Правда, последний довод Сара отвергала.
Итак, он стоял, принимая поздравления, чувствуя себя своим в семье Форрестеров и в то же время с горечью осознавая, что вскоре ему придется их покинуть.
Леди Форрестер загорелась идеей прощального ужина, лорд Форрестер всецело поддержал ее предложение. Аманда прыгала, по-детски радуясь намечавшемуся празднику. Посреди всеобщей суеты, радости и шума к Джеку подошла Бриджет.
— Джек… не знаю, пригодится ли вам это на корабле, скорее всего нет. Но раз это ваша вещь, то ее, как я полагаю, следует вам вернуть.
Она сунула ему что-то в руку. Джек сразу понял, что это. На ладони лежали фальшивые усы, при дневном свете они выглядели такими маленькими и незаметными, что ему даже стало смешно, как можно было прятаться, причем небезуспешно, за таким пустяком.
Бриджет не могла обойтись без колкостей.
— Должна признаться, я ожидала услышать сегодня кое-какие известия, но менее всего ожидала услышать весть о вашем назначении.
— Для меня это тоже стало неожиданностью.
— Хочу сказать, что много думала кое о чем последние несколько дней. Знаете, я заметила, что в свете боятся открывать свои чувства, предпочитая скрытность откровенности. Вот и я, идя на поводу у здравого смысла, стеснялась своих чувств к вам.
Джек удивленно округлил глаза.
— Не надо, не надо, — отмахнулась Бриджет. — Лучше все-таки сказать об этом вслух. Но, признаваясь вам в своих чувствах, должна заметить, что мои чувства были не столь глубоки, и о них легко забыть. Что касается вас и моей сестры, то это совсем другое дело.
Она посмотрела ему прямо в лицо, честно и откровенно.
— Не представляю себе глубины ваших чувств к Саре. Могу сказать вам только одно, хорошо зная, сестру: ее чувства — зеркальное отражение ваших.
— Если это так, то почему она колеблется? — задал вопрос Джек больше самому себе, чем Бриджет.
— Ах, так она колеблется?
— Вот именно. Она не хочет выходить замуж за моряка. Но, как ни крути, я был и буду моряком. Черт, Бриджет, где же моя гордость?
— У женщин тоже есть своя гордость, как и у мужчин. Знаете, что я вам скажу? Дело вовсе не в том, что вы моряк. Это инстинкт самосохранения. Она просто боится. По правде говоря, разрыв с герцогом почти сломил Сару, и она смутно сознает, что если потеряет вас, то это станет концом для нее. Надо дать ей время.
В этот момент в гостиную вошел Далтон с подносом, заставленным бокалами с шампанским. Несмотря на то что в это время дня пить шампанское было рановато, все с воодушевлением принялись разбирать бокалы.
Без малейшей иронии Джек чокнулся с Бриджет:
— Время! Именно его у меня и нет.
После официального объявления о ее помолвке с Джеком прошло два дня. Два дня блаженного лучезарного счастья, хотя и омраченного кое-какими тягостными мыслями о будущем.
Сара была скорее уязвлена, расстроена, чем сердита. Все чаще и чаще в ее голове крутилась одна и та же мысль: он собирается ее оставить. Он обещал, но она хорошо знала цену обещаниям. Джейсон в свое время наобещал ей с три короба, а затем как ни в чем не бывало отправился в путешествие по Европе и, судя по всему, забыл даже думать о ней. А Джек, чем он так уж отличается? В конце концов, он ведь уезжает точно так же, как и тот. А потом… потом они забудут друг друга.
Итак, впереди маячила разлука. Надо было готовить себя к этому. Сара прекрасно понимала: ей опять придется пройти сквозь то, что она когда-то испытала. Опять придется притворяться, шутить, улыбаться и делать вид, что она разбивает чужие сердца… хотя на самом деле это у нее было разбито сердце.
Но в отличие от прошлого раза сейчас все должно было обойтись без такой скандальной шумихи. Кто сейчас был в курсе ее сердечных дел — Филиппа, ее муж, судя по бросаемым на нее взглядам, Бриджет, но не все светское общество. Теперь ей не придется читать любопытство в чужих глазах, видеть наигранное сочувствие и принимать сожаления…
Но тогда почему у нее было так тяжело на сердце, намного тяжелее, чем в прошлый раз?
Потому что это любовь, шептал ей внутренний голос.
Герцога она любила, но не так глубоко, скорее она просто плыла по течению, полагая, что у нее все будет, как у всех. Однако с Джеком все обстояло совсем не так. Их стычки и примирения, глубокое влечение друг к другу, детские воспоминания пробудили в ее сердце настоящую любовь. Она влюбилась по-настоящему… но любовь принесла ей не умиротворение и надежду, не ощущение защищенности и чего-то прекрасного, а болезненный страх лишиться ее.
Он сказал, что любит, и ночью она словно слышала его голос, повторявший эти слова вновь и вновь. Она вертелась на постели, снедаемая волнением, и никак не могла уснуть. Она знала, что недалеко от нее, в другой спальне, так же мечется он не в силах уснуть. Как ей хотелось сжать его в своих объятиях…
Можно было пойти к нему, прошептать те же самые слова и опять отдаться ему в надежде, что это свяжет их навсегда. Конечно, тогда он женится на ней. В конце концов, она может забеременеть — от такой возможности ей стало очень страшно. Она знала, что мужчины, как правило, придают этому не столь большое значение, как женщины. Если она скажет ему, что, возможно, забеременела, он, несомненно, сразу женится на ней.
Но все равно через неделю оставит ее. А ей ничего больше не останется, как ждать его. Кольцо на пальце не заменит любви, особенно если они увидят друг друга только года так через два.
Чувства к Джейсону прошли довольно быстро — всего за несколько недель.
Но с Джеком все было иначе. Джек не Джейсон.
Джек не Джейсон. Эти слова все время вертелись в ее сознании. Джейсон не знал о ней десятой доли того, что знал Джек. Джейсон никогда не волновал ее так, как волновал Джек. Это Джек приводил ее в состояние блаженного экстаза, чего Сара никогда раньше не испытывала. Более того, она была уверена, что так же действует и она на Джека.
Если он собирается оставить ее, то зачем так торопиться, спешить?
«Пусть лучше поскорее уезжает, — подумала Сара. — Так будет легче». Мысли ее совершенно спутались, логики в них не было никакой. Тогда его не будет рядом, в спальне, расположенной всего в нескольких метрах от ее спальни. Они не будут встречаться за завтраком, и он больше не будет шутить с Амандой, вызывая улыбку не только у сестры, но и у матери. После его отъезда в доме опять все войдет в привычную колею, скучноватую, зато такую спокойную. Опять начнется прежняя светская жизнь — рауты, вечера, балы, — ничего не значащая, бессмысленная, требующая лишь известной доли лицемерия и притворства, и больше ничего.
Итак, Сара была полностью на стороне Джорджины. За последние два дня стало ясно, что Джорджине, вероятно, предстоят те же самые испытания, что и ей.