Путь был открыт. Они оказались в просторном помещении, в щели ставен на закрытых окнах пробивались еще слабые солнечные лучи.
— Вперед! — крикнул Силамар, распахивая ставни на одном из окон.
Хеерст вылез первым и подал руку возлюбленной. Едва из окна выбрался идущий последним Варрос, как они вновь ощутили сильный подземный толчок и крыша дома начала проваливаться.
— Ворота там, — сориентировавшись по встающему над умирающим городом солнцу, крикнул Варрос. — Бежим, быстрее!
Город казался мертвым и пустым, словно и впрямь все его жители собрались на чудовищном празднестве повелителя Змей, которое превратилось в апофеоз смерти.
Они бежали все быстрее и быстрее, не встретив ни единого человека, не услышав ни единого крика.
И вдруг плач младенца в доме неподалеку заставил Варроса остановиться. Шум из центра города нарастал — это рушились в пропасть дома.
— Бежим, Варрос, бежим! — поторопил Силамар друга.
Но король решительно подошел к дому, из которого доносился крик, выбил ногой хлипкую дверь и рванулся внутрь, крикнув:
— Бегите, бегите, я вас догоню!
Силамар повернулся к Хеерсту. Девушка опиралась на руку возлюбленного, с трудом переводя дыхание.
— Бегите! — приказал им Силамар. — Мы с Варросом вас догоним.
Силамар стоял и ждал. В конце улицы, откуда они бежали, с оглушающим грохотом рухнул дом, за ним — второй.
Наконец Варрос появился в дверях. В руках он держал крошечный кулек белых пеленок, из которого доносился истошный крик.
— Быстрее, Варрос, быстрее! — вновь прокричал Силамар и побежал сам.
Хеерст с Фейрой были уже у городских ворот. Они дожидались Варроса с Силамаром, опасаясь приближаться к стражникам.
Но оба караульных оказались мертвы — у одного вместо человеческого лица была отвратительная змеиная морда. Пришлось самим отодвигать засов и растворять тяжелые ворота.
Весь мир был перед ними, пустынная в это время дорога вела к свободе, к жизни.
Они стояли обессиленные, счастливые, и не было для них ничего прекраснее этой дороги, этих деревьев и этого солнца в небе Лунгарзии. А за спиной рушился город, околдованный и захваченный Феоротом Злосовершенным и Повелителем Змей.
— Отойдем немного от стены, вдруг она тоже начнет рушиться, — сказал Силамар.
Хеерст обнимал свою возлюбленную, она положила голову ему на плечо и сквозь слезы прошептала:
— Я знала, что ты придешь за мной, любимый. Ты спас меня.
— Нет, Фейра, — ответил юноша. — Это король Варрос спас нас обоих. Сперва меня — от колдовских чар, потом тебя — от Повелителя Змея. Я готов умереть за него.
— Лучше будет, — произнес Варрос, — если ты будешь жить. Ради короля, ради страны, ради любимой.
Фейра подняла голову и посмотрела на Варроса, в руках которого был младенец, успокоившийся и тихонько посапывающий.
— Дайте его мне, пожалуйста, — попросила она, и король передал ей ребенка.
Она осторожно взяла его на руки, как-то ловко, по-женски, привела в порядок пеленки. Малыш открыл глаза и улыбнулся ей.
— Это — мальчик, — сказала Фейра и посмотрела на короля.
Он подошел, взглянул в лицо младенца, затем неожиданно снял с пояса флягу с Вином Жизни и капнул на ротик мальчика. Тот открыл глазки, посмотрел, словно все понимая, на короля и проглотил каплю. Даже если малыш и отведал уже отравленную Кровью Мертвых Богов воду (или молоко матери, пившей отраву) злые чары рухнули.
— Ваше величество, — спросила Фейра, — можно мы его с Хеерстом усыновим? Мы назовем его Варросом, в вашу честь.
Варрос без слов кивнул и отвернулся, потому что у незнающего страха и жалости к врагам короля чуть было не навернулись слезы на глаза. Он сдержался, но что-то новое, дотоле неизведанное, ворвалось в его сердце.
Они шли пешком по дороге, ведущей в Пиларисий, почти полдня, пока им навстречу не показалась первая повозка каравана трудолюбивого купца, выехавшего из «Львиной берлоги» с первыми лучами солнца.
Варросу и Силамару больше незачем было скрывать свои имена.
Купец приказал своим спутникам перегрузить товары из последней телеги на первые четыре и отдал ее королю, отвергнув предложенную плату.
К вечеру Варрос со спутниками был в «Короле Львов» и потребовал позвать к себе Конопатого Крондо, хозяина постоялого двора. Тот, невзирая на простые одежды, сразу узнал повелителя Лунгарзии и провел его в покои, предназначенные для короля.
Все кончилось, Варрос победил. В очередной раз. Сколько еще сражений и побед нужно одержать ему ради Лунгарзии? Знают только Зирива-ванат и Сугнуна… И они не оставят короля без своего покровительства.
Варрос едва нашел в себе силы снять куртку с сапогами и рухнул спать прямо на нерасстеленную постель.
Сон тут же сковал его веки.
Вновь знакомые зеленые звезды мерцали перед королем. И, когда они рассеялись, Варрос увидел голубое прозрачное небо Лунгарзии.
Сотни, тысячи людей в красивых праздничных одеждах спешили с цветами и фруктами в руках к издревле считавшемуся священным высокому холму, что невдалеке от Пиларисия.
На этом холме возвышалась огромная — не менее десяти человеческих ростов высотой — мраморная статуя, изображавшая сидящего старца с прямой спиной и длинными волосами. На голове старца красовалась корона королей Лунгарзии, в правой руке он сжимал рукоять меча, острием воткнутым в землю, левой придерживал тяжелую книгу, что лежала у него на коленях. Весь облик старца говорил о его беспощадности к врагам и радениях о судьбах страны, доверившейся ему.
В этом монументе Варрос узнал самого себя. Старым, да, но это — он, вне всяких сомнений.
А люди шли и шли, возлагая к подножию памятника цветы и лучшие плоды со своих огородов. И отходили, освобождая место другим, заполняя огромное поле пред холмом.
У памятника стоял красивый молодой светловолосый человек в такой же короне, и он говорил приходившим людям:
— Принимая власть над Лунгарзией, я, Тернэсс, сын прославленного Эдрасса, потомок легендарного короля Варроса, клянусь также заботиться о своей стране, как мои предки, также отдавать служению Лунгарзии все свои силы без остатка, также быть беспощадным к врагам и умножать славу и богатство нашей страны!
— Да здравствует король Тернэсс, потомок великого короля Варроса! — кричали отовсюду.
Варрос проснулся, грудь вздымалась от волнения, неожиданно захотелось выпить вина. Он снял с пояса так и не отстегнутую флягу и с удовольствием глотнул Вина Жизни.
Затем король подошел к открытому окну и взглянул на ночное небо.
Новая яркая звезда, затмевая все остальные, ободряюще подмигивала ему из неизведанных далей вселенной. И в ушах где-то далеко прозвучало довольное хихикание старого мудреца.