«Грёзы Февра» встал на ночную стоянку. После того как топки загасили, выпустили излишки пара и застопорили машину, команда, как кровь из открытой раны, хлынула на берег. Несколько членов команды задержались на пристани, чтобы купить мороженого или фруктов, но большинство сразу устремились на Серебряную улицу к призывно горящим ярким фонарям.
Эбнер Марш оставался на открытой площадке палубной надстройки до тех пор, пока не выглянули первые звезды. Из открытого окна одного из публичных домов донеслись звуки песни, однако от этого его настроение не улучшилось. Наконец дверь каюты Йорка открылась, и ее обитатель вышел в ночь.
– Ты спустишься на берег? – поинтересовался Марш.
Йорк прохладно улыбнулся.
– Да, Эбнер.
– Сколько времени ты будешь отсутствовать на этот раз?
Джошуа Йорк элегантно повел плечами.
– Не могу сказать. Вернусь, как только смогу. Ждите меня.
– Я бы предпочел пойти с тобой, – промолвил Марш. – Это Натчез. Натчез-под-холмом. Жуткое место. Мы можем прождать тебя месяц, а ты будешь лежать где-нибудь в канаве с перерезанным горлом. Позволь мне пойти с тобой и быть твоим провожатым.
– Нет, – возразил Йорк. – У меня на берегу дело, Эбнер.
– Мы же партнеры, не так ли? Там, где затрагиваются интересы «Грез Февра», твое дело становится и моим.
– Кроме парохода, у меня имеются и другие интересы, друг мой. Есть вещи, в которых ты бессилен помочь мне. Кое-что я должен делать сам.
– Саймон ведь ходит с тобой?
– Иногда. Это совсем другое, Эбнер. У Саймона со мной имеется… одно общее дело, в то время как твои интересы оно не затрагивает.
– Однажды ты обмолвился, что имеешь врагов, Джошуа. Если это тебя волнует и ты собираешься «позаботиться» о тех, кто причинил тебе зло, тогда поделись со мной. Я помогу.
Джошуа Йорк покачал головой.
– Нет, Эбнер. Мои враги не должны становиться и твоими врагами.
– Позволь мне самому решать это, Джошуа. До сих пор ты благородно обходился со мной. Позволь и мне отплатить тебе тем же.
– Я не могу, – с сожалением в голосе ответил Йорк. – Эбнер, мы с тобой заключили сделку. Не задавай мне вопросов. Прошу тебя. А теперь, если ты не против, позволь мне пройти.
Эбнер Марш кивнул и отошел в сторону. Джошуа Йорк проскользнул мимо и начал спускаться по лестнице.
– Джошуа, – позвал Марш, когда Йорк находился почти в самом низу. Тот обернулся. – Будь осторожен, Джошуа, – сказал Марш. – В Натчезе иногда… проливается кровь.
Йорк пристально посмотрел на него. Его серые глаза были непроницаемы, как дым.
– Да, – наконец произнес он. – Я буду осторожен.
Эбнер Марш видел, как Йорк спустился на берег – его высокая худощавая фигура отбрасывала длинные тени – и вскоре затерялся на улицах Натчеза-под-холмом. Когда Джошуа Йорк ушел. Марш направился в его каюту. Дверь, как он и ожидал, оказалась запертой. Марш опустил руку в карман и вытащил оттуда ключ.
Прежде чем вставить его в замочную скважину, он некоторое время раздумывал. Марш не считал предательством тот факт, что сделал запасные ключи, которые хранились в сейфе парохода. Это была простая предосторожность в рамках здравого смысла. Бывает, люди умирают в запертых каютах; в таких случаях разумнее иметь запасной ключ; чем ломать дверь. Но пустить ключ в дело – нечто другое; в конце концов, они заключили договор. С другой стороны, партнеры должны доверять друг другу, и если Джошуа Йорк не хочет довериться ему, то как может он ожидать ответного доверия?.. Марш решительно отомкнул замок и вошел в каюту Йорка.
Там зажег масляную лампу и запер за собой дверь. На минуту Марш неуверенно замер и огляделся, раздумывая, что именно хочет здесь обнаружить. Каюта Йорка была довольно просторной и выглядела сейчас точно также, как в те моменты, когда он приходил сюда. И все-таки в ней должно иметься хоть что-то, что могло бы поведать ему о Йорке, дать капитану хоть какой-то намек на происхождение странностей в поведении партнера.
Марш направился к письменному столу, с которого, на его взгляд, и надлежало начать. Он осторожно опустился на стул Йорка и принялся листать газеты. Обращался Марш с ними с великой осторожностью, предварительно замечая положение каждой, чтобы потом оставить на столе все в прежнем порядке.
Газеты оказались… самыми обычными газетами. На столе их лежало не менее пяти десятков. Среди них попадались старые номера и новые, «Геральд» и «Трибюн» из Нью-Йорка, несколько газет из Чикаго, журналы из Сент-Луиса и Нового Орлеана, газеты из Наполеона и Батон-Ружа, Мемфиса и Гринвилла, Виксбурга и Бейу-Сара, а также еженедельники из десятков мелких речных городков. Большая часть периодики оставалась целой, в нескольких имелись вырезанные статьи.
Под стопками газет Марш обнаружил два фолианта в кожаных переплетах. Он осторожно потянул их на себя, стараясь не обращать внимание на холодок, пробежавший между лопатками. Возможно, решил Марш, он наткнулся на судовой журнал или дневник, который поможет ответить на вопрос – откуда появился Йорк и куда направляется. Он открыл первый фолиант и разочарованно нахмурился. Никаких дневниковых записей, а только приклеенные мучным клейстером заметки, аккуратно вырезанные из газет: Под каждой имелась надпись, сделанная летящим почерком Йорка, с обозначением даты и места, гае произошло событие.
Марш прочел первую статью из виксбургской газеты. В ней говорилось о теле, выброшенном на берег речной водой. Событие произошло полгода назад. На второй странице разворота содержалось две статьи, обе также из Виксбурга: в двадцати милях от города в полуразвалившейся хибаре обнаружили мертвую семью; одна негритянка – возможно, беглая – нашла в лесу труп, причина смерти не установлена.
Йорк листал страницы, читал и снова листал. Через некоторое время он закрыл книгу и взялся за другую. В ней содержалось то же самое. Страница за страницей описывались трупы, таинственные смерти, тела, обнаруженные то здесь, то там. Все сведения располагались по городам.
Марш закрыл книги и, положив их на место, попытался вобраться с мыслями. Газеты пестрели и другими сообщениями о смертях и убийствах, которые Йорк не удосужился вырезать. Почему? Он снова вернулся к газетам и просмотрел некоторые из них. Поняв кое-что, Марш нахмурился.
Оказалось, что Йорка не интересовали убийства холодным или огнестрельным оружием, его не интересовали утопленники, обгоревшие и жертвы взрывов паровых котлов, а. также повешенные по приговору суда шулеры и воры. Истории, которые он собирал, очень отличались одна от другой. Но в них всех описывались кончины, произошедшие при невыясненных обстоятельствах. Люди с растерзанными глотками. Изуродованные, искромсанные трупы или уже разложившиеся, так что установить причину смерти не представлялось возможным. Тела неизвестных, а также погибших по непонятным причинам без видимых следов насилия или с ранками столь незначительными, что их не замечали с первого взгляда. Фолианты содержали пятьдесят – шестьдесят историй, случившихся за девять месяцев на нижнем отрезке Миссисипи.