Даже ее шкатулки, коробочки с косметикой, заколки и гребни отмечены изысканной тенью смерти. Подстреленная лань на крышке, вянущий цветок с вывернутыми лепестками из перламутра, круглая луна, из закрытых глаз которой катятся жемчужные слезы…
«Мы умираем. Медленно, красиво, в безобразной роскоши. Окруженные демоническими жертвенниками, из которых течет гнилая, мерзостная сила, отравляющая нас. Арэлл снова закрыла глаза, чтобы не видеть скорбящего мраморного мальчика, разнузданно-веселых танцоров и умирающих нимф. — Я могу смириться со смертью. Я давно с ней смирилась. Какая разница, когда умрешь. Пусть раньше. Это даже лучше. Останусь молодой. Не буду видеть в зеркале унылое, дряхлеющее лицо под слоем пудры и румян. Я не боюсь смерти… Я боюсь одиночества. Я не хочу быть одна! Я не могу! Я хочу, чтобы меня любили!»
Она сжалась на своем неудобном стуле, зажмурилась изо всех сил, чувствуя те самые одиночество и пустоту подступающие со всех сторон. «Нет. Нет! Я не могу быть одна! Я же знаю, как это. Вокруг люди. Много людей. Говоришь с ними, улыбаешься, смотришь в их глаза и чувствуешь равнодушие. Проклятое одиночество, от которого невозможно избавиться! Почему я не такая, как они?! Почему я не могу быть веселой, беззаботной эгоисткой, подобной Лолле?! Вот стоит Гай. Когда он смотрит на меня, думая, что я этого не вижу, его взгляд становится мучительно страстным. Он красивый, кажется, неглупый, он готов был умереть, спасая меня от демона. Так почему же с ним я тоже чувствую себя одинокой?! Я как будто жду чего-то. Того, что избавит меня от Клавдия, императорского дворца, Лоллы, от зависимости и беспомощности. Демоница сказала: „Ты сама лишила себя своей судьбы“. Но как может человек лишить себя судьбы?! Что это значит?! Впереди нет ничего? Пустая дорога? Можно идти куда хочешь? Знать бы только куда…»
— Боишься одиночества? — услышала вдруг Арэлл в пустоте невидимого пути, по которому брела мысленно. Она мгновенно открыла глаза, оглядываясь, хотя не была уверена, что незнакомый голос не прозвучал только в ее голове.
Гай стоял на прежнем месте, у двери. Его взгляд был пустым, ничего не видящим и ничего не выражающим. Иногда телохранитель действительно как будто каменел, но элланка научилась этому не удивляться.
— Значит, ты боишься одиночества?
Голос шел снизу, казалось, поднимался от пола. Девушка опустила взгляд и увидела, что одна из странных масок орнамента смотрит на нее живыми смеющимися глазами и подмигивает. Арэлл, едва сдержав испуганно-изумленный вскрик, с ногами забралась на стул и подобрала подол хитона.
— Я тебя не звала! Чего тебе надо?!
Лицо забавно выпучило глаза.
— Вот как?! Ты не хочешь для начала спросить, кто я?
— Я знаю, кто ты! — Арэлл уже немного успокоилась, но все еще не решалась опустить ноги на пол. — Один из Древних. Трисмес. Бог плутовства, расчета, выгоды, обмана. Покровитель воров, шулеров и торговцев. Маска растянулась в довольной ухмылке:
— А ты остра на язык, маленькая элланка. Раньше никто не смел говорить обо мне подобным тоном.
— Раньше о тебе помнили. Теперь забыли. Ты стал одним из мифов древнего мира. — Арэлл медленно слезла со стула, отодвинула его, чтобы лучше видеть бога.
