Догнав длинноногого Блейлока, полковник решил поговорить с ним начистоту.
— Послушайте, сеньор Блейлок, — обратился он к его спине, — я рад, что нам выпал шанс побеседовать. Тот немного замедлил шаг, поравнялся с Камачо.
— Мы нуждаемся в помощи, — продолжил полковник, — которую вы могли бы оказать нам, если бы сумели вывести горожан из спячки. Или, если это вас не обидит, из некоего мечтательного состояния, в котором, кажется, они пребывают со времени окончания последней войны с Мариком и Сан-Цзу. Пора как-то убедить их, что речь идет не о вымышленных чудовищах, а о реальной перспективе ожесточенного сражения.
Блейлок неожиданно громко хмыкнул — трудно было понять, то ли это возглас ярости, то ли это он так рассмеялся. Или, может, послал полковника к черту?
— Хорошо, полковник, — чистым и ясным голосом продолжил Блейлок. — Я тоже постараюсь быть откровенным. С того места, где мы сейчас находимся, ваши по стоянные напоминания о некой угрозе со стороны новоявленных «ронинов» кажутся несколько преувеличенными. Или, я бы сказал, притянутыми за уши. С нашей планеты трудно различить контуры предполагаемой агрессии. Согласитесь, дыма без огня не бывает, и мы здесь, на Тауне, должны были бы располагать какими-нибудь свидетельствами подготовки нападения, хотя бы косвенными… Однако их нет. Теперь являетесь вы и звоните во все колокола: спасайтесь, спасайтесь!.. Вам не кажется, что мы вправе подозревать вас в какой-то нечистой игре? Не вас лично, поймите меня правильно. Вы служака, и люди ваши — служаки до мозга костей. Неужели вы полагаете, что мы не выяснили все детали вашего, так сказать, славного прошлого? Я, например, не сомневаюсь в вашей порядочности и честности, но что это меняет по существу, если вас используют какие-то темные силы? В этом случае нам ничего не остается, как любыми способами попытаться отстоять свою независимость.
— Чандрасекар не из тех, кто бросается словами и затевает подобные, как вы выразились, нечистые игры. Если вы действительно внимательно ознакомились с нашим славным путем — я говорю об этом без всяких кавычек, я горжусь своими ребятами, — то наверняка сознаете, что мы никогда бы не пошли на службу к человеку, чья репутация дает основание полагать, что мы можем быть втянуты в преступный сговор. Для нас это вопрос жизни и смерти. У вас есть за что зацепиться, у вас есть родная планета. Мы же существуем в подвешенном состоянии -сегодня здесь, завтра там, — и нашим основным капиталом является честь. Ею не торгуют! То есть ее можно продать, но только один раз. Потом уже каждый наниматель поостережется иметь дело с теми, кто способен на нечистую игру. Но это, выражаясь вашим языком, так сказать, философия. Приведу факты, которые, на мой взгляд, очень весомы. Дядюшка Чанди вложил такие средства в ваши предприятия и в нашу переброску на Таун, что трудно поверить в его личную заинтересованность в агрессии. Совсем наоборот, стабильность на Тауне для него — важнейший вопрос. Далее, в настоящий момент всякая агрессия со стороны Синдиката против направления Сарна-Марч и против Тауна конкретно исключена. Это утверждение бесполезно оспаривать. Итак, с внешними причинами мы разобрались…
Блейлок не перебивал — теперь он шагал с полковником в ногу. Тот продолжил:
— Следовательно, причина неприятия нашего полка лежит во внутренней политике. Вот я и прошу вас о помощи в деле убеждения всех, что опасность, о которой я говорю, не выдумана…
— Возможно, — перебил полковника Блейлок. — Но вдруг ваш толстяк имеет какие— то иные виды на Таун? Помимо вас, конечно. Кто знает, не поставил ли он себе цель полностью поработить Таун экономически. Для этого ему и понадобился мощный военный кулак. Так, на всякий случай. Да, я готов согласиться с вами, что положение не простое, мы очень уязвимы. Могла кому-нибудь прийти в голову мысль воспользоваться этим? Могла или не могла, я вас спрашиваю?.. Ведь для человека с улицы подобные вопросы куда важнее, чем слухи о мифической угрозе.
— Но факты! — воскликнул дон Карлос. — Мы привели горы убедительных свидетельств, а с вашей стороны слышим одно и то же: досужие размышления о тайных угрозах и поиски тех, кто спит и видит, как бы поработить Таун. Только почему-то эти усилия направляются не разумом, а исключительно чувствами. Мне ли объяснять вам, чем чреват подобный самообман! Мы ничего не скрываем, а в ответ видим усиление ненависти и слышим соображения, подобные, вашему: мол, дядюшка Чанди решил поработить Таун экономически. Если бы он пошел на это, лучшего исхода для вас придумать трудно. Но, сеньор Блейлок, вы же сами прекрасно знаете, что это абстракция, мираж. Чтобы таким образом положить планету в свой карман, даже у дядюшки Чанди не хватит средств. А вы когда-нибудь видели свихнувшегося предпринимателя, кладущего яйца в одну корзину? Чтобы какой-нибудь Кусуноки одним ударом оставил его нищим? Блейлок пожал плечами.
— Мы, дон Карлос, живем в ужасное время. Все, что вы сказали, убедительно, логически взаимосвязано, но мы слишком часто были свидетелями того, что в такую смутную пору происходят вещи совершенно непредсказуемые. Все свидетельства, представленные вами, могут быть поддельными. Если исключить два последних года, вы десятилетиями сражались с драками, — а теперь вдруг агитируете за них. — Да не за них, а за вас!..
— Подождите! Факт, что большинство нашего населения — и я в том числе — уверено на все сто процентов: против воли Координатора в Синдикате ничего не происходит. Мы слишком хорошо знаем цену свидетельствам, представляемым Корпусом Внутренней Безопасности.
«Не похоже, — подумал про себя полковник. — Вы давно потеряли ориентацию на рынке торговли секретными сведениями и подходите к ним с дедовских позиций. Вы и прежде проницательностью не отличались. Откуда ей взяться, проницательности, в этом медвежьем углу, в провинциальном захолустье?»
Дон Карлос ошибался. Он, например, не знал, что глава КВБ Сама Улыбка подозревал дядюшку Чанди в налаживании контактов с Кланами. Только Касси догадывалась об этом, но она была вынуждена держать язык за зубами, так как не располагала теми доказательствами, которые в конце концов попали в руки Сабхаша Индрахара. Именно поэтому Девятый легион Призраков обрушился на Всадников Камачо. Во время сражения дядюшка Чанди едва не погиб. Единственная деталь, в которой Сама Улыбка и Индрахар ошибались, заключалась в том, что у Чандрасекара и в мыслях не было предавать своего племянника Теодора Куриту.
Конечно, если бы полковнику были известны обстоятельства этого дела, он куда осторожнее пользовался бы в разговоре такими понятиями, как «убедительные свидетельства», «неопровержимые факты», «логика» и «разум». Он бы не стал с доверием относиться ко всему, что сообщал Корпус Внутренней Безопасности.
Говард Блейлок опять вырвался вперед, потом неожиданно остановился, повернулся и глянул на полковника в упор.
— Вы знаете, что даже сэр Озрик не верит в эту историю о предполагаемом нападении? Он поддерживает вас только потому, что рад любой возможности повысить боеспособность своих частей. Поймите его — он остался с хромоногим калекой полком. Его теперь можно использовать только как поддержку — после стольких-то лет ощущения силы и вседозволенности под крылышком маркиза. Полковник не ответил. Они опять зашагали в ногу.