Но последовать разумному совету не удалось. Черные ворота распахнулись. Из провала выплыл долгий звук — удар гонга. А затем появились жрецы. Вооруженные тэмами, они поднимались по широким ступеням.
Слуги Высшего были одеты в одинаковые чешуйчатые передники. Их головы скрывали шлемы в виде крокодильих черепов, и казалось, будто из-под земли выходит целый отряд злобных рептилий, не имеющих с людьми ничего общего, несмотря на человеческие тела.
Они вывели из недр храма жертву — светловолосого мужчину в оборванной одежде. Тот с ненавистью оглядел служителей, а потом повернул голову к зарослям, за которыми скрывались рэймские беглецы и… посмотрел прямо на элланку.
На его грязном, упрямом, измученном лице сияли светлые глаза, и от их взгляда у Арэлл внутри, где-то у сердца, начал медленно подниматься холод. Ей показалось, что она, запрокинув голову, смотрит в сумрачное, бледно-серое небо севера. И в этом небе, как иней по траве, морозным узором медленно разворачивают свои лучи звезды из ледяных кристаллов.
Знакомые глаза.
Знакомое чувство.
Арэлл сжала рукоять своего меча:
— Это надо остановить.
— Я знал, что ты так скажешь, — отозвался преторианец и обменялся с Критобулом невеселой, понимающей усмешкой.
В воротах пирамиды появился верховный жрец. Его голову украшал золотой крокодилий череп, туловище покрывала длинная кожаная накидка. Элланка почувствовала, как ярость, заклокотавшая в груди, сменилась ледяным спокойствием, и бесшумно вытянула балтус из ножен.
— Погоди, — произнес Критобул. — Надо все обмозговать. Нельзя бросаться сгоряча.
— Вы с ума сошли?! — возмущенно зашипел Октавий. — Что вы задумали?!
— Сначала — убить главного. — Быстро произнес Гратх. — Он обладает правом вызова Хозяина. Остальных отрезать от входа.
— Я — справа, ты — слева, — буркнул Критобул. — Гермия, держи лошадей и не высовывайся.
Оба преторианца бесшумно исчезли в зарослях.
— А мне что делать? — прошептал Октавий, и в его голосе послышались панические нотки.
— Не бойся, — не глядя на спутника, Арэлл протянула руку и крепко сжала его предплечье. — Нельзя бояться вечно.
От ее ладони вниз по руке Октавия потекло тепло. И страх, всю жизнь грызущий его внутренности, вдруг отступил, потускнел, больше не заслоняя свет. Сколько рэймлянин себя помнил, он всегда подчинялся страху. Большему или меньшему. Уступал одному в пользу другого и никогда не мог стряхнуть с плеч призраки боли, смерти, унижения, преследовавшие его каждую минуту. Сейчас Октавию казалось, что узкая девичья ладонь выжимает из него сомнения и трепет. И когда Арэлл сказала: «Пора», он не почувствовал привычного, оглушающего ужаса. Душа не съежилась в жалкий комок, он просто выхватил меч и бросился вперед.
Служители демона были ошеломлены наглостью напавших. За всю историю культа смертные не нападали на них никогда. А эти были либо безрассудны, либо… Золотоголовый верховный хранитель сокровищницы Золтона не успел додумать — балтус светловолосой женщины столкнулся с его тэмом, нанося удар с неженской силой. В ее взгляде горело священное безумие, а рука была точна и безжалостна.
Через несколько секунд боя жрец понял, что не совладает с сумасшедшей. Послушники не спешили на помощь, за спиной звучали их крики и звон оружия. Оставалось единственное средство… «Господин мой, призываю тебя…» — начал он произносить мысленно. Но элланка дико сверкнула глазами.
— Этого не будет!! — закричала она.
Захлебнувшись словами призыва, слуга демона упал.
Преторианцы расправлялись с послушниками, словно на учениях, методично и спокойно. Те защищались яростно, но явно с трудом противостояли силе и умению воинов.
— Это тебе не рабов резать! — гаркнул Критобул, подрубая ноги одному из приспешников Золтона. Младшего жреца, подскочившего сбоку, ударил локтем в лицо и заорал: — Гай, сзади!
Гратх, только что уложивший очередного противника на ступенях храма, быстро оглянулся. Из полумрака святилища на него бросился здоровый, как бык, служка. Глаза его были налиты кровью, на губах пузырилась пена. «Только что принял наркотик», — понял бывший телохранитель. Отбил первый удар тэма, годного для разделки волов, уклонился от лезвия, просвистевшего вдоль виска и легко задел «мясника» по груди, чем разъярил того еще сильнее.
Пленник откатился в сторону, под ноги Октавия, вскочил неловко и крикнул:
— Режь веревку! Быстрее!
Тот неловко взмахнул мечом, но, к своему изумлению, выполнил требуемое. Мужчина стряхнул с кистей обрывки, схватил тэм, выпавший из руки убитого послушника и бросился на подмогу Гратху. Рэймлянин побежал за ним, чувствуя, как странная звенящая пустота наполняет голову.
Один из врагов помчался прочь. Решив, что он может привести подмогу собратьям, вслед за беглецом метнулась Арэлл. Послушник ломился сквозь тростник так быстро, что она едва успевала уклоняться от острых листьев камыша, норовящих хлестнуть по лицу. Потом вдруг чавканье грязи под ногами врага смолкло. Послышался сдавленный крик.
Элланка выскочила на промятую лошадьми проплешину и увидела бледную Гермию с окровавленным мечом в руках. У ее ног лежало тело.
— Я не… знаю, как это получилось, — запинаясь, проговорила бывшая рабыня, с ужасом глядя на убитого. — Он… бросился на меня, а я…
— Молодец. — Арэлл ободряюще кивнула девушке и поспешила обратно…
Шум боя стих. Все было закончено. Трупы жрецов валялись на мелководье, их шлемы торчали над водой, словно слепые крокодильи морды. Арэлл мазнула невидящим взглядом по лицам спутников и побежала вниз по ступеням, в храм.
— Стой! Куда?! — завопил Критобул.
Но элланка уже спускалась по лестнице. Узкий ход вывел ее в квадратный зал, освещенный факелами, где в центре стоял жертвенник с подтеками крови. Девушка замерла в полушаге от него, подняла меч и обрушила на камень.
Арэлл была человеком, она не могла колдовать. Но Гаю и Критобулу, замершим у входа, показалось, что из лезвия балтуса вниз ударила молния. Алтарь дрогнул. Гулкий звук, словно удар гонга, прокатился по подземелью.
— Дождемся, что сюда заявится Золтон, — буркнул Критобул.
Элланка вздрогнула, приходя в себя, отшатнулась. Провела ладонью по лбу и пошла прочь от алтаря. Преторианцы молча расступились перед ней.
Крошечный пятачок сухой земли был окружен водой и густыми зарослями. Вечернее солнце медленно опускалось в тростник. Нагретые за день стебли начали пахнуть остро и свежо. Время от времени слышалось кряканье уток и свист их крыльев.
Критобул, смывая кровь и грязь с физиономии, шумно восхищался мужеством Гермии:
— Как она его! Видал, Аристид?! Чирк и «Хайрэ, Ямэл!». Как поросенка. А то все «боюсь» да «не умею»!