Интересно, подумал я, что ждет близняшек, которых мы поймали. Хазар-иудей думал купить их, но Ивар и слышать об этом не захотел.
— Евреи — наши соперники на невольничьих рынках, — сказал он. — Но они всего лишь посредники. Сами они набегов не устраивают — берегутся. А вот если я смогу продать близняшек сам, из первых рук, товарищество не прогадает.
Он поручил обеих девушек попечению своей любимой наложницы. Та обращалась с ними хорошо, учила, как умываться и заплетать волосы, как умащать лицо мазями, как носить одежду и украшения, купленные нами. Она требовала, чтобы девушки скрывали лица от жара солнца под густыми завесами, чтобы не испортить светлую кожу. А о том, чтобы на них посягнул кто-нибудь из мужчин — об это и помыслить невозможно. Все знали, что нетронутые близнецы ценятся куда выше.
Тем временем становилось все жарче. Мы отложили тяжелые одежды и ходили в свободных рубахах и просторных хлопковых портках со множеством складок. В этих просторных портках легче было работать на ладье, да и не так жарко. А жара была уже летняя. В сумерках мы приставали к песчаному берегу и ночевали, нежась на легком ветерке, под пологами, которые были нами закуплены. Густые леса вдоль реки остались позади, и она текла по плоским открытым землям, на которых паслись стада местных племен, говорящих, по словам нашего толмача, на языке народа всадников, живущих дальше к востоку. Когда мы встречали корабли других речных странников, те разбегались от нас, как испуганная рыбешка. И неважно, принимали ли нас эти люди за русов или варягов — было ясно, что слава о нас идет дурная.
Однажды жарким вечером вдруг раздался крик Вермунда:
— Ивар! Там, на берегу! Сарацины!
Что-то его взволновало. Я оглянулся, чтобы посмотреть, что там такое. Далеко впереди на берегу виднелась маленькая прибрежная деревушка, а рядом с ней — кучка длинных низких палаток, сделанных из какого-то темного материала. Перед палатками же на берегу — дюжина речных лодок.
Ивар вглядывался, щурясь от блеска на водной глади.
— Торгильс, опять ты принес нам удачу, — сказал он. — Ни разу не видел, чтобы сарацины забирались так далеко на север.
И он приказал кормчему править к берегу. Памятуя о нашем набеге за рабами, я подумал было, не собирается ли Ивар накинуться на этих чужаков и ограбить их, как обычный разбойник.
Я сказал об этом Вермунду. Тот в ответ фыркнул.
— Перун знает, чего Ивар в тебе нашел. Сарацины странствуют под хорошей охраной, обычно это — Черные Колпаки.
Когда мы подошли ближе к месту, куда можно было причалить, я понял, что он имел в виду. Из палаток высыпали люди в длинных темных одеяниях с капюшонами и расположились на берегу, глядя на нас. Они развернулись строем обученных воинов и были вооружены мощными с виду луками с двойным изгибом, которые и направили на нас. Ивар стал на носу нашей ладьи и, разведя свои загорелые руки, показал, что он безоружен.
— Скажи им, нам нужно поговорить о торговле, — велел он толмачу, и тот прокричал что-то через разделяющее нас пространство.
Вождь Черных Колпаков махнул рукой, показывая, где мы должны причалить — недалеко от палаток, но все-таки ниже по течению. К моему великому удивлению, Ивар кротко подчинился. Впервые я видел, чтобы он подчинился чьему-то приказу.
Потом он послал толмача поговорить с незнакомцами, пока мы располагались на ночлег. По приказу Ивара мы предприняли больше, чем обычно, предосторожностей.
— Придется подождать, мы просидим здесь несколько дней, — сказал он. — Нам нужно показать себя.
К тому времени, когда толмач вернулся, мы уже расставили наши палатки ровным рядом, и любимая наложница Ивара отвела девушек-рабынь в их отдельную палатку, стоящую рядом с шатром предводителя со всеми его коврами и подушками.
