— Это была не она, — покачал головой Сухов. — Всего лишь ее «проекция», тень, так сказать, призрак, обладающий в некоторой степени свободой воли. Он пытался воздействовать на нас психоэнергетически.
— То-то я заснул, — почесал затылок тренер.
— Слава Богу, что ему не удалось в полной мере!
— Ему это удалось, — сказал Сухов.
— Что?! Как?
— Он… или все-таки она? Короче, дубль Гиибели снял всю нашу мысленную картину, и теперь игвы знают, что мы затеваем.
— О Сусаноо! — пробормотал Такэда — Что же нам делать?
— Продолжать Путь. — Никита невыразительно улыбнулся. — Ты был прав, надо было задержаться у Зу-л-Кифла, потренироваться с Суубха Сеттутеном. Но что сделано, то сделано. Идем в Мир Свентаны, за мечом. Моим мечом.
— Свентана… знакомое имя… Твоя знакомая?
— Свентана — это Русь, Оямович. Святая Русь!
Наверное, им все еще везло. Хотя Такэда совершенно точно знал, что цепь их невероятного «везения» создана ценой достаточно серьезных усилий множества разумных существ системы подстраховки, задействованной Собором Веера задолго до появления на Земле человечества. «Интересно, — подумал инженер, — какое место в этой системе занимает Вуккуб? Или его помощь никем не запланирована?»
Они успели попрощаться с Романом, взвалить на его плечи связь с мамой Сухова, а также продолжение поисков Ксении, выбрались на лестничную площадку, когда вдруг сработал индикатор на пальце Никиты.
— Что? — насторожился Такэда.
— Охотники, — коротко отозвался Сухов, ткнул пальцем вверх, предлагая подняться на этаж выше.
— Допустим, мы от них оторвемся, но это не значит, что они не оставят в темпорале засаду, как в прошлый раз.
— Да, нервайлер нам сейчас пригодился бы. Хотя я не знаю, как отреагировал бы на его излучение Отшельник и как оно подействовало бы на «чекистов».
Беглецы поднялись на последний этаж, прислушиваясь к шумам лифта. Снизу по лестнице тяжело поднимались двое, как минимум еще один сторожил лифт, и неизвестно сколько ждало на улице.
«Хоть бы Романа не убили, — подумал Толя, ужасаясь, что не может помочь тренеру. — Интересно, у них есть аппаратура узнавания личности или нет? Что-нибудь вроде биолокационного комплекса, идентификатора личности». Шепотом спросил об этом Сухова.
— Скорее всего они — сами себе аппараты локации и поиска на всех возможных диапазонах, — так же шепотом ответил Никита. — Посторожи минуту, я попробую определиться.
Он застыл с окаменевшим от внутреннего напряжения лицом, глаза остекленели, сосредоточились на чем-то сугубо личном, почернели. И почти тотчас же ожили. Сухова шатнуло, так что он вынужден был опереться на плечо инженера.
— На чердаке их нет, но на крыше соседнего дома сидит снайпер. Придется снова уходить через транскоф.
Они поднялись по металлической лестнице на чердак, выдернув замок из ветхих петель, и развернули «дипломат» транскофа. Охотникам ЧК не хватило буквально нескольких секунд, чтобы застать беглецов во время перехода. Зато у них были свои транскофы, и в коконе темпорала они появились почти одновременно. Четверо против двоих у двери в камеру хроносдвига.
Никита и Толя повернулись лицом к преследователям, те остановились — четыре черные фигуры с нечеткими пятнами лиц в прорезях капюшонов, — и наступила такая тишина, что, как потом образно выразился Такэда, «стал слышен шорох тени, бегущей по пятам».
— Прыгай, я их задержу, — быстро проговорил Толя и вдруг словно окаменел, превратился в статую, не в силах сделать ни одного движения.
Удар пси-поля получил и Никита, но он был уже готов к атаке подобного рода и с успехом отразил импульс, чувствуя, как вспыхнувшее бешенство освобождает канал Вести от барьера проницаемости и в голову, в сердце, в тело вливаются колоссальные силы и знание.
Стоявший впереди черный гигант отшатнулся, вскидывая руки, но Сухов не дал ему времени сотворить заклятие, то есть реализовать формулу магического воздействия, он просто толкнул всю четверку демонов, развернул их внутрь самих себя, толком не осознавая, что делает. И охотники ЧК исчезли! Они съежились со звуком вылетевших из бутылок с шампанским пробок, превратились в черные скрученные жгуты, в сосульки, в дымные струи!
Сила, сдерживающая Такэду на месте, исчезла, и он с криком «Банзай!» прыгнул вперед. Остановился в растерянности, но быстро сориентировался:
— Как я их, а?! Топаем отсюда, меченый, пока другие не подоспели.
Никита, с сожалением цеплявшийся за тускнеющий «хвостик» парасвязи с эйдосферой Веера, еще помня чувство колоссального объема поля информации, поля мысли, развернувшегося перед ним, с трудом заставил себя вернуться на «грешную землю». Что-то мешало ему думать о деле. Какая-то заноза в памяти, нечто нематериальное — след присутствия чужой мысли. И лишь в камере хроносдвига, к счастью пустой, заполненной лишь сиреневым дымным светом, Никита понял: и на этот раз ему помогли! Кто — неизвестно, то ли Вуккуб, то ли кто из магов, давших слово собраться в нужный момент, в «час ноль». Но способ помощи был более тонок, чем прежние: ему «подсунули» сатори — озарение, включив чуть ли не весь запас клеток мозга на анализ поступающей извне информации.
— Вряд ли я смог бы сделать это сам, — вслух заключил Сухов.
— Что именно? — покосился на него Такэда.
— Ничего. — Никита встряхнулся, посмотрел вверх. — Отшельник, не ты ли это сделал? — Подождал ответа, но темпорал молчал. — Что ж, когда-нибудь я это узнаю.
Перстень эрцхаора на пальце Сухова выдавил из себя зелено-желтый крестик, превратившийся в объемную пятиконечную звезду, и тотчас же перед людьми открылся «тоннель хроноструны», соединяющий Миры Веера.
«Кишка Отшельника», — пришло на ум Толе неожиданное сравнение, а потом долгое падение в бездну прервало приятный процесс самооценки.
Мир, в котором они вышли из темпорала, был, очевидно, близок к тем мирам, где происходила Битва сил Закона и Хаоса, близок не по оценке линейных мер и расстояний — по временному сдвигу. Поэтому планета с коконом Отшельника хоть и убереглась от прямого разрушения, но вследствие расползания ткани пространства под напором «эманаций» Хаоса «заболела».
Никита угрюмо взирал на необыкновенный ландшафт, вызывающий ассоциации нездоровой атмосферы, хронического страдания и застарелой тоски: земля оплыла фестонами, руинообразными холмами и грибовидными взгорками, между которыми поблескивали лужи с плавающими по воде островками грязно-зеленой пены, желтели ядовитые болотца с хилой растительностью или чернели щетинистые рощицы растений, укутанных густой «шерстью» колючек. И цвета здесь преобладали унылые: все оттенки коричневого, серого, желтого, зеленовато-бурые и ржавые. Лишь небо над головой было ровное, желтое, плотное на вид, без единого облачка, но с тремя более светлыми горизонтальными полосками над горизонтом, олицетворявшими, по всей видимости, светило. Атмосфера планеты была плотнее земной, но с меньшим содержанием кислорода, и дышалось в ней как в бане, несмотря на довольно низкую — градусов десять выше нуля — температуру. Путешественники не сразу привыкли к этой особенности воздуха, ошеломленные к тому же конгломератами незнакомых запахов.