— Забыли не все. Ты ведь слышала обо мне… Рисунок на полу исказился, его контур поплыл, а потом снова застыл неподвижно. Зато по всем остальным изображениям пошла рябь, их линии стали путаться, переплетаясь друг с другом, как будто кто-то живой и невидимый настойчиво проталкивался сквозь их переплетение, пытаясь выбраться. Он добрался до угла стены, помедлил секунду, а потом вдруг среди вакхических танцоров возникла еще одна мужская фигура. Смуглая, полуобнаженная, в синей набедренный повязке. Уже не стройный юноша, но еще и не зрелый муж. Лицо гладкое, пострижен по рэймской моде. В левой руке — чаша с вином, правой обнимает за плечи нарисованную девушку.
— Ты слышала обо мне. И амулетик мой, вижу, носишь. Бог указал взглядом на запястье Арэлл, где под широким золотым браслетом был скрыт маленький медный диск с изображением змеи.
— Это подарок кормилицы. Она верила, что в трудную минуту он поможет мне.
Трисмес пожал плечами, видимо искренне удивляясь человеческой наивности.
— Помощи от него никакой. Просто людям надо во что-то верить. Кроме этих… — Он поморщился, изображая полное отвращение.
— Демонов? — машинально спросила элланка. Древний стремительно вытянул вперед руку с чашей, словно хотел выплеснуть вино ей в лицо.
— Никогда не упоминай при мне об этих тварях! Их можно вызвать одним неосторожным словом.
— Извини, я…
— Лурия Арэлл.
Гай очнулся. Услышал или почувствовал. Трисмес изобразил на лице: «Я же тебе говорил», шепнул: «Убери его отсюда!» — и застыл среди танцоров.
Нахмурившись, девушка повернулась к телохранителю. Тот подозрительно поглядывал по сторонам, крепко сжимая копье.
— Вы с кем-то разговаривали?
— Гай, я хочу побыть одна. Оставь меня ненадолго. И прошу, не повторяй, что должен постоянно быть рядом! Сейчас я хочу быть одна!
Преторианец молча наклонил голову, развернулся, стукнув «пяткой» копья об пол, и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Оскорбился, что ему не дают выполнять свой долг.
— Они повсюду. — Теперь голос звучал с потолка. Девушка подняла глаза. Трисмес возлежал среди цветов в обнимку со спящей нимфой.
— Это человек! Мой телохранитель!
— Думаешь, он не одержим? Как и вы все? Как и ты? Невозможно жить в мире, пропитанном темной силой, и не быть отравленным ею. Не так ли, малютка? — Бог погладил своей живой рукой нарисованные кудри нимфы.
— Я не одержима!
— Неужели?
Арэлл хотела возмутиться, но промолчала, прислушиваясь к себе. Наверняка и в ее душе может скрываться темный уголок, где притаился кусочек злобы и ненависти, о котором она сама до поры не знает.
— Пока меня помнят, я существую. — Улыбка исчезла с дица Древнего. Он смотрел строго, сурово. — Пусть так, скрываясь. Но я существую. Падшие твари думают, что выиграли Последнюю битву за людей. Но они ошибаются. В твоем деле тебе нужна помощь, элланка. Приходи в Северный квартал. Дом Нума. Там продолжим нашу приятную беседу.
Смуглое тело стало растворяться среди переплетений орнамента.
— Стой! Подожди! Постой же!
Но он исчез, не пожелав объяснить, в каком деле собирается помочь Арэлл, кто такой Нум и как, по его мнению она попадет в чужое жилище. Девушка снова села на стул с опаской поглядывая на пол — не появится ли среди масок иронично-строгое лицо. Нет, не появилось. Трисмес ушел.
Элланка знала, что боги были давно. До появления демонов. Повелевали людьми, принимали жертвы, наслаждались властью и силой. А потом пришли могучие темные создания, которые изгнали их из человеческого мира. Многие из Древних погибли, кое-кто ушел, но, наверное, некоторые все же остались… Надеются на что-то, пытаются выжить, собирают крохи энергии, остающиеся после демонов.