— Сарацин сказал, что придет к тебе завтра после своих молитв, — доложил толмач. — Он просит приготовить товар для осмотра.
— Страна шелка, вот что такое Сарациния, — сказал мне Ивар, утирая капли пота с бритой головы. Он потел больше обычного. — Я там никогда не бывал. Это за горами, далеко на юг. Их правители любят девушек-рабынь, покупают, особенно красивых да искусных. И платят честным серебром.
Вспомнив о Бритмаэре, королевском монетчике, и его хитроумном плутовстве, я усомнился в правоте Ивара.
— Коль скоро страна называется страной шелка, отчего они платят серебром?
Ивар пожал плечами.
— Нам заплатят шелком, когда мы продадим наши меха в великом городе, а сарацины предпочитают серебро. Иногда идут и самоцветы из их краев. Вроде этих, — он притронулся с уху, украшенному жемчужными запонками и бриллиантом.
А я подумал, неужто жизнь моя опять замыкается на себя. Ведь это Бритмаэр поведал мне о том, что огненные рубины появляются из страны за горами.
Посему прибытия таинственного сарацина я ждал с особенным любопытством — поглядеть, каков он из себя.
Не знаю, чего я ожидал. То ли великана, одетого в блестящие шелка, то ли тощего бородатого мудреца. Сарацин же оказался маленьким, веселым, пузатым человечком со светло-коричневой кожей и темными глазами. Одет он был в простое платье из белой хлопчатой ткани, куском такой же ткани была обмотана голова, а на ногах — простые кожаные сандалии. К моему разочарованию, на нем не было никаких украшений. Учтивые же повадки особенно отличали его рядом с мрачной свитой Черных Колпаков, которые смотрели точно с таким же подозрением, как тогда, когда собирались отогнать нас от берега. Сарацин же, напротив, улыбался всем. Он семенил по нашей стоянке на своих коротких ножках, лучезарно улыбаясь равно холопам и русам. Он отечески погладил по головкам обоих детей Ивара, и даже сам над собой посмеялся, когда споткнулся о растяжку палатки и чуть не упал головой вперед. Однако же, как я заметил, его настороженный взгляд ничего не упускал.
Наконец Ивар повел его туда, где ждали девушки-рабыни. Их палатка походила на рыночную, но когда мы подошли, входное полотнище по приказу Ивара было еще опущено. Кроме Ивара, сарацина, его охраны да толмача, пошел и я как человек, приносящий удачу. Остальные же Черные Колпаки держались в отдалении. Перед завесой мы остановились. Последовало молчание, и я заметил, как два Черных Колпака обменялись быстрыми взглядами. Они, видно, боялись засады и шагнули было вперед, чтобы проверить. Однако малыш-сарацин оказался проворней их. Ему нравилось то, как Ивар показывает товар. Коротким жестом он остановил охрану, а сам стал ждать, явно с нетерпением и с веселой улыбкой на лице. Ивар шагнул вперед, взялся за край занавеса и отбросил его, открыв живописную картину. Девушки-рабыни стояли в ряд, скромно сложив руки спереди, одетые во все самое роскошное, что только смогла раздобыть наложница Ивара — развевающиеся платья, яркие пояса, разноцветные ожерелья. Волосы у них были вымыты и причесаны так, как было к лицу каждой. У некоторых в волосы были вплетены цветы.
Я же всматривался в лицо сарацина. Он окинул взглядом выставленных в ряд женщин, и улыбка растянула его губы, как будто ему стало очень весело. Потом я увидел, как взгляд сарацина остановился, и глаза его на мгновение чуть-чуть расширились. Он смотрел в конец ряда, куда наложница Ивара поставила близнецов, так что солнце, проникая сквозь ткань палатки, омывало их ярким светом. Это было смелое решение — никак не украшать этих двух девушек. Только простые хлопчатые платья, перепоясанные простыми светло-синими шнурами. И ноги у них были босые. Близняшки являли собой саму девственность и чистоту.