Костя вскочил, сунулся было навстречу гостям, но был бесцеремонно отодвинут в сторону. Смуглолицый гость, не глядя на вставшего Антона, прошествовал мимо него к двери в кабинет директора, рывком открыл ее и вошел. Его спутники вознамерились проследовать за ним, но на их пути возник Громов.
— Прошу прощения, парни, охране там делать нечего.
Атлеты переглянулись. Тот, что шел впереди, — блондин попытался отбросить его в сторону, но не преуспел в этом и вынужден был остановиться. Процедил сквозь зубы:
— С дороги!
Его напарник сунул руку под мышку.
— Посторонним вход в кабинет генерального директора воспрещен, — бесстрастно сказал Антон. — Ведите себя пристойно, иначе я буду вынужден выставить вас вон.
— Чего?! — изумился блондин. — А ну, с дороги, тля, тебе говорят!
Он снова попытался оттолкнуть Громова и в течение двух секунд был впечатан лицом в дверь и обезоружен. Держа его выкрученную руку правой рукой, Антон направил отнятый пистолет (новый «макаров-П2») на второго телохранителя Савагова — он уже понял, что за гости пожаловали, — и проникновенно произнес:
— Дернешься — получишь дуру в лоб! Я при исполнении. Вынь руку, только медленно. Ну?!
Кавказец сверкнул волчьими глазами, но послушался.
— Костя, обыщи его.
Секретарь с готовностью подошел к парню, ловко вынул у него из подмышечной кобуры такой же пистолет, с интересом повертел его в руках, передал Антону.
— Вызови охрану.
— Может, не надо? Это телохранители Савагова.
— В таком случае обойдемся пока предупреждением.
— Отпусти, с-сучара! — просипел блондин. — Я из тебя ремней нарежу!..
— Не хвались, идучи на рать, хвались, идучи с рати. Боюсь, приятель, до своих похорон ты не доживешь, если будешь себя вести подобным образом и дальше.
Антон отпустил блондина.
— А теперь сядьте в уголок тихонечко и подождите своего пахана без базара.
— Крутой, да? — не выдержал кавказец. — Мы таких крутых…
Антон навел на него пистолет, и парень умолк.
— Может, вы не владеете русским языком? Могу перевести на английский, арабский, фарси и тюремный.
Телохранители Савагова переглянулись, отступили к стульям у стены, но не сели.
— Отдай оружие.
— После визита.
Открылась директорская дверь, из нее высунулся смуглолицый красавец с усиками.
— Что вы там застряли?
— Они подождут вас здесь, — с вежливой твердостью успокоил его Антон.
Савагов нахмурился, окинул Громова нехорошим взглядом.
— Ты кто такой?
— Охранник.
Савагов потерял к нему интерес, глянул на гарантов своей безопасности.
— Заходите.
Телохранители двинулись было к нему и остановились, увидев жест Антона, качнувшего стволом пистолета.
— Они побудут здесь!
Савагов с высокомерным недоумением посмотрел на Громова, уловил его ответный холодно-предупреждающий взгляд, сдержал проклятие.
— Ладно, малый, я с тобой потом разберусь.
Дверь закрылась.
Антон снова открыл ее, заглянул в кабинет.
— Виктор Михайлович, помощь нужна?
Курыло отрицательно качнул головой, в глазах директора мелькнуло удивление.
— Нет, спасибо.
Антон прикрыл дверь, вынул из обоих пистолетов обоймы и вернул оружие владельцам.
— Патроны отдам, когда будете уходить.
Атлеты спрятали пистолеты под полами пиджаков, слегка оживились, но качать права не стали, признав себя побежденными. Хотя вполне могли впоследствии попытаться отомстить обидчику. Впрочем, этого как раз Антон не боялся, зная, что закон на его стороне и что он всегда может ответить адекватно.
Костя, все это время простоявший столбом у стола, очнулся и вернулся к своим бумагам, изредка поглядывая то на Антона — с уважением, то на охранников Савагова — с опаской.
Заместитель гендиректора вышел из кабинета своего начальника через несколько минут, причем в скверном настроении. Очевидно, договориться с Виктором Михайловичем ему снова не удалось.
— Пошли, — бросил он коротко, не глядя на парней, потом вспомнил об инциденте, приостановился, наставил палец на Антона. — Чтоб завтра я тебя здесь не видел, малый! Увижу — сядешь на нары по полной программе, понял?
— Я уже сидел, — усмехнулся Антон, бросая обоймы парням. — А за предупреждение спасибо, господин заместитель, приятно было познакомиться. В следующий раз вам придется ждать в приемной, пока вам разрешат войти. А теперь будьте добры покинуть помещение. Добровольно. Ибо в принудительном порядке это будет выглядеть неэстетично.
Савагов потемнел, некоторое время сверлил Антона недобрым взглядом и направился к двери, выдохнув:
— Ну, смотри!
Дверь приемной глухо бухнула. Наступила тишина.
— Зря ты с ним так, — сказал Костя с сожалением. — Он очень завистливый, злопамятный и мстительный и постарается найти способ расквитаться.
— Пусть попробует, — равнодушно пожал плечами Антон. — Я вроде бы с ним был достаточно вежлив.
Костя хихикнул.
— Ох и рожа у него была, когда ты не пустил его джигитов! Прямо как лимон съел.
— Просто он привык действовать прямо и нагло, таких надо вовремя останавливать, чтобы не зарывались. И он мне совсем не понравился.
— Ты ему тоже.
— Переживу.
Они обменялись понимающими улыбками.
— Костя, зайди, — проговорил динамик.
Секретарь скользнул в кабинет директора.
Антон расправил плечи, выглянул в коридор и со вздохом облегчения сел в уголке приемной в кресло напротив журнального столика с газетами и журналами. Упрекнуть себя вроде было не в чем, и все же на душе скребли кошки, будто он упустил из виду что-то важное.
Вернулся Костя, подмигнул ему.
— Ты произвел на Виктора Михайловича большое впечатление. У него даже настроение улучшилось. Но все же будь осторожен, Халил тебе этого не простит.
— Отобьемся, — махнул рукой Антон, подумав, что придется докладывать о стычке главному «боксеру». Тот мог и не одобрить действия своего сотрудника, но должен был знать все.
А еще очень хотелось посоветоваться с Ильей. Жаль, что его мобильник не отвечает, пришла мысль. Где он сейчас, интересно? В рязанских болотах или все-таки в Сибири? Неплохо было бы встретиться…
До конца дня Виктор Михайлович работал в кабинете. Провел совещание руководителей подразделений — без Савагова, принял делегацию торгового люда, требующего справедливости в связи с захватом их рабочих мест некими структурами. Около часа он совещался с главным бухгалтером Центра, пил черный кофе и гонял Костю по территории ВВЦ. Лишь в семь часов вечера он вызвал Громова, словно вспомнил о его существовании.