— Комит Гасне! — заорал стражник, пытаясь перекричать грохот молотков.
Пузатый и лысый человек, одетый в потертую рабочую одежду, стоял в дальнем углу сухого дока, надзирая за работой. Он помешкал немного, осматривая какую-то деталь, и только потом подошел к ним.
— Новые рекруты для вас, комит, — уважительно сообщил стражник. — Комиссар сказал, что их нужно употребить на что-нибудь полезное.
Гасне задумчиво оглядел Гектора и Дана. Гектору он показался человеком крепким и разумным. Спокойный взгляд комита отметил и то, что оба они в наручниках.
— Хорошо, пусть будут, — ответил он и сразу же вернулся к своим делам, оставив узников стоять там, где они стояли.
Минул почти час, когда Гасне снова обратил на них внимание и, крикнув что-то подчиненному — наверное, десятнику, — подошел к ним со словами:
— Знать не знаю и не хочу знать, что вы там натворили и за что попали сюда. Меня интересует только одно — чем вы можете быть полезны здесь. Для начала, с вашего разрешения, скажу: коль скоро будете себя вести хорошо, я буду обращаться с вами по справедливости. В противном же случае вы узнаете, каким жестким человеком я могу быть. А теперь ваша очередь — скажите-ка мне, на что вы, по вашему мнению, годитесь. Говорите!
Гектор ответил, запинаясь:
— Я был писцом на галере… недолго, несколько недель, — сказал он. — А мой товарищ был с мушкетерами.
— Мушкетер, да? — советник посмотрел на Дана. — Он не говорит по-французски, а?
— Нет, сэр.
— Ну, ничего страшного. Мне все равно, по-каковски он говорит, лишь бы руки у него были умные. Он умеет чинить оружие?
— Думаю, что да, сэр.
— А ты? Ты сказал, что ты писец.
— Да, сэр. Я отвечал за припасы.
— И как? Успешно?
— Хозяин был доволен.
— Ну, если ты собираешься быть кладовщиком здесь, тебе придется смотреть в оба. Пропадает все что можно. Видишь эту галеру? — Комит кивнул в сторону дока, где люди безостановочно стучали киянками. — Замечаешь что-нибудь необычное?
Гектор внимательно осмотрел рабочих. Те деловито разбирали галеру на части и складывали дерево в стороне аккуратными стопами. Большинство рабочих были одеты, видимо, в тюремную форму — полосатая куртка, темно-красная с коричневым, выпущенная поверх тяжелых полотняных штанов. Штанины были тоже разных цветов, одна коричневая, другая — светло-желтая. На всех были шапки, вроде шляп, но у некоторых темно-синие, а у других — алые. Гектор решил, что цвета указывают на разный статус заключенных, и хотел было сказать об этом, как вдруг заметил кое-что еще. Брусья, доски обшивки и шпангоуты, которые складывались в отдельные стопы, на срезах были свежими. Рабочие разбирали галеру, которая никогда не бывала в море. Так он и сказал комиту.
— Верно, — подтвердил Гасне. — Именно это они и делают.
Он не стал вдаваться в объяснения, а подозвал к себе помощника и велел тому отвести Дана в оружейную и оставить под началом главного оружейника в качестве подмастерья. Потом, снова обратившись к Гектору, сказал:
— Доложи о себе старшему кладовщику. Он скажет, что нужно делать. Найдешь его на главном складе у верхнего парусного этажа.
* * *
В тот вечер по завершении работ Гектор и Дан встретились в общей спальне, куда их привели.
— Я и представить себе не мог, что на свете существует столько мушкетов, — говорил Дан. — Тут хранятся целых десять тысяч — четыре галереи уставлены рядами ружей, и все это, когда требуется, нужно проверять, чистить и чинить. Я буду одним из сорока кузнецов-оружейников.
— А ты справишься? — спросил Гектор.
Мискито уверенно кивнул.
