И Карлотта соскочила со своей ветки. Арнобий испуганно вскрикнул, но потом застонал — когда увидел, что она не падает, а парит в воздухе, как гигантская птица колибри, а волшебные красные сандалии на ее ногах мерцают и поблескивают, словно покрытые мишурными блестками туфельки танцовщицы. Потом Карлотта одним движением руки заставила дерево, на котором сидел Арнобий, вырасти до невероятной высоты. Повинуясь магии Карлотты, ствол дерева начал быстро удлиняться, земля со страшной скоростью стала проваливаться вниз, — как будто Арнобий висел на тросе, перекинутом через мачту корабля, и два десятка дюжих матросов разом потянули за этот трос.
Нижние ветки дерева сделались такими толстыми, что слезть по ним вниз уже было невозможно. Если Арнобий упадет, то не раз ударится о ветки, прежде чем долетит до земли, — но ученый прекрасно помнил, как далеко лететь до земли. Когда Арнобий думал об этом, у него все внутренности сжимались в комок.
Парящая в воздухе далеко внизу богиня в волшебных красных сандалиях крикнула Арнобию: — Все, мне пора! Надо еще заглянуть ненадолго в Пещеру. Но я обязательно вернусь, о мой благородный ученый! Может быть, я даже отнесу тебя обратно в храм на болотах. Там еще осталось немало золота и драгоценностей, и все это — все до последней монеты — может достаться тебе. И ты подохнешь там с голоду, если раньше тебя не сожрут гигантские змеи, — но зато ты умрешь сказочно богатым. Карлотта как будто задумалась о чем-то, а потом вытащила откуда-то зеркальце и, подлетев, протянула Арнобию. Зеркало было круглое, из самого лучшего зеркального стекла, какое можно было представить, в широкой оправе слоновой кости. — Что это? — спросил Арнобий. — Зеркало! Чтобы ты сам мог увидеть, как смотрятся со стороны дураки вроде тебя.
Когда божество преобразилось в подобие огромной сияющей бабочки и молниеносно упорхнуло прочь, Арнобий на мгновение задумался — а не приснилось ли ему все это? Но нет, дерево по-прежнему возвышалось над землей, как никакое другое дерево в мире, и Арнобий все так же сидел на ветке, на высоте, наверное, около сотни футов от земли.
Арнобий смутно помнил, будто во время этого странного разговора его собеседница как-то упомянула, что он не смог узнать Аполлона. Интересно, что бы это могло значить? Если это божество на самом деле не было Карлоттой, то не стоило обращать особого внимания на все эти признания и обвинения.
Но кто бы это ни был, а Арнобий застрял на чудовищном дереве. Ученый осмотрелся. Ствол и ближайшие ветки, похоже, были слишком гладкими и скользкими, — там не за что было уцепиться, и слезть вниз по стволу вряд ли получится. Единственное, что оставалось Арнобию, — это подождать, когда вернется с задания сержант Ферранте, и позвать его на помощь. Да, это наверняка был Трикстер… Злой шутник.
Но тут Арнобий вдруг подумал, что женщина, которую он знал как Карлотту, его прежняя помощница, любовница и рабыня, могла на самом деле быть Трикстером — и тогда, и сейчас. Против этого нет никаких доказательств. А Койоту-Трикстеру нет равных в искусстве перевоплощений. Это божество может принять любую форму, и под наружностью Карлотты в действительности мог скрываться кто угодно. Да, недавний собеседник Арнобия и вправду был богом, да, Трикстером — но не Карлоттой.
Что за странная причуда для божества — принять облик девушки-рабыни! Однако конкретно этот бог, — если он все-таки существует, — всегда славился склонностью ко всяким странным выходкам. Бедняжка Карлотта! Арнобий задумался о том, что на самом деле могло статься с этой девушкой. И он пообещал самому себе, что если еще когда-нибудь встретится со своей бывшей рабыней, то обязательно сделает для нее что-нибудь хорошее. Вернувшись из своего похода в Пещеру — да уж, это было приключение не для слабонервных! — сержант Ферранте поначалу не сориентировался и не сразу нашел своего нового командира. Сержант принес тревожные вести, — похоже, у этого парнишки, Джереми, совсем съехала крыша. Правда, тогда, когда Энди смотрел в эти глаза и слушал этот голос, он был готов поверить всему, что тот скажет.
Ферранте пришел на то самое место, где оставил своего командира. Только откуда здесь взялось это кошмарно громадное дерево? И тут Энди услышал голос ученого, поднял голову и увидел, где сейчас находится Арнобий. Тогда Энди решил, что весь мир вокруг, наверное, тоже сошел с ума.
Джереми слышал, как жрецы Аида, стараясь воодушевить своих последователей перед очередной битвой с Аполлоном, кричали о том, что именно здесь, в Пещере, великий Аполлон некогда уже был повержен.
Тем не менее, это был хороший знак — то, что жрецы сочли нужным собрать побольше воинов и поднять их боевой дух, прежде чем бросить в битву со столь жалким воплощением божества.
Джереми знал, что пройдет дальше, в глубину Пещеры. На какое-то долгое мгновение юноша вдруг очень остро почувствовал, что он здесь совсем один.
«Ведь я же на самом деле никакой не бог! Я — это только я, Джереми Редторн. Так я себе это представляю. Я не думаю, что я — бог. Бог — он сам по себе. А я только его партнер. Он просто использует меня, я — словно перчатка, которую надели и точно так же могут снять!» Камешки на полу пещеры тихо похрустывали под подошвами его легких сапог, предназначенных для верховой езды. Его — и Аполлона. За его спиной — за их спиной — солнечный свет начинал меркнуть. А впереди ни правый, ни левый глаз Джереми не видели ничего, кроме темноты.
Джереми вошел в очередной подземный зал. Здесь было очень тихо, — тишину нарушало только отдаленное эхо падающих где-то капель воды.
Юноша остановился у входа и постоял несколько мгновений, прислушиваясь, а потом двинулся дальше. Очевидно, враги Аполлона на время отступили, выжившие в недавней схватке в панике разбежались. Но не требовалась божественная мудрость, чтобы понять, что это кажущееся отступление может на самом деле быть хитрым тактическим ходом, — любому ясно, что враги стараются заманить аватару Солнечного бога подальше в глубины подземелья.
И все-таки рискнуть стоило. Цели обоих — и бога, и Джереми Редторна — требовали, чтобы их общее тело спустилось еще глубже в Пещеру. И дорога пока была свободна. Сейчас, когда перед ним не было врагов, с которыми надо сражаться, юноша сильнее, чем когда-либо, чувствовал гнев Аполлона, направленный против созданий Подземного мира. В эти минуты чувства и желания Джереми и Аполлона были одинаковыми и неразделимыми. Юноша упорно спускался в непроглядный мрак Пещеры, а вход в подземелье, озаренный благословенным светом солнца, оставался у него за спиной и отдалялся с каждым шагом. Несколько минут назад внешний мир, — мир вольного воздуха и солнечного света, деревьев и открытого неба — скрылся из виду за поворотом коридора.
Джереми еще раз ненадолго задержался, — надо было убедиться, что хлипкий трофейный лук все еще в приличном состоянии и на что-то годится, — а потом неспешно отправился дальше по извилистому проходу.
Не стоило безрассудно, сломя голову мчаться вниз, в глубины подземелья. Нет, — по крайней мере, не сейчас. Не стоило, — пока он не набрал полной силы и не готов ко всему. Он забрался так далеко только потому, что хотел испытать силу Врага, — и убедился, что мощь владыки Подземного царства действительно велика.