— Ну что? — Лидриэль было досадно, что она не может теперь вот так запросто вскочить на ноги и сама посмотреть.
— Уже скоро, — ободрил ее Файнос. — Земли кентавров вон за той грядой холмов. Я вижу дымок… Сейчас мы сделаем привал, я должен подготовиться к встрече.
— Привал — это хорошо, — одобрила Лидриэль. — У меня спина затекла.
— Сейчас разомнешься.
Кентавр сошел с холма. Добрался до ручья. Помог солнечной танцовщице снять раненого со спины, уложить на траву. Отвар действовал в полную силу, человек не просыпался. Лидриэль сняла повязку, проверила рану: кровь на ране запеклась корочкой, нагноения, к счастью, не было.
Солнечная танцовщица наложила свежую повязку. Снова дала питье.
Фиолетовая жабка, притороченная в мешке к седлу, никак себя не обнаруживала.
Кентавр же занимался довольно странным (на взгляд Лидриэль) делом: он прихорашивался. Достал из вьючной сумы мешок, из мешка гребень и принялся терзать свою гриву волос. Расчесавшись, начал заплетать мелкие косички у висков, опутывая их яркими кожаными ремешками.
Затем, умывшись в холодном ручье, Файнос стал раскрашивать себе лицо красной и черной красками. Верхнюю часть лица он расписал в красный цвет, нижнюю в черный.
— Устрашающе! — не сдержалась Лидриэль.
— Молчи! — рыкнул кентавр. — Вы, эльфы, всегда над нами смеетесь, а у самих на гербе маска с боевой раскраской разведчика!
— Мы смеемся не над тем, что вы делаете, а над тем, как вы делаете! — возмутилась Лидриэль.
— А нам нравится! — отрезал кентавр. — Это в лесу на лице завитушки нужны, там тень от листьев узоры разные накладывает. Разведчик себя размалевал — и его не видно. А на равнине я должен быть хорошо различим на расстоянии. Тут не до завитушек и деталек. Так что не мешай.
— Ну и пожалуйста, — отвернулась Лидриэль.
Но сидеть и молчать ей было скучно.
— А что вы едите на этих своих равнинах? — не удержалась она— Траву, наверное…
— Мы охотимся на бизонов, — спокойно объяснил кентавр. — Они — наша жизнь, наша еда. Из их шкур мы делаем покрывала для шатров, щиты и ремни. Из рогов — луки, из копыт — подвески, а еще варим клей. Для дальних походов бизонье мясо режем на тонкие полоски и сушим. Такая пища долго хранится. И на наш взгляд, она вкуснее эльфийских галет… — поддел он.
— Что-то я сомневаюсь, — мурлыкнула Лидриэль. — Пока не попробую сама, не поверю.
— А еще наши женщины обихаживают деревья. Самое любимое дерево кентавров — яблоня.
— Почему? — удивилась Лидриэль.
— Из-за необычного сложения нам легче собирать плоды с деревьев, чем с земли, — объяснил Файнос. — Благодаря кентаврам фруктовые рощи обрамляют равнины. Там, где почвы позволяют. Яблоки, груши, сливы сушатся хорошо и долго хранятся. Это серьезное подспорье. А зерно мы покупаем у имперских земледельцев.
— Вы торгуете с Империей?
— И очень выгодно торгуем. Мы поставляем людям коней. Увы, пегасы на наших равнинах не водятся, но вот самые быстроногие лошади только в табунах кентавров.
— А утварь у вас откуда?
— Утварь нам делают гномы. Взамен наши женщины ткут им яркие пояса. И ковры. Гномы их очень любят. Они хорошо защищают от горной сырости. И способны придать уют любой пещере.
— А твое покрывало ваши женщины ткали?
— Ну а как же? — удивился Файнос — Кто еще способен создать что-либо, греющее душу и тело кентавра? Ты отдохнула?
— Нет, — мрачно сказала Лидриэль.
— Все равно пора. — Кентавр украсил себя роскошным ожерельем из деревянных раскрашенных бусин и волчьих клыков. — Я хочу увидеть своих до заката.
Через несколько часов пути по сухой равнине они добрались до гряды холмов. Темные скалы застыли на их вершине.
Нужно было перевалить эту гряду, чтобы наконец-то попасть в земли кентавров.
— Да, забыл сказать, это я вне земли племен Файнос. Кентавры же зовут меня Большой Лук.
— Вот как? Я буду звать тебя Файнос Большой Лук, — кисло отозвалась Лидриэль, которой надоело уже путешествовать по свету.
— Выше нос! — Кентавр аккуратно ставил копыта, избегая ненадежных камней.
Лук он держал наготове.
— Если на кентаврийских равнинах сейчас мир, то мы будем самыми желанными гостями!
— А если там война? — насторожилась Лидриэль.
— Тогда мы будем петь военные песни!
Тропа подвела их к высшей точке перевала. Осталось миновать проход между двумя скалами — и начать долгий спуск.
Но кентавр не спешил идти в проход. Сначала он подобрал увесистый булыжник и запулил его вдоль по тропе. Попал в скалу. Эхо пошло гулять, отражаясь от каменных стенок прохода.
Что-то шевельнулось в нагромождении камней справа. Шевельнулось и снова замерло.
— Что случи… — начала солнечная танцовщица, но кентавр, полуобернувшись, приложил палец к губам, призывая к тишине.
И тут же, резко оттолкнувшись всеми четырьмя ногами, отскочил назад, рванул стрелу из колчана, наложил на тетиву и спустил.
Лидриэль еле-еле удержала раненого во время этого прыжка.
Из укрытия в скале невероятно быстро выбрался огромный паук. Камень потревожил натянутую им поперек тропы паутину.
Раздутое полупрозрачное тело было словно подвешено между ногами-опорами, которые ловко перешагивали через камни, поднося своего хозяина к добыче.
Кентавр, с грохотом вбивая копыта в камни, огибал смертоносного паука по большой дуге и всаживал в него стрелу за стрелой.
Лишь когда паук стал похож на ежа, усеянного иголками, только тогда ноги его подломились, и колыхающееся чрево плюхнулось на камни. Из него потекла мутная жидкость, унося паучью жизнь.
Лидриэль, зажимая рот, бросила раненого и соскочила с кентавра она разглядела паука поближе, в глубине полупрозрачного брюшка светились человеческие черепа, как семена в маковой коробочке. Солнечную танцовщицу выполоскало прямо на тропу.
— Вот расстроилась, — прогудел успокаивающе Файнос, придерживающий раненого мальчика, чтобы тот не упал. — Эка невидаль, гигантский паук…
— Это же чудовище! — всхлипнула Лидриэль. — Какой мерзкий!
— Зато он явно сожрал всех других, кто мог нам проход загораживать. Это ж хорошо! Давай имперца на землю спустим, пусть у камушка посидит, отдохнет. А я стрелы соберу. Они теперь вдвойне ценные, паучьим ядом пропитались.
Лидриэль глубоко вздохнула, трясущейся рукой достала фляжку с бодрящим отваром и сделала хороший глоток.
Потом подошла к кентавру и помогла снять раненого.
Пока кентавр собирал стрелы, она стояла на валуне и смотрела на путь, который они прошли за день. Далеко-далеко золотились эльфийские леса, синело озеро. Сухая равнина, которую они прошли, была какой-то серой, слегка тронутой бурым налетом, словно плесенью. Ветерок раздувал волосы солнечной танцовщицы.