Когда я выслушал Ариадну, то счел нужным прервать ее повторные излияния и красочные описания достоинств любимого. И выдал свое заявление:
– Сестра, я решил пойти в город. Я хочу сам увидеть и услышать все, что там творится.
Она встревожилась – вероятно, мои планы как-то нарушали ее собственные.
– Из-за того, что я тебе рассказала?
– Нет. Ни ты, ни Тезей здесь ни при чем. Я давно думал об этом.
– Разумно ли это?
– Тебе ли наставлять меня в разумности? Нет, мне снился мой выход в город. И так часто, что я просто обязан… я должен туда пойти!
У Ариадны появился новый повод для беспокойства. Но моя сестричка всегда готова (на что я и рассчитывал) выкинуть какую-нибудь шалость или пуститься в приключение. Когда она заговорила, ее голос зазвучал с новым пылом.
– Если уж ты решился идти, тебе может понадобиться моя помощь. Когда ты выйдешь? Сегодня вечером?
– Хотелось бы.
Она снова стала очень серьезной.
– Дядя наверняка придет в ярость… если узнает.
– Ну и пусть его.
– Ты не боишься, что он убьет тебя, как нашего отца?
Я покачал головой.
Она медленно кивнула.
– Да уж, если тебя не будет, как же ты потребуешь кровавых жертвоприношений?
– Почему бы и нет? Думаю, что я продолжу жить в легендах. Нет, едва ли наш милый дядюшка сотворит со мной что-нибудь суровое. Не за такую пустяковую провинность. И не явному сыну Зевса, тем более, я не вижу, что такого он мог бы учинить. Разве что, поселив рядом со мной в Лабиринте восемнадцать заложников, он тем самым меня наказал.
Я помолчал.
– Конечно, ваше с Федрой положение похуже, пока вы живете во дворце. Кстати, как там Федра?
– Обычно мы видимся нечасто, – промолвила Ариадна и вскинула голову. – Мне наплевать на его наказание, но я постараюсь все сделать тихо. Даже если дядя узнает о твоем походе в город, мне лучше остаться в стороне. И чем меньше об этом будет знать Федра – тем лучше. Нет, конечно, она не побежит нас выдавать, но…
Я согласился. Наша старшая сестрица обычно старалась придерживаться правил, если только они не становились совсем уже невыносимыми. И никогда не умела скрывать свои мысли и чувства.
– Ты рассказывала ей о Тезее?
– Нет. Астерион, ты ведь поможешь мне, правда? Его нужно спасти любой ценой!
– Любой?
– Да.
– Обещаю. Помогу, чем смогу. Но я ничего о нем не знаю. Когда снова лягу спать, попробую вызнать побольше о нем и о том, что задумал дядюшка. Тогда мы сможем что-нибудь придумать.
– Ты не увидишь ничего плохого о Тезее! – уверенно вскинула голову Ариадна. Потом повернулась и пошла по дорожке. – Извини, но у меня еще куча дел.
– Постой. Как же ты поможешь мне с походом в город?
Зная свою сестричку, я понимал, что своего обещания она не забыла, и счел благоразумным выяснить, что она замышляет, как можно раньше. Ариадна никому не желает зла, только вот все жертвы ее добрых дел всякий раз попадают из огня да в полымя.
– Поглядим! – отозвалась сестра уже из-под ближайшей арки, сердечно махая мне рукой. – Встретимся во дворе трех статуй, за час до заката!
Чтобы скоротать время до назначенной встречи с сестрой, я решил пойти и посоветоваться с Дедалом, которого считал самым мудрым из всех знакомых мне людей.
Хотя я многого не знал, но даже мне казалось, что спасение Тезея – вовсе не такое легкое дело, каким хочет представить это Ариадна. Но я окончательно приму решение, лишь заснув и проглядев сны. А пока можно прогуляться к Дедалу – глядишь, он чем и поможет.
Направляясь туда, где рассчитывал найти мастера, я довольно долго шагал, не обращая внимания на выбранный путь.
Если вы никогда не видели запутанных переходов Лабиринта, едва ли вы представляете, на что это похоже. Эти ходы то сужаются, то снова расширяются – зависимость этих изменений никто, даже одинокий обитатель Лабиринта (то есть я), не в состоянии установить. Временами возникают лесенки, через раз ведущие в никуда, состоящие примерно из восьми-десяти ступеней в одном пролете. Если коридор поднимается, это почти наверняка значит, что под ним сходятся или пересекаются два-три других прохода.
Но, как вы уже успели понять, основная часть Лабиринта находится под открытым небом, и стены здесь не превышают пятнадцати футов. Выступов на них практически нет, так что карабкаться на стены – занятие не из легких. Даже если один человек встанет на плечи другого, то до верха не дотянется. Да и верхняя часть стен почти везде сходится под острым углом, там не то что стоять, ухватиться не за что. По такой же мерке сделаны и крытые проходы. Их крыши островерхие и скользкие. Есть перекрытия и пониже. Забраться на них – раз плюнуть, но оттуда невозможно не только перемахнуть через ближайшие стены, но даже и заглянуть за них. Да и материал, из которых сделаны эти перекрытия, прохудился и сгнил, так что забравшийся на них сильно рискует провалиться вниз.
Довольно часто коридоры разветвляются, образуя на перекрестке что-то вроде комнаты, хотя обычно у нее нету потолка. В таких комнатах попадается камин или открытый очаг. А виноградные лозы, зеленые и буйные летом, к зиме высыхают и могут служить добрым топливом. Нет, на Корике не бывает суровых зим, как на северном материке, со снегом и льдом. Просто дни становятся короче, небо затягивают тучи и постоянно льют дожди.
Есть в Лабиринте пара мест, откуда, встав повыше, можно разглядеть раскинувшиеся на десять-двенадцать миль заснеженные зимой вершины холмов, которые обитатели Корика гордо именуют горами. Но уголки, откуда можно это увидеть, очень трудно найти.
Центр Лабиринта находится всего в миле от того места, где я разговаривал с сестрой. Но это по прямой. А чтобы добраться отсюда туда, петляя по извилистым коридорам, потребуется пройти втрое большее расстояние. Но тот, кто не знает законов Лабиринта, прошагает в сто раз больше, чтобы преодолеть этот отрезок. Это если допустить (очень вольное допущение), что он или она вообще доберутся до цели. Многие проникаются скепсисом, когда узнают, что общая площадь Лабиринта равна четырем квадратным милям, но – без применения магии и хитроумных изобретений – дорожки и тоннели тянутся на тысячи миль. Притом каждая тропка спокойно пропускает двоих человек. Трудно в это поверить, но так оно и есть.
Время от времени я сокращал путь, перебираясь через стену или шагая прямо по крышам тоннелей, которые прогибались под моим немалым весом.
И все же на дорогу до той части Лабиринта, где уже можно начать поиски Дедала, ушло больше часа. Я понял, что цель близка, когда добрался до центральных районов – самых древних и необычных мест великой ловушки. Тут уже легко можно было ошибиться и сбиться с пути. Стены и брусчатка были сложены из панелей и плит разных материалов – останки той эпохи, когда рождались боги и не было различия между камнем, деревом и металлом.