Гектор больше не обращал внимания, куда попали пули. Поле его зрения сузилось, он видел единственную фигурку — человека за штурвалом испанского корабля. Сосредоточившись на мушке, юноша аккуратно отслеживал дулом свою цель. Он едва осознавал покачивание каноэ на легком волнении, корпус двигался вверх-вниз с размахом в несколько дюймов, вполне достаточно, чтобы выбрать наилучший момент для выстрела. Гектор сделал долгий медленный вдох, задержал дыхание, дождался, когда волна поднимет каноэ в верхнюю точку, и затем мягко нажал на спусковой крючок.
Он ощутил толчок приклада в плечо, но не сводил взора с фигурки у штурвала. Человечек крутанулся на месте и упал.
— А еще говорил, что давно не стрелял! Теперь мой черед! — радостно проорал Уотлинг, глядя на результат выстрела Гектора. Очень быстро к штурвалу испанского судна встал другой рулевой, взяв управление кораблем на себя. Уотлинг склонился к своему оружию, прицелился и выстрелил. На краткий миг показалось, что буканьер промахнулся. Новый рулевой, невредимый, по-прежнему стоял прямо. Затем, медленно и необъяснимо, боевой корабль начал отворачивать в сторону, теряя ход.
— Господи, вот так удача! — воскликнул позади Гектора раненый буканьер. Похоже, зрение у него было острое, как орла, потому что он прибавил: — Перебит грота-брас. Грот сорвало.
И действительно, под хлопанье парусины, боевой корабль потерял ход и поворачивал, меняя курс. Палубные орудия стало невозможно навести на каноэ. Испанский корабль был подбит.
— А теперь — в командира! — с ликованием завопил Уотлинг.
Высокий худощавый мужчина вылез на планшир. На нем были шляпа с плюмажем и широкий красный шарф, на рукавах камзола поблескивало золотое шитье. Невзирая на грозящую опасность, он уцепился одной рукой за ванты, а другой лихорадочно принялся размахивать над головой зажатым в ней белым носовым платком. На какое-то мгновение Гектор подумал, что это белый флаг и испанский офицер хочет вступить в переговоры или даже капитулировать. Но затем юноша понял, что испанец повернулся лицом вовсе не к каноэ, а глядит в сторону первой барка лонга, возглавлявшей атаку. Тот корабль все еще находился в четверти мили по ветру и, неуклюже маневрируя, старался вновь вернуться в бой. Испанский командир настойчиво призывал эскорт прийти на помощь.
— Какой шанс! И захочешь, не промахнешься, — торжествовал Уотлинг. — Ну-ка, дай мне тот мушкет.
Гектор вручил ему ружье раненого матроса, и вновь Уотлинг неспешно и тщательно прицелился и выстрелил. Пуля ударила испанца и сбросила его с планшира. Он навзничь упал на палубу. Белый платок выпал из руки и полетел, развеваясь, в море.
— Теперь наша взяла! — обрадовался Уотлинг. — Давай, парни, сближаемся!
Он схватил весло и мощными гребками погнал каноэ к кораблю.
Потеря командира совершенно подорвала боевой дух испанской команды. В ужасе от столь меткой стрельбы буканьеров, испанцы бросили палубные орудия, понимая, что, когда под огнем противника заряжают свои пушки, они у пиратов как на ладони. И вместо того, чтобы занять места у планшира или забраться на ванты, чтобы оттуда стрелять по нападающим, члены команды сбежали на нижние палубы и попрятались за фальшбортом, лишь изредка высовываясь, чтобы прицелиться и выстрелить. Они утратили всякое желание сражаться.
Торжествующие крики слева от Гектора подсказали, что наконец-то прибыло подкрепление. Одна из пирог, с командой из шестнадцати человек, неслась на веслах прямо на увечный испанский корабль. Сблизившись на дистанцию прямого выстрела, буканьеры открыли смертоносный огонь из мушкетов. Стоило кому-то из испанских матросов показаться над бортом, как несчастных одного за другим выбивали меткими выстрелами.
Уотлинг обернулся и показал на первый испанский корабль.
— Сдается мне, он увидел достаточно, — сказал он. Судно меняло курс — оно выходило из сражения, бросая на произвол судьбы корабль сопровождения.
Помимо радостных воплей стрелков слышались и испуганные и отчаянные крики — это команда раненного корабля взывала о пощаде. Над фальшбортом показалась рука с обрывком белой тряпки и принялась лихорадочно размахивать, туда-сюда в знак того, что испанцы сдаются. Мушкетный огонь с пироги постепенно стал реже и наконец совершенно умолк.
— Соукинс заслужил победу, — промолвил Гектор. Он едва верил, что горстка буканьеров одержала победу над превосходящим атакующих в вооружении кораблем, да еще так быстро.
— Наш капитан уже пересел на другую пирогу, — сказал ему Уотлинг, кивком указывая на юг. В четверти мили от них вторая пирога сцепилась борт в борт с третьим испанским кораблем. На его палубе кипела яростная рукопашная схватка, и Гектор увидел, как абордажную партию буканьеров теснят обратно. Только тогда до него дошло, что там должны сражаться Дан, Жак и Изреель вместе с Соукинсом, который бросился в последнюю, самоубийственную атаку.
Едва была замечена разношерстная вражеская флотилия, командующий эскадрой решил перехватить и уничтожить ее, и капитан Франсиско де Перальта с готовностью поднял паруса и последовал за ним. Он смотрел, как барка лонга Диего де Карабаксала двинулась в брешь между двумя каноэ на левом фланге неровного строя пиратов, и всецело одобрял этот храбрый ответ на пиратскую угрозу. Пушки Карабаксала в два счета разделаются с легкими каноэ и пирогами. Но когда капитан Бараона избрал в точности тот же курс, дона Франсиско охватили сомнения. Это ошибка, подумал он, потому что два боевых корабля занялись парой каноэ, не обращая внимания на остальную пиратскую флотилию. Поэтому Перальта решил найти себе собственную цель: он вступит в бой с самым крупным из вражеских суденышек — эта пирога отстала от прочих и, идя на веслах, старалась их нагнать.
Испанский капитан поднял взгляд на безоблачное небо. Он бы с радостью приветствовал перемену погоды, но никаких признаков этого не наблюдалось. Слабый бриз едва гнал рябь по сине-фиолетовому морю. Безветрие на руку пиратским стрелкам: при стрельбе из мушкетов под ними будет намного более устойчивая палуба, чем в случае если бы им пришлось бороться и с волнением, и с порывистым ветром. К вражеским стрелкам Перальта испытывал глубокое уважение. Он помнил, как были потрясены жертвы набега Моргана, когда выяснилось, что нападавшие вооружены самыми последними моделями стрелкового оружия. Новейшие мушкеты пиратов превосходили оружие защитников Панамы по дальности стрельбы и по скорострельности: на каждый выстрел, который мог сделать противник из своих устаревших кремневых ружей и аркебуз, пираты успевали отвечать двумя-тремя. Численное превосходство защитников большого значения не имело.
Потому-то дон Перальта намеревался подойти к пироге как можно ближе и обстрелять ее картечью из легких вертлюжных пушек. Выкосив мушкетеров, он высадит абордажную партию, чтобы перебить уцелевших.
— Подготовь наши патарерос, — велел капитан Эстебану Мадриге, своему чернокожему боцману. — И чтобы у орудийной прислуги было все необходимое. Боеприпасы и вдосталь пороховых зарядов под рукой… и кадку с водой, чтобы утолить жажду. Работка, видно, будет жаркой.