Многие оглянулись на Катю, другие продолжали смотреть на сцену.
— Так вот, — продолжил я свою речь. — Я обладаю кое-какими аналитическими способностями, а потому взялся за это дело, в ходе которого выяснил, что молодого мужчину убили за то, что он был свидетелем встречи господина Ястребова с криминальным авторитетом Гасаном Аслановым, которую сфотографировал, но…
— А где происходила встреча? — опять влез телеведущий.
— Вы могли бы помолчать немного? — вмешался в разговор Вольский. — Дайте человеку высказаться до конца, потом будете задавать вопросы.
— Я… — хотел было что-то сказать телеведущий, и вдруг в зале раздался один хлопок, потом два-три, и потом все присутствующие в Доме культуры «Прогресс» захлопали, прерывая таким образом звезду экрана.
Телеведущий хотел еще что-то сказать, но Вольский подошел к нему и решительно вырвал из рук микрофон.
— Продолжайте, Игорь Степанович! — обратился он ко мне.
Все-таки сбил меня с толку этот ведущий, и я продолжил свой рассказ не по порядку, а с середины:
— В общем, дело было так. Кандидату в мэры префекту Сергею Александровичу Черникову стало известно о том, что его соперник, господин Ястребов, не прочь физически устранить реального, по прогнозам специалистов, претендента на пост мэра города. Ястребов рассчитывал уничтожить Вольского, а сам встать на его место, поскольку он, по оценкам все тех же специалистов, шел по пятам в предвыборной борьбе за Вольским. И тогда Черников нашел подходящего киллера, Гасана Асланова, и попросил свое доверенное лицо организовать встречу Ястребова и Гасана на даче «Малые Дубравы», а момент встречи сфотографировать.
В зале все недоуменно переглядывались, точно так же, как и на сцене; выглядел изумленным и Вольский, а Черников стал бледен как смерть.
— Что вы несете?!! — заорал он в микрофон. — Что за чушь?! Уважаемые избиратели, не позволяйте втаптывать в грязь своих избранников! — обратился он к залу. — Пригласили на сцену неизвестно кого, он оскорбляет нас, клевещет, а мы все слушаем!
— Уберите его со сцены! — потребовал и Ястребов.
— Ну, уж нет! — рявкнул Вольский. — Дайте человеку высказаться до конца!
— Отключите, пожалуйста, микрофоны! — донесся до меня голос находившегося в зале генерала, который обратился к сидевшему неподалеку от него за пультом звукооператору.
Микрофоны действительно были отключены, за исключением моего, и я продолжал ошарашивать публику своими заявлениями:
— Господин Черников, занимавший в предвыборной гонке третью позицию, рассчитывал, что господин Ястребов уберет главного претендента на пост мэра — Вольского, а потом он опубликует в Интернете снимки, изобличающие Ястребова как заказчика убийства в момент его встречи с исполнителем преступления — Гасаном. Я уверен, что кроме фотографий имеется еще и аудиозапись. Префект Черников рассчитывал опубликовать снимки в Интернете и аудиозапись позже, уже после совершения теракта. Он желал устранить двух претендентов и сам стать мэром. Доверенное лицо господина Черникова все сделало так, как просил Сергей Александрович, — организовало на даче встречу Ястребова и Гасана и незаметно подсадило туда своего знакомого фотографа Арсения. Снимки были получены, оставалось ждать, когда исполнитель выполнит заказ. Однако доверенному лицу Черникова мешал фотограф, ставший лишним свидетелем. Он знал, кто был организатором встречи, и мог в любой момент выдать его как полиции, так и вору в законе Гасану и его приближенным. И тогда доверенное лицо решило убрать Арсения. В тот день у Арсения в фотостудии была любовница, Виктория Леоневская. Дождавшись, когда она уйдет, а поблизости не будет охранника, убийца вошел в студию и вколол фотографу яд. Префект Черников — хозяин округа — попросил прикормленного полицейского, господина Стрельцова, прикрыть дело об убийстве фотографа, и тот уж не знаю, за деньги ли, шантажом, угрозами ли, но заставил патологоанатома Киселева дать заключение о смерти, что фотограф умер от сердечной недостаточности.
