Следующая попытка вздохнуть оказалась более удачной: в легкие попало больше воздуха. Джоанна почувствовала запах чего-то влажного. Вода? Нет, что-то другое. Что-то со знакомым, приторным привкусом. Запах, привычный на поле боя. Кровь. Да, это кровь.
«Может быть, это моя кровь? И что так жутко на меня давит?»
Вздохнув еще раз, Джоанна ощутила запах промокшей одежды.
Она попыталась шевельнуться. Моментально все тело пронзила острая боль. Причем единственное, что у Джоанны получилось, — это дернуть левой ногой. Ничего не вышло, когда она попыталась пошевелить руками. Создавалось такое впечатление, что они отстрелены где-то у плеч. Как у безрукого робота. Это испугало Джоанну всерьез. Но вот в правой руке начало покалывать. «Значит, я, по крайней мере, однорукая». Странно, но такой вывод утешил ее.
Еще один вздох. Ничего нового.
Вдруг возле самого уха что-то словно взорвалось. Сначала Джоанна подумала, что звук этот предвещает смерть. Но нет — спустя секунду она была все еще жива. Такая смерть никак не устраивала Джоанну, одна мысль о ней вызвала приступ ярости. Джоанна собиралась умереть на поле боя, и никак иначе.
Правой щекой она ощутила чье-то теплое, слабое дыхание. На ней кто-то лежал. Навалившись на лицо Джоанны грудью и свесив рядом голову. Правда, Джоанну придавило еще чем-то — чем, она не знала. Но любая информация лучше полного неведения. Хоть что-то теперь начинает проясняться.
Раздался еще один «взрыв», и Джоанна поняла, что это стон. Как бы то ни было, чужая голова слегка сдвинулась в сторону, и через образовавшееся отверстие, казалось, хлынул поток свежего воздуха. Должно быть, от этого движения соскользнула душившая Джоанну ткань. Она несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь набрать как можно больше воздуха на случай, если лежащий на ней сдвинется обратно и вновь закроет доступ кислорода.
Человек пошевелился опять, и ее правая рука оказалась свободна. Потянувшись чуть вверх и назад, женщина почувствовала, как судорожно сократились ее мышцы. Пальцами она прикоснулась к чьей-то коже. Пошарив вокруг, она нащупала нечто похожее на скулу, затем волосы и ухо. Неудобно изогнув руку, Джоанна вцепилась в него и слабо потянула. Голова дернулась в сторону, и Джоанна почувствовала некоторое облегчение. Плечо пульсировало от боли, запястье, казалось, вот-вот сломается, но Джоанне как-то удалось ухватить человека за волосы и немного оттащить в сторону.
Она приподняла лицо на несколько сантиметров от земли, и к боли в запястье и плече присоединилась боль в шее. Тот глаз, что плотнее был прижат к земле, открыть не удалось, но это не имело значения, потому что другим Джоанна тоже ничего не видела. Скорее всего, была ночь, и все вокруг окутывала тьма.
Вместе с чистым воздухом пришел запах гари. Что-то неподалеку горело, однако огня не было видно.
Она несколько раз сильно зажмурилась, потом напрягла зрение, но все равно ничего не увидела. Затем опять расслабившись, чтобы прекратилась боль, принялась размышлять.
Что бы она ни делала, пошевелиться пока не удавалось. Правую руку то и дело пронзала боль; ею можно было чуть-чуть двигать, но и только. Конечно, можно попытаться этой рукой сдвинуть еще хоть немного того, кто лежит сверху, но надо подождать, пока утихнет боль в плече.
Однако даже в безвыходной ситуации у воина оставалось еще одно мощное оружие: голос.
Набрав полные легкие воздуха, Джоанна на миг задержала дыхание, а затем издала пронзительный, душераздирающий крик. Это был клич Кречета. Она научилась ему от давно забытого сиб-воспитателя еще в те дни, когда была слюнявым, хнычущим ребенком из сиб-группы. Ей говорили, что она воспроизводит крик птицы очень хорошо, хотя Джоанна слышала его всего пару раз, да и то на большом расстоянии.
Голова человека, лежавшего сверху, внезапно дернулась и упала на землю с глухим стуком.
— Что? — прохрипел он. Голос был Джоанне не знаком.
— Вставай, ты, — зашипела Джоанна. Она чувствовала, что у нее вряд ли найдутся подходящие слова, чтобы излить все негодование, всю ярость от собственного бессилия, ведь она не могла исправить нелепую ситуацию.
Мужчина дернулся вперед, больно ударив Джоанну по затылку. Она не обратила на это внимание.
— Я сказала, вставай!
— Что? Я... о черт!
— Что такое?
— Мои руки. Они у меня словно отсохли.
— Кочевник? Это ты?
— Нужно тщательно изучить этот вопрос. Наверное, это все-таки я, Джоанна.
— Не обращайся ко мне фамильярно.
— Джоанна, вместе с шаттлом мы оба врезались в холм, и оба не в лучшей форме. Сейчас не время соблюдать формальности.
— Я пошлю на тебя рапорт.
— Делайте, что хотите. О, проклятье!
— Почему ты все время ругаешься?
— Вы ругались бы позабористее, если б ваши руки приплюснуло так же, как мои. Они не слушаются меня. Поэтому я не могу встать. Могу лишь отметить, что, поскольку мои ноги лежат выше головы, мы находимся на склоне холма. Мое тело так вывернулось, что я до сих пор не понимаю, почему остался жив. Ноги вроде бы немного шевелятся, но они в чем-то застряли и вряд ли будут полезны. Я доложил вам о своем положении, капитан, теперь ваша очередь.
Джоанна попробовала изо всех сил дернуть рукой или ногой, но конечности почему-то отказывались повиноваться.
— Как там твои руки, Кочевник? Заработали?
— Я как раз хочу это проверить... Одна онемела совершенно, но другая вроде подает признаки жизни. Черт, почему ж так больно? Как только пытаюсь двинуть рукой, чувствую жуткую... о, вот опять! А хотя... Думаю, если... Да, вот теперь я могу ею шевелить. Но это было... Сейчас я опираюсь на локоть. Могу повернуться на бок, но, пожалуй, не более того. Что теперь?
— О, чертов болван!
— Оскорбления нам сейчас не помогут, Джоанна. Почему бы вам снова не издать такой же вопль? Или что это было?
— Я задушу тебя, если...
— Если сможете дотянуться.
— У меня одна рука свободна, и ее вполне будет достаточно. У тебя такая тощая шея...
— Я сейчас себя так плохо чувствую, что охотно позволю вам это сделать.
Джоанна чуть не засмеялась. Ей пришлось признать, что он прав.
— Кречет, — сказала она.
— Что «кречет»?
— Клич. Я имитировала клич Кречета.
— Ничего похожего.
— Как будто ты знаешь.
— Да. Мне случалось слышать, как кричит кречет.
— Вероятно, ты был ко мне слишком близко и поэтому крик показался тебе искаженным.
— Возможно. Только я думаю, что в нашем положении глупо толковать о птичьих криках.