Этой ночью они разбили лагерь на защищённом от ветра склоне горы, последней из длинной цепи. Гурджи, которого Тарен научил разводить огонь, старательно собирал ветки, рыл яму для костра, подогревал и распределял поровну еду, не пытаясь припрятать для себя часть из общей хрумки и чавки. Он был горд и счастлив, ощущая себя полезным и важным.

Доли отказался есть что-либо из их припасов. Он вытащил из своей кожаной сумки, висевшей на боку, какую-то еду, уселся на камень поодаль и, пыхтя, принялся набивать рот. Время от времени он надувался и задерживал дыхание.

— Не унывай, старина! — подбадривал его Ффлевддур. — В следующий раз получится наверняка! Ты определённо затуманиваешься у меня в глазах.

И Ффлевддур сонно таращился на Доли.

— Прекрати! — прикрикнула Эйлонви на барда. — Не обнадёживай его. Не то он как-нибудь задержит дыхание навсегда.

— Я всего лишь подбадриваю его, — обиделся бард. — Ффлевддур Пламенный никогда не сдаётся, и не понимаю, почему должен отступиться карлик?

Хен Вен весь день не отходила от Тарена, и, когда он расстелил на земле свой плащ, белая свинья захрюкала от удовольствия, приковыляла к нему и улеглась рядом. Её сложенные фунтиком уши замерли. Она положила свою голову на грудь Тарену и тихо хрюкнула. Заснув, она так отяжелела и навалилась на него, что Тарен не мог и пошевелиться. Хен Вен роскошно храпела, а Тарен так и не мог сомкнуть глаз из-за посвистывания и постанывания над самым его ухом.

— Я рад видеть тебя, Хен, — прошептал он, — и рад, что ты рада меня видеть. Но хотелось бы, чтобы ты выражала это не так громко.

На следующее утро они повернулись спиной к Орлиным Горам и начали продвигаться в ту сторону, где, как предполагал Тарен, и находился Каер Датил. Войдя в лес, Тарен в последний раз оглянулся на горы. Он был рад, что дорога их теперь уже не шла по горным хребтам и перевалам, но в сердце лелеял надежду вернуться сюда и взобраться на самую высокую вершину к блестящему на солнце льду, покрывающему чёрные скалы. Раньше никогда он не видел гор и теперь понимал, почему Гвидион так тосковал по Каер Датил.

Размышляя, он снова вспомнил Гвидиона и задумался о том, что же хотел тот спросить у Хен Вен? На первом же привале он заговорил об этом с Ффлевддуром.

— Может, в Каер Датил есть кто-нибудь, кто понимает её? — предположил Тарен. — Но если бы нам удалось заставить её пророчествовать прямо сейчас, мы наверняка узнали бы от неё что-нибудь важное и полезное.

Бард согласился, но только развёл руками: у них не было прутиков с таинственными письменами.

— Я могла бы попробовать одно из своих заклинаний, — предложила Эйлонви. — Ачрен научила меня некоторым из них. Но я не знаю, получится ли что-нибудь. Я не имела дела со свиньями-прорицательницами. Знаю, например, заклинание, призывающее жаб. Ачрен научила меня заклинанию, открывающему заколдованные замки, но я не уверена, что вспомню его сейчас полностью. Даже если и вспомню, замки, по-моему, не имеют никакого отношения к свиньям-прорицательницам.

Эйлонви опустилась на колено перед Хен Вен и быстро зашептала ей на ухо. Хен Вен, казалось, вежливо слушала некоторое время, хрюкая и принюхиваясь. Но и виду не подавала, что хоть словечко понимает из того, что нашёптывала ей девушка. Вдруг свинья с радостным визгом рванулась к Тарену и запрыгала вокруг него, похрюкивая.

— Бесполезно, — вздохнул Тарен. — Нет смысла терять время. Надеюсь, что у них в Каер Датил есть прутики с письменами. Хотя и очень сомневаюсь в этом. То, что есть у Даллбена, вряд ли отыщется ещё где-нибудь в Прайдене.

Они двинулись дальше. Гурджи, теперь постоянный, как он приговаривал, приготовитель чавки и разводитель огнявки, важно шагал в первых рядах следом за карликом. Доли вёл путников через расчищенный под пашню участок леса мимо ольховой рощицы. Вдруг он остановился, задрал голову и прислушался.

В это же мгновение Тарен услышал неясный звук: слабый, тонкий вскрик. Казалось, он возник из ближнего колючего куста. Вытащив меч, Тарен поспешно опередил карлика. Сначала в темноте зарослей он не видел ничего. Он подошёл поближе, затем резко остановился и отшатнулся.

Это был гвитант.

Глава семнадцатая
ПТЕНЕЦ

Гвитант висел на ветке, как мятая чёрная тряпица. Одно крыло у него было поднято, другое неуклюже вывернулось к самой груди. Размером не больше ворона, он, видимо, был ещё птенцом с клочьями пуха между редкими пёрышками и непомерно большой головой. Но отдельные перья уже были красивы — тонкие и словно бы гофрированные. Стоило Тарену осторожно приблизиться, как гвитант судорожно замахал одним, как видно здоровым, крылом, пытаясь освободиться от колючих лап кустарника. Но тщетно. Тогда птица раскрыла свой загнутый клюв и угрожающе зашипела. Но глаза её при этом были тусклыми и полузакрытыми.

Спутники последовали за Тареном. Как только Гурджи увидел, кто это, он сжался, повернулся и пополз в укромное местечко, со страхом оглядываясь назад. Мелингар нервно заржал. Лишь невозмутимая белая свинья присела на задние ноги и весело захрюкала.

Ффлевддур, увидев птицу, тихо присвистнул.

— Нам повезло, что рядом нет родителей этого птенчика, — сказал он. — Эти существа способны разорвать человека в клочки, если их дитя в опасности.

— Она напоминает мне Ачрен, — сказала Эйлонви. — В особенности эти тёмные обводы вокруг глаз. Такие появлялись у неё, когда она была в дурном настроении.

Доли выхватил из-за пояса топор.

— Что ты собираешься делать? — спросил Тарен. Карлик посмотрел на него с удивлением.

— Собираюсь делать? Не собираюсь, а сделаю, — буркнул он. — У тебя есть ещё какие-нибудь глупые вопросы? Не воображаешь же ты, что я оставлю её сидеть здесь? Я собираюсь отрубить ей голову.

— Нет! — закричал Тарен, хватая карлика за руку. — Она же ранена!

— Радуйся этому, — набросился на Тарена Доли. — Если бы эта птичка не была ранена, никто — ни я, ни ты, ни они не стояли бы уже здесь живыми.

— Не стоит убивать её, — отстранил карлика Тарен. — Ей больно. Она нуждается в помощи.

— И верно, — сказала Эйлонви, — выглядит она не очень-то здоровой. Вид у неё, пожалуй, похуже, чем у Ачрен в самом плохом настроении.

Карлик швырнул свой топор на землю и упёр руки в бока.

— Я не могу сделаться невидимым, — запыхтел он, — но из этого не следует, что я глуп. Давайте, давайте, лечите злобное маленькое существо. Дайте ему попить, погладьте по головке. А потом посмотрите, что будет. Как только она наберётся сил, первое, что она сделает, разорвёт вас на кусочки. А потом полетит прямиком к Аровну. Тогда мы получим сполна за свою глупую доброту.

— Доли прав, — поддержал его Ффлевддур. — Если честно, то и мне не нравится рубить головы направо и налево. Но, кажется, мы слишком долго не имели не приятностей от гвитантов. Птичка нам это устроит. Не вижу смысла в том, чтобы пригревать на груди одного из посланцев Аровна. Ффлевддур Пламенный добр, но не до такой же степени!