На обширном столе светились сразу четыре телевизионных монитора. Все показывали разное. На одном был виден переулок и наш белый автобус. На другом — пустынный холл РОСТ-Банка. Наконец, третья камера охватывала перспективу проспекта.
У парадного подъезда стоял темный «бмв» и большой туристский автобус-«икарус». Из автобуса выбирались на тротуар бородатые люди в камуфляже. Двое или трое уже возились возле входной двери. Камера, повешенная во внутреннем дворе, поймала в кадр еще нескольких боевиков.
— Не успели. Не успели, — повторял Шалимов. — Теперь и до меня добрались.
«Ему-то что. А вот если они нас тут найдут, нам мало не покажется», — понял я. И снова очень отчетливо представил себе несколько картин, одна другой мрачнее.
Сирены продолжали орать. Макс толкнул Шалимова в бок:
— Что делать-то будем? Думай.
Шалимов не ответил. Он как будто оцепенел, глядя на монитор.
— Бежим, — крикнул я ему прямо в ухо.
Сирены внезапно перестали выть. От неожиданности я чуть не уронил чемодан.
— Они уже здесь, — вздохнул Шалимов. — Сигнализацию вырубили.
Разом погасли и мониторы. Последним кадром, что успели передать в Хьюстон камеры наблюдения, был крупный план вскрытой входной двери — и жирная фигура, едва уместившаяся в дверном проеме. Несомненно, я уже встречал этого человека.
Мы снова бежали по коридору, спускались по каким-то лестницам, темным переходам — я вспомнил, как однажды, в моем раннем детстве, мы с матерью были в цирке и в антракте забрели куда-то за кулисы, куда зрителям ходить было не положено. Помню, как тогда, в детстве, из-за угла навстречу нам вышли какие-то краснорожие клоуны. Они вдруг закричали, затопали ногами и напугали меня до полусмерти, и с тех пор я ненавижу цирк — а заодно и «макдональдс». Наконец Макс метнулся в какой-то тупик и остановился перед неприметной дверцей. Рванул за ручку. Дверь оказалась незапертой.
— Это, похоже, котельная, — сказал он, заглянув внутрь. — Прячемся.
Мы услышали совсем недалеко, казалось — уже тут, за углом, — чьи-то уверенные голоса и звук шагов.
Маринка чуть слышно вскрикнула и вцепилась мне в руку. Я подхватил ее, а Костик — чемодан.
— Быстро, быстро, — торопил Макс, пока мы протискивались внутрь. — Всё. Задраить иллюминаторы…
Он запер дверь на засов, и мы смогли перевести дух.
Эпизод53. Где-то там, в дальнем конце подвала, горела тусклая дежурная лампочка. Вокруг громоздились сложные и таинственные механизмы — холодные, мертвые. Котельная летом не работала.
Приглядевшись, я понял: все эти газовые горелки, котлы и теплообменники стоили Шалимову-старшему немалых денег. Такие аппараты я раньше видел только по телевизору. Впрочем, я ровным счетом ничего не понимал в переплетении причудливо изогнутых труб, а вот Макс несколько минут прохаживался по всему подвалу, с любопытством разглядывая краны и манометры. Я не рассказывал вам, что его отец, Валерий Иваныч, работал механиком на железной дороге?
Наконец Макс нашел пульт управления — тот размещался в шкафу с дверцей из небьющегося стекла, как в сейфе. Немедленно достал из кармана любимую отвертку, расковырял замок и открыл шкаф. На ощупь повертел там какие-то ручки, понажимал кнопки, вздыхая и качая головой, как бы в восхищении. Обследовав весь подвал, он вернулся к нам.
— Там, в конце, есть окна на улицу, — рассказал он. — Под самым потолком. Заделаны решетками.
Мы сидели на длинной низенькой лавке — как в школьном спортзале. На стене напротив была вывешена инструкция, как действовать в случае возгорания. Там же, на специальном щите, был укреплен пожарный ломик, а также топор и красное ведерко.
Кирилл уронил голову на руки. Похоже, его тошнило — то ли от «курвуазье», то ли от страха.
— Зачем они пришли? — спросил я у него. — Чего они от тебя хотят добиться?
— Чего и от всех остальных, — произнес он глухо. — Это же звери. Беспредельщики. Как в Буденновске. Только с гор спустились.
— Да это я слышал уже. Но так же дела не делаются. Они же не могут вот так целый банк захватить?
— Всё они могут. Такой, бл…дь, у нас бизнес. Поставят к стенке, ноги врозь, и скажут: жениться хочешь еще? Тогда отзывай иск из арбитража. И попробуй откажись.
Маринка, сидевшая рядом, поморщилась.
— А они знают, что ты здесь? — спросил Костик.
— Им и знать ничего не надо. Они тут такое устроят, что я завтра сам к ним приду.
— Зато они знают, что мы здесь, — сказал Макс.
— Почему? — не понял я.
— Автобус видели. Сейф открытый видели. Что неясно?
«И даже ключ в замке остался, — вспомнил я. — Вот, блин, засада».
— Надо выбираться отсюда, — пробормотал Костик. Он хотел сказать еще что-то, но тут Макс прошептал:
— Тс-с-с! Тихо!
В наступившей тишине стало слышно, как по коридору ходят люди. Вот они приблизились к самой двери. Дернули. Дверь дрогнула, но не подалась. Маринка вцепилась в мою руку.
Люди, стоящие за дверью, о чем-то переговаривались. Мы не понимали ни слова. Еще раз пнули дверь.
«Дошло, что изнутри заперто», — с ужасом понял я.
— Эй! Есть кто? — спросили за дверью. Потом выругались не по-русски и торопливо пошли прочь. Шаги затихли. Вдалеке хлопнула железная дверь.
— Они вернутся, — сказал Костик мертвым голосом. — Может, двинем?
— Куда? Они внешние двери закрыли, — сказал Кирилл. — Нас в подвале заперли. Потом придут и возьмут теплыми.
— Да заткнись ты, — прошипел Макс. — Банкир хренов.
Банкир достал откуда-то полупустую бутылку — с собой, что ли, притащил? Сделал пару глотков и вытер пот со лба. Смотреть на него было противно.
— Не бойся, Маринчик, не бойся, — уговаривал я сестренку. А она дрожала и жалась ко мне.
Так прошло еще несколько тревожных минут.
Макс поерзал на лавке, поозирался и вдруг щелкнул пальцами:
— Придумал. Ну-ка, встали все разом.
Мы, недоумевая, поднялись с лавки.
— Парни, берись за края, — скомандовал Макс. — Да отойди ты, Маринка… Возьми-ка лучше саквояж, целее будет…
Маринка взялась охранять чемодан, а мы вчетвером ухватили скамейку и поволокли ее в дальний конец подвала. Скамейка была адски тяжелой. Из нее торчали железные ножки, и этими ножками она зацеплялась в темноте за всё, за что только можно зацепиться.
В дальней стене и вправду виднелись два зарешеченных окна — наверху, под самым потолком.
— Ставь ее вертикально, — проговорил Макс. — Осторожно… Вот так.
Скамья как раз дотянулась до окна. Получился превосходный трап. Забравшись по нему, Макс выглянул из окошка на улицу: