– И кто же всем этим занимается? – спросили из зала.
– Не кто, а что. Машины созданы не людьми, – в этом правительство уверено. У него есть и версия насчет происходящего. Дело в Силвесте. Это в результате его действий сюда прилетели машины.
– Как в свое время их привлекли амарантийцы?
– Возможно. Судьба амарантийцев сразу приходит на ум. Но в нашей звездной системе нет никаких признаков случившегося ранее демонтажа планет, и нет очевидных дыр в плоскости эклиптики, где когда-то могли находиться газовые гиганты. С другой стороны, это могло случиться миллионы лет назад, и ингибиторы уже подчистили за собой, убрали следы.
– Ингибиторы? – спросил бородач, в котором Торн узнал безработного палеоботаника.
– Так правительство называет чужие машины. Не знаю, откуда взялся термин, но он вполне отражает суть.
– А что эти машины с нами сделают? – спросила женщина с жутко испорченными зубами.
– Не знаю. – Торн стиснул края кафедры.
Он чувствовал, что настроение собравшихся за последнюю минуту сильно изменилось. Так бывало всякий раз, когда люди осознавали происходящее. Узнавшие о странном объекте в небе неизменно бывали напуганы. Никто не счел его предвестием чего-то доброго. Правда, бо́льшую часть года с широты Кювье, где все еще жила львиная доля населения, рассмотреть объект было невозможно. Но теперь он ясно различался в вечернем небе.
Правительственные эксперты предлагали свои мнения по поводу его природы. Во-первых, теперь никто не спорил с его искусственным происхождением, хотя поначалу его считали странным, но естественным катаклизмом. Кое-кто утверждал, что его сотворили люди – сочленители или какая-нибудь новая, особо агрессивная группа ультра. Самые мнительные – правда, таких нашлось не много – подозревали участие триумвира Илиа Вольевы. Но большинство пришло к правильному выводу: это пришельцы и виновен в их появлении Силвест.
Но правительственные эксперты имели доступ лишь к скудным данным. Они не могли взглянуть, как Торн, на чуждую машинерию вблизи.
А у Илиа Вольевой и Аны Хоури появились свои теории насчет цели ингибиторов.
Когда кольцо вокруг газового гиганта сомкнулось, его магнитосфера претерпела разительные перемены. Возникло интенсивное квадрупольное поле, на порядки сильнее естественного поля планеты – и распространяющееся намного дальше в пространстве. Причем распределение поля ясно указывало на его искусственность: оно генерировалось токами, которые шли по проводникам – огромным металлическим кольцам, уложенным вдоль параллелей гиганта, словно обмотка ротора.
Процесс укладки Илиа и Ана наблюдали собственными глазами. Видели, как уходят в атмосферу тысячекилометровые витки. Но как далеко те погрузились, осталось неясным. Наверное, прошли сквозь океан жидкого металлического водорода и соприкоснулись с ядром – небольшим, но чрезвычайно богатым металлами. Если так, то, управляя током в витках, можно изменять вращение ядра планеты.
Кольцо вокруг планеты вызвало мощный электрический ток между полюсами; он проходил через тело планеты и достигал кольца через облака магнитосферной плазмы. Взаимодействие между токами, идущими по кольцу и через планету, заставляло меняться угловой момент колоссальной обмотки.
В результате газовый гигант стал раскручиваться.
Процесс разгона продолжался бо́льшую часть года и привел к катастрофическим последствиям. По мере ускорения центробежные силы увеличивались, и гигант все ближе подходил к порогу, когда гравитация уже не могла поддерживать его целостность. За шесть месяцев половина атмосферной массы улетела в космос, образовав уродливую околопланетную туманность. С Ресургема она казалась расплывчатым пятнышком в небе. Лишенный давления тяжелых слоев атмосферы, океан жидкого водорода вскипел – а высвобождающуюся энергию ингибиторская техника аккумулировала и расходовала на дальнейшее ускорение планеты. Оболочка металлического водорода тоже претерпела изменения, причем еще более радикальные. Процесс разборки гиганта продолжался безукоризненно.
В конце концов осталось лишь тектонически нестабильное ядро, вращающееся со скоростью, близкой к порогу саморазрушения. Машины окружили его, спешно обрабатывая. В туманности обнаружились регулярно расположенные сгущения, намечались некие структуры, размерами превышающие планеты.
– Я не знаю, что происходит, – повторил Торн. – И вряд ли кто-нибудь знает. Но версия у меня есть. До сих пор происходящее было строго иерархичным. Машины могущественны, но не всесильны. Они не смогли начать непосредственно с газового гиганта, им потребовались инструменты – и для того они разнесли на кусочки три планеты. Ингибиторам нужно сырье. Похоже, с энергией у них нет проблем. Может, ее качают прямо из вакуума. Но создавать энергию, очевидно, не могут – по крайней мере, в необходимом для них количестве и качестве. Потому они вынуждены действовать постепенно, этап за этапом. Теперь они разработали и газовый гигант, высвободив процентов десять общей массы системы. Судя по уже виденному нами, эту массу ингибиторы используют для постройки. Что именно они сооружают, я не знаю, но могу предположить. Осталось лишь одно космическое тело, превышающее газовый гигант, стоящее на более высокой ступеньке иерархии, – наше Солнце. Думаю, его хотят разобрать.
– Да вы шутите! – крикнул кто-то.
– Если бы. Думаю, должна быть причина, по которой машины не разломали Ресургем. И она, мне кажется, очевидна: машинам это и не нужно. Вскоре – и, возможно, гораздо скорее, чем мы полагаем, – у них не будет повода беспокоиться. Мы исчезнем. Они разберут звездную систему на части.
– Нет! – раздался испуганный возглас.
Торн принялся объяснять, готовый рассеять вполне понятные сомнения. Делать это приходилось далеко не в первый раз. Торн знал: масштабы бедствия будут осознаны далеко не сразу. Поэтому он сначала рассказал про шаттлы, чтобы у людей осталась надежда. В близость мировой катастрофы легче поверить, если существует способ от нее спастись. А он существует! Нужно лишь поверить, набраться мужества и поддержать Торна.
Но затем Торн понял: выкрик «Нет!» не имел отношения к ингибиторам и будущей гибели Ресургема.
Человек закричал, потому что в двери ворвалась милиция.
Хоури велела Торну вести себя так, словно его жизнь подвергается реальной опасности. Его задержание должно выглядеть настоящим на все сто процентов. Чтобы план заработал – а он должен заработать, другого пути нет, – люди должны поверить. Поэтому нужно драться – и быть готовым к побоям.
Торн прыгнул со сцены. Милиция явилась в масках, скрывающих лица. В руках баллончики с газом, шокеры. Милиционеры двигались тихо и быстро среди ошеломленной, напуганной публики. Торн бросился к аварийному выходу. В двух кварталах отсюда его ждет машина, и кое-кто из собравшихся знает об этом.
Черт, все должно выглядеть реально. По-настоящему.
Заскрипели по полу ножки стульев – люди спешили встать. Затрещали газовые гранаты, зажужжали, защелкали шокеры. Кто-то кричал, металл врубался в кость. Мгновение оцепенелой тишины сменилось какофонией. Людей мгновенно обуяла дикая паника, всякий старался вырваться наружу.