— Товарищ генерал! — теряя свой обычный невозмутимый вид, воскликнул Стрельцов, обращаясь к сидевшему рядом с ним Ермолаеву. — Он врет, поверьте мне! Это все ложь!
— Я верю вам, товарищ подполковник! — произнес генерал с иронией. — Помолчите, пожалуйста. Пусть человек выскажется, а потом мы будем разбираться, что правда, а что нет.
Я только сейчас осознал, в какое дело влез и что творю, изобличая сильных мира сего в преступлениях. Если мне не поверят, то сотрут в порошок. Однако отступать было некуда, и я продолжил свою обличительную речь.
— Патологоанатом мне признался в подлоге, думаю, он даст признательные показания в полиции под протокол, — сказал я, глядя на Стрельцова… — Я сумел восстановить удаленные фотографом из компьютера снимки, зафиксировавшие встречу Ястребова и Гасана. Правда, очень плохого качества. Кроме того, я узнал, что любовница Арсения, Виктория, в тот день, когда происходила съемка, возила своего друга в «Малые Дубравы» на своей машине и дожидалась, когда он выполнит свою последнюю работу в качестве фотографа. Арсений даже не подозревал, кого снимает скрытой камерой, для чего и какая участь ему уготовлена хладнокровным убийцей. А преступник тоже не подозревал, что еще кому-то, кроме фотографа, известно о задании Арсения. И когда он догадался о еще одном свидетеле своих черных дел — Виктории Леоневской, то решил избавиться и от нее. В общем, незадолго до того, как я приехал к Вике, он ее убил. И все же я нашел в компьютере Вики сброшенные на всякий случай туда Арсением отличного качества фотографии, изобличающие не только Ястребова и Асланова, но и самого убийцу. Меня же взяли в оборот. Очевидно, патологоанатом пожаловался подполковнику Стрельцову на то, что я приходил к нему и получил признание. Стрельцов, в свою очередь, рассказал префекту об этом случае, и тот потребовал посадить меня в изолятор временного содержания, что Стрельцов и сделал, обвинив меня в хулиганстве и нанесении побоев полицейским. А отправили меня в обезьянник потому, чтобы не дать ход найденным мною фотографиям. Они должны были появиться в Интернете, только после того как совершился бы террористический акт — был бы устранен Анатолий Вольский, а Ястребов свален убойными фотографиями, обличающими его как заказчика убийства Анатолия Аркадьевича. Однако мне удалось вырваться из полиции благодаря одному очень влиятельному лицу в Министерстве внутренних дел.
Я специально не стал называть имя и фамилию генерала Ермолаева, мало ли, вдруг ему не понравится, что я пытаюсь втравить его в скандальную историю с выборами мэра, а он предпочел бы остаться в стороне?
— Снова продолжил расследование, — все увереннее и увереннее говорил я, — в ходе которого выяснил, что за личности запечатлены на фотографиях. По простоте душевной притащился в штаб по выборам мэра Ястребова и показал ему фотографии. Увидев их, Вячеслав Дмитриевич был взбешен, он приказал схватить меня, однако мне удалось улизнуть, и Ястребов испугался. Он в срочном порядке приказал отменить террористический акт. Пытаясь добиться правды, я притащился в дом к самому Асланову. Вор в законе Гасан, которому уже было известно обо мне как о человеке опасном, поджидал мою персону, и его банда захватила меня, связала и бросила в подвал, рассчитывая в скором времени убить. Гасан поставил в известность Ястребова о том, что человек, способный изобличить их, пойман, и тот решил закончить задуманное дело. Он примчался в особняк к Гасану с кучей денег — оплатой за подготовку и совершение акта, и стал вести с ним переговоры. В это время мне удалось освободиться из подвала, и я сумел через окно подслушать, о чем идет разговор. Ястребов и Гасан договорились активировать заложенную давным-давно строителями во время ремонта дома Вольского взрывчатку в шесть часов утра. Вор в законе отдал своим подручным приказ, и механизм бомбы замедленного действия был запущен. Времени оставалось не очень много, чтобы помочь семье Анатолия Вольского спастись. Я сумел узнать, где живет Анатолий Аркадьевич, поехал к нему, разбудил, и его семья за несколько мгновений до взрыва сумела выйти из дома.