Она осторожно приложила палец к его губам.
– Каждая жизнь – драгоценность. Нас так мало осталось, потому что мы начали об этом забывать. Так Тоббо сказал. Прощаясь…
– Прощаясь? Он… Что с ним?
– Он умер. – Лунна немного помолчала, согревая своими ладонями его руку. – Он сказал, что уже прошёл свой путь, что всё, о чём он только мог мечтать, свершилось, что он боится жить дальше.
– Боится?
– Да… А вдруг там, за Вратами Мира, совсем не то, о чём мечталось… Он сказал: долгая жизнь не должна кончаться разочарованием. Только, я думаю, Тоббо просто устал жить. Уже давно… Просто не мог он уйти раньше. Не мог уйти, пока не откроются Врата, или пока нас всех не станет… Он ведь, на самом деле, был гораздо старше, чем мы думали. Вот и всё. Теперь нам можно уходить. Тоббо лишь просил пропустить вперёд мёртвых.
– Кого?
– Всех альвов, которые умерли здесь, после того как Врата закрылись. Он сказал, что здешние боги разгневаны на альвов и не пускают их…
– Куда?
– Не знаю. Никуда не пускают.
– Серебряная Долина? – Трелли вспомнил бродячих мандров, серебристую траву, которая поглощала всякого, кто посмел ступить на неё, и горизонт, затянутый вечным туманом. Временное убежище… Место вечного ожидания…
– Да, Тоббо что-то говорил о какой-то долине, но я не знаю, что это такое…
– И не надо. Об этом лучше не думать. – Онемение прошло, и теперь казалось, что во всё тело вонзалось бессчётное множество крохотных иголок. – А как мы узнаем, что они уже там?
– Я знаю. Они уже ушли. Мне Тоббо шепнул, когда проходил мимо.
– Так почему же вы ещё здесь?
– Я… Я никому не сказала.
– Почему?
– Потому что… – Она умолкла, будто не решалась в чём-то признаться.
– Не молчи…
– Потому что знала: ты скоро вернёшься. Только не спрашивай, откуда…
– Значит, теперь уже можно…
– Да, но торопиться уже некуда. Врата стоят, и они открыты. Ёти больше не нападут, людям сюда всё равно не добраться, а значит, и мы можем не спешить. Отдохнёшь, согреешься, окрепнешь…
– Да, расскажи, что сегодня было за нашествие. – Трелли вспомнил об атаке, которую наблюдал с воздуха.
– Всё люди… Там, где появляются люди… – Лунна стиснула кулачок, и кончики её губ слегка опустились вниз. – Они убили Китта. Пять дней назад. Никто не ожидал, что они нападут, и только у него было при себе оружие. Пока остальные бегали за луками, его уже затоптали. А вчера пропали Санна и Тотто.
Санна и Тотто… Последние альвы, рождённые в племени… Когда Трелли уходил, им было лет по шесть, не больше.
– Пусть приведут сюда…
– Кого?
– Человека.
– Если он ещё жив. Его не стали сразу убивать, лишь затем, чтобы все могли видеть, как он умрёт. – Лунна поднялась и вышла из землянки.
Трелли пришлось недолго оставаться в одиночестве. Вскоре Лунна вернулась, и два альва-охотника втолкнули вслед за ней человека. Медвежью доху с его уже сорвали, он стоял босиком на земляном полу в одной набедренной повязке, и поперёк впалой груди алели два свежих рубца, а с уголков губ стекали струйки крови.
В следующее мгновение Трелли понял всё. Он узнал этого человека. Когда-то давно Китт привёл на остров человеческого детёныша, на которого тут же надели ошейник. Сид, человек Трелли-альва… Видимо, он каким-то чудом спасся после бегства, прибился к лесным ёти, а потом стал их вождём. Что ж, рабу положено ненавидеть хозяина. Он вырос и решил отомстить. – Отпустите его.
– Что? – Уте показалось, что она не расслышала.
– Пусть уходит. Пусть проводят его до Беглого Камня. Дальше сам доберётся. Пусть уходит, пока болото не раскисло.
– Но почему?! Он же наш враг. Он убил Китта!
– Лунна… Я потом объясню тебе всё. Но сейчас просто поверь – так будет правильно.
– Знаешь… Пока ты был в беспамятстве, мы избрали тебя своим вождём, и теперь твоё слово – закон. Но я не понимаю…
– Я же сказал: просто поверь.
– Легко сказать…
– Сейчас ты пойдёшь домой, – сказал Трелли на языке людей, обращаясь к Сиду. – Ты хочешь, чтобы нас не было, и нас здесь не будет.
Человек как-то сразу обмяк, исчез холодный блеск в глазах, и казалось, он вот-вот упадёт на колени.
Ута кивнула альвам, которые, казалось, совершенно равнодушно слушали их спор, и те вывели Сида из землянки.
– И одежду ему верните! – крикнул Трелли им вдогонку.
– Тогда давай уйдём, – потребовала Луна. – Прямо сейчас. Не могу я здесь больше оставаться. Не могу и не хочу.
– Только помоги мне. – Трелли опёрся на её плечо, с трудом поднялся с лежанки, и они медленно направились к выходу.
Племя уже давно было готово к исходу в страну альвов, туда, где пронзительно голубое небо подпирают белоснежные башни великолепного Кармелла. Все уже стояли посреди острова, и у каждого, кроме оружия, был при себе заплечный мешок из кабаньей кожи со всем нехитрым скарбом.
– А где… Где Врата? – недоумённо спросил Трелли, озираясь вокруг.
– Увидишь, когда войдёшь. – Лунна махнула рукой, и альвы, один за другим, начали проходить в створ между двух оголённых снизу еловых стволов. Эти две ели были самыми высокими деревьями на острове, и Трелли вспомнил, как ещё мальчишкой забирался на их вершины, чтобы увидеть край света или потрогать небо рукой.
Один за другим альвы исчезали в холодной вспышке изумрудного света. Наконец, они остались перед Вратами вдвоём с Лунной…
– Пойдём же…
– Да. – Трелли в последний раз оглядел остров, где могла пройти вся его долгая, слишком долгая жизнь, и взгляд его зацепился за цепочку следов, уходящих на юг.
Их ждали. Оказалось, что вовсе не ёти виновны в исчезновении Санны и Тотто. Просто однажды ночью дети, не спросясь ни у кого, украдкой покинули землянку и прошли во Врата. Их гнало любопытство, нетерпение и желание быть первыми.
Дорога, вымощенная стёртыми мраморными плитами, начиналась как раз в створе Врат, и Трелли, оглянувшись, чтобы в последний раз увидеть заснеженные сосны, обнаружил за спиной лишь буйные заросли высоких трав, над которыми возвышались сверкающие белизной горные вершины.
Санна и Тотто, стояли посреди дороги с букетами ярко-жёлтых цветов, а позади них виднелись неподвижные фигуры нескольких альвов в длинных, до пят, тёмно-зелёных одеждах. Стены и башни Кармелла были точно такими же, как на полотне чародея Хатто, и только грозовая туча, нависшая над хрустальными куполами, заслоняла половину пронзительно-голубого неба.