Недалеко от устья Красной реки, где она вливает свои воды в Миссисипи, расстояние между пароходами составляло около мили. Марш как раз принес в рулевую рубку кофейник со свежим кофе и наполнял кружку лоцмана, когда тот прищурился и сказал:
– Взгляните-ка туда, капитан. Похоже, их сносит, там некуда сворачивать.
Марш отставил в сторону чашку и посмотрел. Пароход вдруг оказался гораздо ближе, чем он думал. Лоцман был прав, его взору теперь открывалась значительная часть левого борта «Грез Февра». Если они не выполняют маневр, значит, судно снесло в сторону течения притока. Он не понимал, как опытный лоцман мог допустить такое.
– По-видимому, обходит топляк или банку, – сказал Марш далеким от уверенности тоном.
У него на глазах пароход еще больше развернуло; теперь по отношению к ним он находился почти под прямым углом. В лунном свете виднелось начертанное на борту название корабля. Казалось, что пароход плывет по течению, но из труб продолжал валить, рассыпаясь искрами, дым. Корабль продолжал разворот, и теперь взору преследователей открылась корма.
– Черт, – громко выругался Марш. Его обдало холодом. – Разворачиваются!.. Чтоб им всем!
– Что мне делать, капитан? – спросил лоцман. Эбнер Марш не ответил. Он с ужасом продолжал наблюдать за маневром «Грез Февра». У заднеколесного парохода есть две возможности выполнить разворот, и обе в одинаковой степени неуклюжие. Если русло реки достаточно широкое, можно описать гигантскую букву «U», но для этого требуется уйма времени и простора. В другом случае надо останавливаться, давать задний ход, поворачиваться, снова останавливаться и снова пятиться, и так до полного разворота.
Большеколесный пароход во много раз маневреннее. Чтобы повернуться, ему достаточно застопорить одно колесо, а второму позволить вращаться. Судно при этом способно развернуться на пятачке, как балерина. Взору Эбнера Марша теперь предстал бак парохода. Поднятые сходни в лунном свете смотрелись как два белых длинных зуба. В передней части основной и бойлерной палуб собрались бледнолицые фигуры в темных одеждах. Перед ними высилась могучая громада «Грез Февра». Теперь пароход почти завершил разворот, а «Эли Рейнольдз» все еще продолжала движение ему навстречу. Шлепщлеп-шлеп – пели колеса, приближая «Рейнольдз» к мертвенно-белым лицам, к темноте и горящим красным глазам.
– Ты, чертов болван! – заревел Марш. – Останови его! Дай задний ход, разрази тебя гром! Разверни его! Ослеп, что ли? Они движутся прямо на нас!
Рулевой бросил на него растерянный взгляд и сделал движение, чтобы остановить колесо и начать разворот. Но Эбнер Марш и так видел, что все напрасно, времени уже не оставалось. Даже если бы они успели развернуться, все равно «Грёзы Февра» в считанные минуты догнал бы их. Мощь его паровых машин сразу даст о себе знать, когда оба парохода устремятся против течения.
– Нет, – жестом остановил рулевого Эбнер Марш – Так держать! Быстрее. Нужно как можно дальше обогнуть их. Добавьте в топку еще свиного жира, пошевеливайтесь, черт бы вас побрал! Мы должны проскочить мимо прежде, чем они опомнятся.
Теперь «Грёзы Февра» медленно приближался. На его палубах толпились люди ночи. Из труб валил дым. Марш даже мог пересчитать сгрудившиеся на палубах фигуры. Лоцман хотел было потянуть за гудок, но Марш снова схватил его за руку и воскликнул:
– Не надо!
– Мы столкнемся! Капитан, мы должны предупредить их, каким бортом пройдем.
– Пусть поломают голову, – возразил Марш. – Черт тебя побери, это наш единственный шанс! Да кидайте же в топку проклятый жир!
«Грёзы Февра» на темных, с проблесками лунного света водах подал торжествующий сигнал. Он прозвучал, как вой волка, вышедшего на охоту.
– Ну вот, – с удовлетворением заметил Мрачный Билли, – идет нам прямо в руки. Разве не любезно с его стороны?
– Ты уверен, что это Марш, Билли? – осведомился Деймон Джулиан.
– Взгляните сами, – предложил Мрачный Билли и передал Джулиану телескоп. – В рулевой рубке старой развалины… Кто еще может быть таким жирным и бородавчатым? Не зря я решил проверить, с чего это они не отстают от нас.
Джулиан опустил подзорную трубу.
– Да, – проговорил он и улыбнулся. – И что бы мы без тебя делали, Билли? – Тут улыбка сошла с его лица. – Билли, ты ведь уверял меня, что капитана нет в живых. Когда он упал в реку… Наверняка помнишь. А, Билли?
Мрачный Билли настороженно посмотрел на хозяина.
– Сейчас мы удостоверимся в этом, мистер Джулиан.
– Ага, – промолвил Джулиан. – Да, лоцман, когда будем проходить мимо, я хочу, чтобы расстояние между нами не превышало одного фута. Ты меня понял, лоцман?
Джошуа Йорк, не выпуская из рук большое, черное с серебром колесо штурвала, на короткое время оторвал взгляд от поверхности реки. Его холодные серые глаза в темноте капитанского мостика на мгновение встретились с глазами Джулиана, но тут же поникли.
– Мы пройдем достаточно близко, – пообещал он пустым голосом.
На диване за плитой беспокойно заерзал Карл Фрамм. Он, пошатываясь, встал, подошел к Джошуа Йорку и уставился на реку бессмысленным, остекленевшим взглядом, Фрамм двигался медленно, рывками, как пьяный или ослабший старик. Глядя на него, ни за что нельзя узнать того беспокойного лоцмана, каким он был, подумал Мрачный Билли. Поначалу Деймон Джулиан относился к Фрамму с достаточным уважением, однако в день, когда тот, непринужденно болтая и хихикая, вернулся на корабль, не подозревая, как все переменилось, лоцман сдуру ляпнул о своих трех женах, и Джулиану случилось находиться поблизости и все слышать. Эта бахвала позабавила Деймона Джулиана.
– Поскольку ты их больше не увидишь, – чуть позже сказал Джулиан Фрамму, – у тебя на борту парохода будут три новые жены. В конце концов, лоцман должен пользоваться привилегиями.
Теперь поочередно заботиться о нем стали Синтия, Валерия и Кара. Стараясь не слишком усердствовать, кровь его они пили все же регулярно. Поскольку на борту Фрамм был единственным дипломированным лоцманом, смерть его представлялась недопустимой даже сейчас, когда почти все время за штурвалом стоял Джошуа Йорк. Фрамм утратил свою бодрость, силу и больше никому не досаждал. Теперь он редко раскрывал рот и с трудом передвигался. Жилистые руки были сплошь покрыты ранами и следами от укусов. Глаза его дико блуждали.
Подслеповато мигая, он наблюдал за приближением плоского заднеколесного суденышка. Фрамм на минуту как будто приободрился и даже улыбнулся.
– Ближе, – пробормотал он, – ему никуда не деться. Джулиан посмотрел на него.
– Что вы имеете в виду, мистер Фрамм?
– Ничего, – отозвался Фрамм, – кроме того, что он собирается врезаться в нас. – Старик усмехнулся. – Готов поклясться, что капитан Марш нафаршировал свою лоханку взрывчаткой до самого верха. Известный на реке трюк.