподробнее постараюсь узнать, посоветуюсь… ну, ты уж и сам знаешь, с кем я посоветуюсь.
– Забрать не позволю! – вдруг взбрыкнул Николай, и Денисов увидел, как напряглись его кулаки, как вздулись жилы на шее, как заиграли желваки.
– Что забрать? – не понял участковый.
– Не что, а кого! Сына забрать не позволю! Знаю я вас, Светлых! Изолируете ребенка, свяжете его своими заклинаниями, чтобы Силу нарастить не смог…
– О-хо-хонюшки… И откель же ты нас, Светлых, так хорошо знаешь? Сына у тебя забрать, а как же… Вот дурной!
* * *
Легкой рысью возвращаясь на цыганском коне в Светлый Клин, Денисов снова прокручивал в голове разговор с Николаем. Лукавства в молодом трактористе не было ни малейшего – переживал он, шибко переживал, настолько, что рискнул поругаться с законной женой, лишь бы убрать ее с глаз Химригона. Конечно, на Кощея древний шаман походил мало, ну да мало ли что ему на ум взбредет? Похитит Катерину Прекрасную, уволочет ее в свою чащобу и там под защитой вековых друзей-кедров да свирепых друзей-медведей станет дожидаться рождения будущего Великого шамана. Ну а почему нет? Ежели Николай о Светлых подобное мнение сложил, то уж о Темных в этом смысле ему еще проще придумать.
Вера Крюкова в то, что у отца Катя находится в большей безопасности, была наивна и преувеличенна. Даже вдвоем с руководителем районного Ночного Дозора участковый вряд ли смог бы одолеть Химригона, вздумай тот выкрасть дочку из родительского дома. И вот здесь Николай вел себя уже не как обычный человек, а как среднестатистический Темный – спихнул проблему на другого. Ты, папа, дескать, умный, взрослый, твое участие закономерно, твоя неуступчивость в данном вопросе предсказуема – вот и флаг тебе в руки! Впрочем, Николай, слабо пока разбирающийся в иерархии, возможностях и силе Иных, наверняка держал в уме артефакт, которым владеет тесть, вещицу, которая заставляет трепетать тех, кто рангом пожиже, и позволяет Денисову с тем же Химригоном общаться практически на равных. Не понимает молодой Темный, что не грозное оружие заставляет Иных с уважением относиться друг к другу, а долгая история их жизни и факты, в этой истории присутствующие. Скажем, Высший шаман мог благосклонно относиться к Светлому не потому, что тот двадцать лет назад задействовал «Светлый Клин» против банды Темных, а потому, что не задействовал его двадцать три года или семнадцать лет назад, хотя повод оба раза был. Ведь если есть возможность решить все дело пусть и не миром, но вполне гуманными, человеческими средствами, то надо расшибиться, а решить именно так.