— Лиля… — Он сжал ее руку. — Когда?
— Что — когда?
— Когда мы будем с тобой вместе?
— Я не знаю.
— Давай за нас, красивых и талантливых. — Они чокнулись бокалами. — Ты меня любишь?
— Я тебя люблю, — жалобно улыбнулась она. — Просто я нерешительная.
— Вот что. Давай так. Подождем решения Чащина. Как только он скажет, что сценарий его полностью устраивает и переписывать ничего не надо, мы объявим всем вокруг о нас. Обещай!
Лиля, замерев, смотрела на него испуганными, печальными глазами.
— Лиля! — строго произнес он.
— Хорошо. Я обещаю. Как только Чащин примет наш сценарий…
Они допили шампанское, потом Евгений поймал такси и поехал провожать Лилю. Опять остановились неподалеку от ее дома, стали прощаться под фонарем, светившим ярко среди деревьев, с которых еще не успела облететь вся листва. Евгений поцеловал Лилю в лоб:
— До завтра, мой ангел.
— Я не ангел! — засмеялась она.
— До завтра, мой демон. — Он опять поцеловал ее. — Мне все равно, кто ты. Я тебя люблю.
Лиля обняла его за шею, прижалась щекой к его щеке.
— Ну все, иди. Иди! До скорой встречи! — Евгений сам оттолкнул ее, не желая продлевать мучительное расставание.
— До скорой встречи, — сказала Лиля и убежала.
…Была половина второго ночи, когда Евгений вернулся домой. Открыл дверь своим ключом, осторожно разделся в прихожей. И увидел полоску света в комнате, где обычно работал.
Заглянул — Ира сидела на диване, пила воду из стакана. Почему-то рука, которой жена держала стакан, дрожала, вода лилась по подбородку, прямо на колени Иры. Рядом, на журнальном столике, — пачка таблеток, вернее, полностью распотрошенный блистер.
— Ты чего? — удивленно спросил Евгений. — Ира?
Жена выставила руку ладонью вперед, словно запрещая к себе приближаться.
— Ира? Тебе плохо? Да скажи что-нибудь! — Он подошел, затряс ее за плечи.
— Я. Все. Знаю, — полузадушенным голосом произнесла жена и подбородком указала на рабочий стол.
В первый момент Евгений ничего не понял. А потом — догадался. Жена залезла в почтовый ящик и все прочитала.
— Ира… — Он замялся, подыскивая подходящие слова. Потом махнул рукой: — Да. Да! И что теперь?!
Лицо жены исказила гримаса, она опять замахала руками, словно отгоняя Евгения. Он же схватил пустой блистер, попытался прочитать название лекарства. Спросил:
— Ты это все выпила? Ира?
Она упала на подушки и смотрела на него невидящими, пустыми, огромными глазами, и то ли дрожь била ее тело, то ли судороги…
— Алло. «Скорая»? Кажется, жена выпила таблетки… Я не знаю сколько, тут пустая упаковка. Приезжайте.
«Скорая» прибыла через десять минут.
Ире тут же промыли желудок, очень быстро привели в порядок. От госпитализации она отказалась — клялась врачам, что выпила случайно лишнюю таблетку.
— Это же суицид, вы понимаете, что мы обязаны реагировать на такие случаи? Вы понимаете, что нуждаетесь в помощи соответствующего специалиста? — настаивал на госпитализации фельдшер со «Скорой».
— Это не суицид! — страстно клялась Ира шепотом и указывала пальцем на закрытую дверь — там, в другой комнате, спал Леня. — Как я могла… При сыне… У меня маленький ребенок! Я не сумасшедшая!
— Да никто не говорит, что вы сумасшедшая…
— Я не всерьез. Женя, скажи им! — неистово шептала Ира. — Я просто хотела напугать мужа. Он загулял, да. И я перед его приходом выпила таблетки. Это не самоубийство, я ведь знала, знала, что муж вызовет врача, я знала, что ничем не рискую, я хотела напугать мужа…
— Подобное демонстративное поведение тоже является признаком…
— Женя, да скажи им!
Евгений наконец заговорил:
— Если мне в поведении жены хоть что-то, хоть чуточку покажется странным, я ее сам сдам в психушку. Правда.
— Ну смотрите, молодой человек, все на вашей ответственности. Все равно мы обязаны сообщить…
— Я понимаю, что вы обязаны, — перебил фельдшера Евгений. — Но такое произошло в первый раз, и я надеюсь, что это случайность. Это моя вина. Я постараюсь успокоить жену.
— Да-да! — страстно шептала Ира. — Я отказываюсь от госпитализации, я прекрасно себя чувствую… Все таблетки из меня вышли, вы сами видели, своими глазами, все десять штук…
Наконец, после новой серии препирательств, медики уехали, Евгений и Ира остались одни.
Ира — мокрая с ног до головы, дрожащая, с прилипшими ко лбу волосами, была похожа на упавшую в воду кошку. Она смотрела на мужа, и голова ее слегка тряслась. «Может, мы зря отказались от госпитализации?» — засомневался Евгений. Но он знал, сколь тяжело жена выносит все эти больницы, врачей, разговоры о лекарствах и болезнях…
Наверное, физически Ира в порядке, а вот с психологическим ее состоянием надо разбираться. И это его дело, а не врачей. Станет хуже — тогда пусть лечат жену профессионалы, но сейчас он, именно он должен успокоить, утешить Иру.
Евгений помог Ирине переодеться, уложил ее, закутал в одеяло, сел рядом.
Ночник — лампочка, мерцанием напоминающая свечу, — горел в изголовье кровати…
— Ты правда хотела наложить на себя руки, Ира?
— Да.
— А сын? Ты подумала о Лене? — напомнил он.
— Да. Чтобы тебе было больнее, чтобы ты, именно ты, мучился. Когда я умру и когда мой сын будет переживать из-за моей смерти… А ты — мучайся, глядя на него, потому что ты виноват!
— Я виноват. Но зачем наказывать Ленечку?
— Потому что это твой сын, и он — папин сынок, папа у него самый любимый! Как же, папа…
— Ира, ты не в себе. Я дурак, надо было соглашаться на госпитализацию! — схватился Женя за голову.
— Нет, нет, — бормотала Ира. — Я уже ничего с собой не сделаю. Порыв прошел. Я не хочу умирать. Я хочу жить.
— Ира, я виноват. Прости.
Кажется, Ирина и вправду перестала думать о смерти — ее агрессия перекинулась на мужа:
— Ты даже не потрудился поставить пароль, чтобы скрыть свою переписку с этой Лилей! Ты даже не удосужился стереть ее сообщения, ты сохранил их все!
— Ира, это моя вина. Но я не думал, что ты полезешь проверять…
— И в этом ты весь! — с ненавистью выпалила жена. — Это типично для тебя, Лазарев. Ты разгильдяй и пофигист. Ты чудовищен в своем разгильдяйстве!
— Ира, я сделал это не нарочно. Я не нарочно оставил всю переписку, — мрачно признался Евгений. — У меня не было намерения причинить тебе боль. Я не думал о том, что ты ее прочитаешь.