Внезапно Артакс невольно улыбнулся. Судьба подшучивает над ним. Где-то там, на небе, наверняка есть бог, который от хохота за живот хватается, когда смотрит на него. Может быть, это даже сам Львиноголовый. Наверняка очень забавно наблюдать за его постоянными причитаниями. Раньше все его помыслы были устремлены на то, чтобы суметь заполучить себе хорошую женщину. Сейчас у него слишком много женщин! И они видят его насквозь — ну, может быть, не до конца, но они понимают то, что ему удается скрывать от глаз всех других. Глубже всех остальных они поняли, что в нем изменилось больше, чем просто поведение. Они знали его и Аарона лучше всех других. Они знали обо всех тех признаках, которые не могли измениться после падения и, тем не менее, теперь отличались. Даже несмотря на то, что девантару удалось добиться того, чтобы его лицо, рост и пропорции полностью совпадали со внешностью Аарона, слияние было не идеальным. Его конкубины заметили, что изменились его родинки. Что у него вдруг начали расти волосы в ушах, а пальцы на ногах стали безволосыми. Произошло превращение и с более пикантными аспектами его анатомии. Пожалуй, не было места во всей вселенной, где слухи распространялись бы быстрее, чем в гареме. И, несмотря на то что придворным нельзя было просто так входить в покои его жен, это вовсе не означало, что тайны будут там в целости и сохранности. И теперь только вопрос времени, когда пойдут слухи. Артакс не знал, что с этим делать. Зато знал, какое решение для этой проблемы выбрал бы Аарон. Он предал бы всех своих жен небесной смерти и выбрал бы себе новых подруг.
— Верно. И хочешь верь, хочешь — нет, это решение было бы более гуманным. А такая гаремная болтовня может вылиться в гражданскую войну, если какой-нибудь могущественный сатрап или священнослужитель решит, что ты обманщик. И будут десятки тысяч убитых. Ты еще можешь приказать убить девушек. Пока еще не поздно.
Артакс поднял голову и посмотрел на небо. Интересно, избавит ли его Львиноголовый когда-нибудь от этого голоса? Мужчина вздохнул. Сейчас не время размышлять об этом. Сейчас нужно отдать последний долг убийце Аарона. Слышишь меня, мучитель мой? Эти похороны превратят твою убийцу в героиню, и ты ничего не сможешь с этим поделать!
— Ты уверен?
Артакс принял решение игнорировать Аарона. Он смотрел прямо вперед, сосредоточившись на том, что видел перед собой. На собственном опыте ему пришлось убедиться, что Аарону тяжело пробиться к нему, если ему самому удается собраться с мыслями и ни на что не отвлекаться. Он будет смотреть на окружающий пейзаж и полностью сосредоточится на торжественности погребального ритуала.
Они почти достигли конца роскошной улицы. Теперь по обе стороны ее возвышались могучие статуи девантаров. Некоторые больше напоминали чудовищ, чем богов. Особенно тот, что с кабаньей головой и когтистыми лапами, что стоял, слегка склонившись. Артакс был уверен в том, что девантар мог придать себе любой облик, который ему нравится. Тогда почему некоторые из них чаще выступают в облике чудовищ? Некоторые мудрецы утверждали, что эти тела и без того представляют собой большую уступку людям, поскольку истинные облики девантаров настолько же чужды и непонятны, как собиратели облаков и загадочные Зеленые духи Нангога.
Артакс поглядел на Человека-вепря. Что скрывается за этой внешностью, если этот облик был создан для того, чтобы быть более приятным людям? Или за обликом Призывающей бури, с волосами из живых змей? За приземистым кузнецом богов, волосатым, словно обезьяна, и с руками, свисающими до колен? По сравнению с ними Львиноголовый казался благородным и величественным. Считалось, что все они равны друг другу. Ни один не был выше остальных. Так же, как и бессмертные.
Лишь в конце резко поднимающейся аллеи, которая, казалось, вела к самому небу, Артаксу открылся вид на Устье мира, тот огромный кратер, противоположный конец которого сливался с небом. Пропасть, ведущая в глубочайшие глубины Нангога. Никто никогда не добирался до дна кратера. Это была зияющая рана на теле мира, и множество историй рассказывали о ней. В одной даже говорилось, что это открытый рот спящей великанши.
Из темноты кратера поднимались отдельные горы с отвесными зубцами. Похожие на окаменевшие стволы деревьев колонны лежали друг поверх друга. Кое-где можно было разглядеть и изборожденные трещинами лестницы. Из отвесных скал вырывались наружу аркады и уходили в никуда. И все это в конце концов терялось в темноте пропасти.
Со дна кратера поднимался постоянный теплый ветер. А если поднять голову над кратером, то можно было увидеть дюжины крупных птиц. По крайней мере, они казались таковыми на первый взгляд, если не знать правды. То были герои и князья семи великих империй; товарищи бессмертных, погибших в Нангоге. А какое место больше подошло бы для витязей, годами путешествовавших на кораблях-дворцах, чем быть похороненными в небе?
От конца аллеи по краю кратера к каменному языку, находившемуся примерно на сто шагов ниже, вела широкая лестница. Это был единственный уступ скалы над отвесной стеной кратера. Семь золотых мачт, над которыми на теплом поднимающемся из глубин ветру развевались знамена бессмертных, служили единственным украшением в остальном скромной террасы. Вокруг системы для полета стояла небольшая группа священнослужителей. Тело эльфийки было пристегнуто к почти треугольному паруснику в четыре шага длиной, руки ее были раскинуты в сторону. Она была готова пуститься в свой последний путь.
Когда Артакс сделал первый шаг по лестнице, зазвучали фанфары. Ветер играл с его плащом. На нем был доспех, созданный для него девантаром, сверкающий шлем-маску он нес под мышкой. Мужчина торжественно ступал по лестнице, сопровождаемый своей многочисленной свитой. Верховный жрец корабля-дворца командовал священнослужителями, подготавливавшими эльфийку к последнему путешествию. Он с каменным лицом ожидал Артакса. Старик был в числе тех, кто высказывался вслух против этого спектакля.
— Ей не место здесь, великий, — с трудом сдерживаемым голосом произнес священнослужитель. — Она желала вашей смерти, и, при всем уважении, великий, кое-что из того, что я прежде ценил в вас, похоже, действительно умерло.
Артакс решил в данный момент проигнорировать его. Ох уж этот глупец! Аарон убил бы его за подобные слова. А он ограничится тем, что изгонит его и подберет для старика какую- нибудь очень отдаленную и строптивую провинцию.
Эльфийка была одета в чистые льняные одежды с желтой вышивкой на воротнике и руках. Ей зашили раны и спрятали швы под воском и густым слоем пудры. Волосы умершей были заплетены в косы и убраны назад. Артакс наклонился к ней и почувствовал запах самогона. Должно быть, ее вымыли, но за то время, что ее тело хранилось в одной из больших амфор на борту корабля, самогон глубоко впитался в ее тело.
Ее изумрудно-зеленые глаза потускнели. Накрашенное лицо казалось кукольным.
— Ты была храброй, — негромко произнес он и провел рукой по волосам. Проверил, как закреплены кожаные ремешки. Ее пристегнули к системе для полетов из ткани и бамбуковых трубочек.
— Она не имеет права находиться здесь, — снова зашипел верховный жрец. — Она подлая убийца. Бесчестная. Рабыня драконов. Она...