На мгновение Женевьеве стало любопытно — интересно, а крыша настоящего Вестминстерского аббатства, отделенного от яхты, где была заключена Женни, множеством световых лет, тоже украшена изображениями подобных существ или эти напоминающие рептилий чудища — всего лишь плод причудливого и мрачного воображения Ника? Он как-то признался с сожалением, что ему не хватило достоверных исторических источников, и потому его творение воспроизводит оригинал не в точности.
Женевьева пожелала не находиться больше в постели, а стоять рядом с ней — и так и получилось, причем мгновенно и без всяких усилий с ее стороны. Женевьева подошла к одному из высоких окон, приподнялась на цыпочки и выглянула. Внизу раскинулся мокрый Лондон. Было пасмурное утро. Очень пасмурное. Черепица и дранка старинных крыш влажно поблескивали. В темнеющем небе перекатывался рокот грома и очень реалистично вспыхивали молнии.
Леди чувствовала себя в своей спальне в полной безопасности — ведь Николас Хоксмур поклялся, что никогда не нарушит ее уединения. И теперь Женевьева стянула белую ночную рубашку и со страхом и любопытством принялась изучать наготу виртуального тела, которое дал ей Ник.
Женевьева осмелилась предпринять такую попытку в первый раз с тех пор, как оказалась в аббатстве. Она впервые попыталась таким образом изучить свое новое тело, и ей очень хотелось согласиться: «Да, это я. По крайней мере, это выглядит как та плоть, которую я помню». Но чем пристальнее Женевьева разглядывала себя, тем большую неуверенность испытывала.
Теперь Женни казалось, что те участки ее тела, которые не были зафиксированы видеозаписями, — собственно, по таким записям и было создано виртуальное тело, — выглядят совсем не так Или эта разница — лишь плод ее воображения?
Снова надев ночную рубашку — точнее, пожелав, чтобы та оказалась на прежнем месте, леди Женевьева вышла из спальни и двинулась по коридору, который должен был вести куда-то в глубь аббатства. Потом Женни открыла маленькую дверь и принялась взбираться по узкой лестнице, ведущей на северную башню — единственную, на которой не было часов. Женевьева одолела добрую сотню ступенек, но ее дыхание ничуть не участилось.
Отсчитав некоторое количество ступеней, Женни остановилась, открыла маленькое окно и протянула руку наружу, чтобы прикоснуться к мокрой от дождя черепице. В холодной мокрой поверхности, к которой прикоснулись пальцы Женевьевы, было что-то не правильное. Как и во всем вокруг. Предметы вокруг нее изменялись, но сущность их оставалась прежней.
Спустившись с лестницы и выйдя из башни, Женевьева вернулась к себе в спальню Едва она успела войти, как в дверь постучали. Прежде чем откликнуться, Женни мысленно заменила ночную рубашку, в которой она разгуливала по аббатству, на платье. Потом она обулась и лишь после этого открыла дверь.
— Какой сюрприз! — воскликнула Женни, едва взглянув на стоящего за порогом человека. — Это вы? — Ник посмотрел на Женевьеву с таким видом, словно его мысли находились сейчас где-то далеко.
— А кого еще вы ожидали увидеть? — спросил он, не справившись с удивлением. Женевьева лишь молча посмотрела на гостя.
— Э-э… — протянул наконец Хоксмур, смутно догадавшись, что реплика леди была саркастичной и что Женевьева таким образом высказывала свое недовольство по поводу вынужденной изоляции. — Нашли ли вы чем заняться? О чем подумать?
— Нет, конечно. Как я могу здесь что-нибудь найти до тех пор, пока вы мне этого не дадите?
— Я имел в виду, что хочу научить вас влиять на окружающую обстановку. Вы можете экспериментировать сколь угодно долго и производить все перемены, какие вам только захочется. Думаю, это должно вас позабавить.
— Я уже говорила вам, что не желаю пребывать в своем нынешнем состоянии ни секунды сверх необходимого. Единственное мое желание — это получить свое тело обратно или хотя бы обрести другое, не худшее.
— Я могу лишь заверить вас, дорогая, что я делаю все, что в моих силах. — На этот раз у Ника были обнадеживающие новости. Ведь процесс отбора зародышей уже пошел, и появилась реальная возможность использовать маточные репликаторы.
Теперь Хоксмур и Женевьева прогуливались по собору.
— И еще, дорогая, я принес вам фотографии.
Женни чуть было не спросила, что еще, кроме фотографий, Ник может ей приносить, пока она заперта здесь, в виртуальной реальности, но все же сдержалась. Ник увлеченно принялся сыпать объяснениями. Оказалось, что робот, который под присмотром Фрейи Второй прочесывал склады, уже нашел пару зародышей, чьи генетические родители весьма напоминали заказанные Ником соматические типы. И Хоксмур создал изображения, позволяющие представить, как будут выглядеть в молодости их новые тела, если вырастить их из этих зародышей.
— И когда же я смогу на них взглянуть?
— Вот они.
Взгляду Женни предстала молодая красивая пара. Совершенно нагие юноша и девушка рука об руку стояли в; центре нефа, словно на какой-то нудистской венчальной• церемонии. Одно тело для Ника — так он будет выглядеть в телесном воплощении, — и одно для нее. Юноша был гораздо красивее виртуальной формы, которая сейчас стояла рядом с Женевьевой и с беспокойством ожидала ее приговора. Что же касается девушки. С точки зрения Женевьевы, сходство с желаемой внешностью было очень отдаленное.
И юноша и девушка были атлетически сложены и дышали здоровьем, но глаза у них были пустыми. Они, никак не реагируя, стояли в нескольких метрах от рассматривающей их пары. Потом они принялись расхаживать, время от времени застывая в различных позах, словно манекенщики, которых почему-то забыли нарядить.
— Ну как?
— Довольно близко, — отозвалась Женни, не желавшая на этом этапе слишком сильно ударяться в критику. — Но я должна быть немного повыше, вы не находите? И грудь у меня чуть побольше. Что же касается подбородка и глаз.. Ну-ка, поверните ее на минутку лицом к нам… Да, вот так Мне кажется, лицо в целом мало похоже на мое. Я хочу большего сходства.
Ник кивнул. Высказанные возражения его не обеспокоили.
— Это, конечно же, лишь начало. Робот пока что просмотрел несколько миллионов пробирок. Поиск не должен занять слишком много времени, даже если ужесточить требования к образцу. А что вы скажете о моем теле?
— Думаю, тут сходство достаточно велико. Если вас это тело устраивает, то и меня устроит.
— Отлично. Тогда я использую его, если не подвернется что-нибудь получше. Конечно, мы будем продолжать поиски тела, которое вас устроит. А тем временем — что еще я могу для вас сделать, чтобы вы чувствовали себя уютнее?
— Ник, я же говорила вам, что больше не понимаю, что означает слово «уют». Уверяю вас, единственное подлинное ощущение, которое я испытываю, — это беспомощность.
Такое отношение, пришедшее на смену похвале, которую, по его ощущениям, Ник вполне заслужил, привело его в ужас. По крайней мере, именно так показалось Женевьеве.
— О госпожа моя, мне больно оттого, что так получилось-С чего вдруг вам должно быть от этого больно? Я целиком и полностью в вашей власти. Разве вы не этого хотели на самом деле?