Еще один стаканчик наполнился до края. Водка пролилась в горло, как вода. Желанное беспамятство все не приходило. Он откинулся назад и застыл, уткнувшись невидящим взглядом в трясущийся потолок. Нюрка тогда прибежала к нему, рассказала про беспредел ментов, плакала, выла… А он сочувствовал и успокаивал, говорил, что, может, ошибка вышла. На ошибку она и надеялась до самого суда. Только никакой ошибки не оказалось. Мишку с Сенькой расстреляли – тогда убийства так легко не прощали. А среди пацанов прошел слух, что это Мишка Сеньку заложил – больше никто не знал, что он к тетке поехал… А Нюрка после этого сошла с катушек – пьянки, гулянки, на зону пару раз попала, бомжевала последние годы, да так и пошла за своим Мишей…
Леший повалился на пахнущие пылью и мышами ковры и, не мигая, смотрел вверх. Темные пятна сырости на потрескавшемся бетоне складывались в картинки, как в детском калейдоскопе. У него в детстве не было калейдоскопа, а у Витьки Семенихина был, и маленький Леший его украл. Забрался за сараи, долго любовался яркими сказочными узорами, потом, понимая, что нести домой игрушку нельзя, расколотил ее кирпичом и был очень разочарован: никакого волшебного царства внутри не оказалось – только зеркальный трехгранник и горстка тусклых стекляшек…
Короче, первая кража разочаровала, и если бы вдобавок мать набила ему жопу ремнем, то, может, жизнь покатилась бы по совсем другим рельсам. Но подумали на Вовку Горохова, и Леший поехал по тем рельсам, которые изначально были предназначены ему судьбой. И сейчас картинки на потолке были невеселыми. Мелькали лица тех, кого он отправил за решетку. На зону. На кичу. К хозяину… Многие так и сгинули там. Не вернулись из ледяных бараков, из-за колючей проволоки с часовыми и псами-людоедами по периметру. И «на луну» ушло человек семь, зеленкой лоб помазали…
Скольких он отдал? Сейчас и не упомнить. Работал чисто: ни разу по-серьезному не заподозрили его – вора по кличке Клоп. Милицейского осведомителя под псевдонимом Леший. Среди уголовников он считался своим – корешем, братом, блатным, правильным бродягой, жуликом. Но это еще и благодаря Лису, который умел «обставляться». Обычно он придумывал хитроумные комбинации, разыгрывал сложные постановки, чтобы отвести подозрения от своего агента.
Кореша Витьку, с которым Клоп мотал еще самый первый срок на «малолетке», взяли якобы с собакой. Ментовский кобель по команде облаял дверь, к которой его привели. А потом послушно бросился на Витьку, когда того выводили на улицу. Кореш поверил и долго слал малявы с Колымы, мечтая «лично загрызть милицейских сук».
А братьев Кульковых, вроде как случайно, опознала кассирша ограбленной сберкассы. Прямо на улице. Совершенно неожиданно. На ее счастье, рядом оказался усиленный наряд патрульно-постовой службы. Тоже – совпадение. Старший Кулек не успел выхватить ствол, как оказался под прицелом двух автоматов…
Надо же, и Черкеса точно так взяли – вот ведь совпадение!
Их было много – таких случайностей и совпадений с его корешами. Картина-то, в общем, простая. Те, с кем пили, гуляли, ходили на дело, рано или поздно выскакивали «на запретку». Ну а тогда, как известно, конвой стреляет без предупреждения… Кто-то совершал разбойный налет с тяжкими последствиями. Кто-то насаживал другана на нож. У кого-то появлялись автомат и гранаты. Кто-то начинал оптом сбывать наркоту. Об этом становилось известно тертому жулику Клопу. Сидящий в нем Леший давал информацию Лису. Кореша приземлялись на нары. Так длилось много лет…
А теперь на потолке плавали их лица. Они смотрели на распластанного внизу Клопа и показывали на него пальцами. Словно произносили приговор на сходке. Их распахнутые рты, заполненные серым бетоном, беззвучно кричали:
– Стукач! Утка! Наседка! Дятел! На пики гада!