— Я прошел испытание. Главный оружейник дал мне мушкет и знаками показал, что я должен найти неисправность. А я сразу заметил очень плохую трещину в стволе, из-за которой ствол может взорваться, и изобразил, что станет с тем человеком, который выстрелит из этого мушкета. Он потеряет глаз или останется весь в шрамах до конца дней своих. — Дан смачно потянулся, вытянув руки над головой. — Как только я прошел испытание, кто-то из кузнецов снял с меня цепи, оставив только кольцо на ноге. Он сказал, что мне так или иначе придется иметь дело с порохом и что чем меньше на мне будет железок, тем меньше вероятность, что порох взорвется от искры.
— Жаль, что главный кладовщик не сделал того же со мной, — заметил Гектор. — Когда нужно управляться с пером, ручные кандалы очень мешают.
Он хотел было продолжать, когда чей-то голос за его спиной произнес:
— Я же говорил вам, что комиссар ухватится за самую крошечную крошечку.
Гектор повернулся и увидел в дверях Жак Бурдона с довольной ухмылкой на заклейменном лице.
— Это только доказывает старую поговорку, что аппетит приходит во время еды, — добавил карманник, неторопливо входя в комнату.
— Ты хочешь сказать, что тебе удалось подкупить комиссара?
— Много не потребовалось, всего две мелких серебряных монетки.
— А где ты взял деньги?
— Я что, дурак, что ли? Я заранее подготовился, когда услышал, что меня отправят из Парижа на юг в цепях. Я послал свою девчонку в Марсель с деньгами — остались с последней кражи. Я не мог спрятать их на себе, потому что знал — эти свиньи конвойные из заключенных обдерут нас по дороге. И она ждала у ворот арсенала, чтобы обнять меня напоследок, и это был самый сладкий поцелуй, который она мне подарила. Полный рот серебра. — Карманник уселся на скамью. — Кажется, мне также удалось сделать так, чтобы меня определили на эту вашу отсутствующую галеру. Как ее там? «Святой Герасим» вроде, хотя кто был этот Герасим и что он такого сделал, чтоб стать святым, я понятия не имею. Но говорят, что на эту галеру пошлют лучшую часть новых турок-рабов из Ливорно, и это славная новость. Турки — самые лучшие гребцы, это тебе скажет любой в Галерном корпусе, и если твоя участь — стать гребцом на галере, нет лучшего места на скамье, чем рядом с крупным рослым турком. Да, кстати, вспомнил. Ты сказал, что твой друг не турок, — карманник кивнул в сторону Дана, — так почему он носит это кольцо, а цепей не носит?
— Он работает в оружейной, — объяснил Гектор. — Это чтобы избежать несчастных случаев.
Бурдона объяснение, судя по всему, не убедило.
— Ты все-таки скажи ему, если у него бродят мыслишки насчет побега, коль ноги свободны, — пусть и не мечтает. Уж очень он смахивает на иноземца — с этим длинным рылом да темной кожей; в нем сразу признают турка.
Гектор вспомнил, что некоторые из разбиравших галеру тоже были в цепях.
— Именно так узнаешь турка среди других галерников, — продолжал Бурдон. — Турки на берегу ходят без ножных цепей и даже без наручников. — Он откинулся к стене, явно радуясь возможности выказать свою великолепную осведомленность. — Они носят только кольцо на лодыжке. Власти знают, что турки очень редко пытаются сбежать, потому куда они денутся? Где турку найти корабль, который отвез бы его домой? А здесь, во Франции, кто его примет? Так что нет никакого смысла в цепях, разве только на галере в море, из страха, как бы не взбунтовались да не завладели судном. Только они не бунтуют. Забавные они, эти турки, — дай им работу, какую ни на есть, и они успокоятся и станут вкалывать с таким же усердием на христианской галере, как на своей, мусульманской, и зачастую с турком бок о бок на гребной скамье легче поладить, чем со своим братом-христианином.