— Я не имею права советовать вам, — тихо проговорил Хоукмун. — Но вы можете распоряжаться мной и д'Аверком… если собираетесь бороться и дальше.
Бьючерд посмотрел прямо в глаза Хоукмуну и рассмеялся так, что плечи его затряслись.
— Вы не советуете мне, Дориан Хоукмун, владелец Черного Камня, но ясно даете понять, что я должен думать о себе, если откажусь от помощи двух таких искусных фехтовальщиков! Да. Я буду бороться дальше. А завтра отдохну, наплевав на предупреждение Вальона. Тебя, Джелиана, будут охранять. Я пошлю за отцом и попрошу его прийти сюда вместе со своими стражниками, чтобы они охраняли вас обоих. Хоукмун, д'Аверк и я… э-э… мы отправимся за покупками, — он указал на изношенные платья своих гостей.
— Я обещаю вам новые костюмы и хорошие ножны для вашего меча, господин Хоукмун, — меча, когда-то принадлежавшего Вальону. Так что завтра у нас много дел. Мы покажем пиратам и — это более важно — горожанам, что мы не боимся угроз Вальона.
Д'Аверк спокойно кивнул:
— Думаю, это единственный способ поддержать боевой дух жителей города. Тогда даже если вы, капитан, умрете, то умрете героем и вдохновите на борьбу своих единомышленников.
— Ну, надеюсь, я не умру, — улыбнулся Бьючерд. — Ведь я так люблю жизнь!.. Что ж, посмотрим, друзья. Посмотрим.
На следующий день, несмотря на жару, Пал Бьючерд с друзьями вышел на прогулку. На улице Нарлина они то и дело ловили на себе взгляды горожан, рассматривавших их украдкой. Ясно было, что многим известно, какой ультиматум Вальон предъявил Бьючерду, и теперь все ожидали, что же предпримет молодой человек.
Но Бьючерд делал вид, что ровным счетом ничего не происходит. Сопровождая Хоукмуна с д'Аверком к центру, где находились самые богатые лавки, он раскланивался со всеми знакомыми, улыбался встречным и целовал ручки дамам.
Центр города располагался неподалеку от стен Старвеля, что вполне устраивало Бьючерда.
— Предлагаю все эти лавки посетить днем, — сказал он. — Но сначала позавтракаем в таверне, которую я бы рекомендовал вам. Она расположена вблизи центральной площади, и многие знатные жители нашего города посещают ее. Пусть все видят, что мы спокойны и уверены в себе. Будем говорить о разных пустяках, не вспоминая про угрозу Вальона, даже если кто-нибудь попытается навести нас на эту тему.
— В опасные игры вы играете, капитан Бьючерд, — заметил д'Аверк.
— Возможно, — пожал плечами Бьючерд. — Но я чувствую, что от сего дня многое зависит — даже больше, чем сейчас могу себе вообразить. Я иду ва-банк, и этот день станет либо днем моего триумфа, либо днем моего поражения.
Хоукмун понимающе кивнул, но ничего не сказал. Он тоже чувствовал какую-то напряженность в воздухе.
Они зашли в таверну, перекусили и выпили вина, стараясь не замечать, что находятся в центре внимания, и ловко уклоняясь от расспросов по поводу того, как они собираются ответить на ультиматум Вальона.
День перевалил за полдень. Бьючерд еще часок посидел, поболтал со своими друзьями, затем поднялся и, поставив на стол бокал, произнес:
— Ну, господа, а теперь отправимся к торговым рядам…
На улицах было полно людей, многие пристраивались в хвост безмятежно прогуливающейся троице; в окнах то и дело мелькали любопытные лица. Бьючерд ухмыльнулся:
— Сегодня мы единственные актеры на сцене, друзья. И надо хорошо сыграть свою роль.
Наконец Хоукмун впервые разглядел стены Старвеля. Они возвышались над крышами, белые, неприступные, таинственные; ворот нигде не было видно.
— Отчего же, есть несколько дверей, — ответил на вопрос Хоукмуна Бьючерд, — но они редко открываются. Пираты в основном пользуются обширными подземными каналами и доками, ведущими непосредственно к реке.
Бьючерд свернул на боковую улицу и указал на здание, находящееся в полуквартале от них:
— Вот мы и пришли, друзья!
Они вошли в лавку, ломящуюся от обилия товаров. Здесь были тюки с одеждой, кипы плащей, камзолов и бриджей, стойки с мечами и кинжалами всевозможной формы и длины; на крючках висели искусно сделанные упряжи и перевязи, прилавки были завалены шлемами, шляпами, сапогами и всем, что может понадобиться мужчине. Хозяин — веселый, подтянутый человек средних лет с красным лицом и белыми волосами — разговаривал с покупателем. Он кивнул Бьючерду, и посетитель обернулся. Это был юноша; увидев, кто пришел, он открыл рот в изумлении, пробормотал что-то невнятное и сделал шаг к выходу.
— Как, вам уже не нужен меч? — удивился хозяин. — Послушайте, милейший, я скину цену на пол-смайгара, и ни гроша больше.
— В другой раз, Пайар, в другой раз… — ответил юноша, едва заметно поклонился Бьючерду и выскочил из лавки.
— Кто это был? — улыбнулся Хоукмун.
— Сын Веронига, если мне не изменяет память, — ответил Бьючерд и рассмеялся. — Он унаследовал трусость своего отца!
Подошел Пайар:
— Добрый день, капитан Бьючерд. Вот уж не ждал, что вы сегодня заглянете сюда. Так вы не сделали того заявления?
— Нет, Пайар, не сделал.
Пайар улыбнулся:
— Я почему-то так и думал, капитан. Однако теперь вы в серьезном положении. Вальон ведь должен выполнить свою угрозу, а?
— Попытается, Пайар.
— И очень скоро. Он не любит тянуть кота за хвост. Вы уверены, что стоит так близко подходить к стенам Старвеля?
— Должен же я показать, что не боюсь Вальона, — ответил Бьючерд. — Кроме того, мне не пристало ради какого-то пирата менять свои планы. Я обещал друзьям, что они выберут себе одежду у лучшего купца в Нарлине, а я не привык бросать слова на ветер!
Пайар улыбнулся и сделал приглашающий жест:
— Желаю удачи, капитан… Ну-с, господа, я к вашим услугам. Хоукмун в это время рассматривал пурпурный плащ с золотой каймой.
— У вас богатая лавка, господин Пайар. Прямо глаза разбегаются.
Пока Бьючерд беседовал с хозяином, Хоукмун и д'Аверк медленно обходили прилавки, примеряя там шелковые рубашки, здесь — сапоги. Прошло два часа, прежде чем они, наконец, выбрали все, что им было нужно.
— Не желаете ли пройти в примерочную? — сказал Пайар. — У вас хороший вкус, господа!
Хоукмун с д'Аверком скрылись за занавесками. Хоукмун выбрал шелковую рубаху бледно-лилового цвета, камзол из мягкой светлой кожи с ворсом, алый шарф и тонкие блестящие шелковые бриджи такого же цвета, как шарф. Шарф он обмотал вокруг шеи, бриджи заправил в светлые кожаные сапоги, камзол оставил расстегнутым, подпоясался широким кожаным ремнем и, наконец, набросил на плечи голубой плащ, застегнув его у горла.
Д'Аверк надел алую рубаху, алые бриджи, камзол из блестящей черной кожи и сапоги, доходящие ему почти до колен. Сверху он накинул плотный шелковый плащ вишневого цвета и начал подыскивать себе подходящую перевязь для меча, когда из лавки внезапно донесся крик.