Леший со стоном перекатился на бок, пытаясь стряхнуть навязчивый кошмар. Дрожащими руками вытащил из-за ковров пачку «Беломора» с «заряженными» папиросками, чиркнул спичкой, закурил. Облако, пряно пахнущее анашой, поднялось вверх. Оно заполнило провалы беззвучно вопящих ртов. Старые кореша захлебнулись густыми галлюциногенными клубами. Их лица стали расплываться, разваливаться на куски. Носы и уши отделились и принялись летать, как бабочки, то и дело натыкаясь друг на друга. Клоп расхохотался. Нечеловеческие, каркающие звуки смешались с новыми наркотическими облаками. Накатил спасительный дурман, стало легко и весело. Ночной ужас превратился в детскую страшилку.
А на потолке теперь крутился веселый красочный мультик. Вот Лис, улыбаясь, жмет ему руку: «Молодец, Петруччо! Розыскное дело „Обочина“ мы бы без тебя не раскрыли! Сейчас тебя награждать будут!»
По мраморной лестнице с ковровой дорожкой его заводят в большой, просторный кабинет. Там уже ждет генерал. Самый настоящий – седой, солидный, в парадном милицейском мундире, награды во всю грудь. Главный мент области поздоровался очень уважительно, долго тряс руку, говорил хорошие слова. Дескать, он, Петр Васильевич Клищук, выполнил свой гражданский долг и помог органам. И благодаря этой помощи опасные преступники, убивавшие людей на трассе, разоблачены и обезврежены. И за это товарища Клищука наградили орденом! Генерал лично приколол на грудь то ли «Красную Звезду», то ли крест ордена Мужества, вручил бордовую кожаную книжечку с подписью наиглавнейшего начальника России – самого Президента!
– А что, Президент меня знает? – робко спросил Петр Васильевич, который неловко чувствовал себя в высоком кабинете.
– Обязательно знает! – кивнул генерал. – Ему все подробно доложили. И он тебе лично Указ свой подписал! А это значит – и пенсию персональную получишь, и льготы всякие…
А потом добавил:
– Конечно, награждение надо обмыть, только мне, к сожалению, некогда. Думаю, Коренев этот недостаток восполнит.
При прощании генерал забрал орден и книжечку, спрятал обратно в сейф, запер. Сказал:
– Пусть пока здесь полежат, чтобы не было расконспирации…
И то верно, где ему ментовский орден носить? В «Раке»? Или у Мамы Гали?
Мультик закончился, потолок затемнился. А может, он просто отключился и не видел продолжения.
Леший проснулся с блаженной улыбкой. Сердце бешено колотилось. Жутко хотелось пить. Но в то же время он чувствовал умиротворение. И даже гордился собой. Ведь одно дело – быть официальным секретным агентом, награжденным самим Президентом, а другое – презираемым поганым стукачом, ссучившимся вором…
Остатки забытья медленно сползли вместе с улыбкой. Он тяжело закряхтел, обхватив чугунную голову. После нескольких глотков пива стало легче. Но сознание еще обволакивал туман. Где кончается алкогольный бред, а где начинается реальность – не разобрать. Грохот мостового полотна сотрясал стены и мозги. Сон это был или воспоминания? Проклятый шум мешал сосредоточиться. Но кажется, его действительно награждали, они с Лисом хорошенько выпили по этому поводу… Впрочем, с Лисом они выпивали регулярно. А вот с генералом он пил? Нет, с генералом не пил… Но тот сразу честно предупредил, что не может…
Яркие картины сна продолжали будоражить сознание. Так есть у него орден или нет? И дадут ли ему пенсию? Выдирая себя из мутной неопределенности, он нашел мобильник, набрал номер. Оставалось нажать кнопку вызова. И что будет? Где-то на краю воспаленного сознания возникло чувство неловкости, неправильности происходящего. Вот в строгом кабинете РУБОПа Лис услышит его неуверенный, пьяный, спотыкающийся голос. Он поморщится и спросит: