Ну, вот и всё. Карты на столе. Барбара ждала, что произойдет дальше. Проходили секунды. Порыв ветра тащил пустой бумажный мешок по тротуару. Мусульманский священник вышел из узкого подъезда, сопровождаемый целым выводком маленьких мальчиков. Барбара смотрела на них и думала, как изменилась жизнь в Лондоне. Простая прогулка теперь имела множество объяснений. Мир становился таким жалким местом для житья…
– Брайан Смайт, – тихо произнесла Эмили.
Барбара перевела глаза на нее.
– И он?..
– Занимается телефонными переговорами, компьютерами и всем таким. Всем, что связано с компьютерными технологиями.
Хейверс достала и открыла блокнот.
– Где я могу найти эту звезду?
Эмили надо было выудить информацию из своего мобильного. Она зачитала ее – адрес и телефонные номера – и засунула мобильный в карман, добавив:
– Он не знал, для чего все это. Просто делал то, что велел ему Доути.
– Не волнуйтесь, – сказала Барбара, – я знаю, что главный тут Доути, Эмили.
Она оттолкнулась от стола и убрала блокнот в сумку. Барбара встала на ноги.
– Между нами, девочками, я бы посоветовала вам заняться поисками новой работы. Частный бизнес Доути, по всей видимости, накроется, и я думаю, скорее раньше, чем позже.
Сержант оставила молодую женщину сидящей в пабе. Подумав, что Доути сейчас должен быть в офисе, она туда и направилась. Имея имя Брайана Смайта, Барбара обладала хорошими картами.
Над «Теми, кто понимает» она дважды постучала в дверь офиса Доути и вошла, не дождавшись приглашения. Хейверс застала детектива в беседе с человеком средних лет, похожим на агента по продаже недвижимости. Они наклонились над столом и рассматривали лежащие на нем фотографии; в руках агента по недвижимости был платок, который он медленно рвал на полоски.
Доути поднял глаза.
– В чем дело? Вы что, не видите, что мы заняты?
– Я тоже, – ответила Барбара, достала свое удостоверение и показала его бедному мужику, которому в настоящий момент предоставляли холодные, расчетливые и, вне всякого сомнения, грязные доказательства того, что он был безжалостно предан. – Мне надо переговорить с мистером Доути. – И, взглянув на фотографии – два обнаженных молодых человека, застывшие в страстных и отнюдь не дружеских объятиях около пруда, обсаженного деревьями, – она добавила: – Как там говорится? Каждый, кто на свете жил, любимого терял [273] , так? Мне очень жаль.
Доути собрал фото и обратился к Барбаре:
– Вы можете вывести из себя кого угодно.
– Да, грешным делом, могу, – согласилась она.
Агент по недвижимости, по-видимому, стал приходить в себя после просмотра фотографий. Он полез в карман пиджака за чековой книжкой, но Барбара взяла его за руку и подтолкнула к двери.
– Я думаю, мистер Доути, будучи совестливым человеком, на этот раз денег с вас не возьмет.
Сержант попрощалась и проследила, как мужчина спускается по ступеням с понуро опущенной головой. Мысленно она пожелала ему, чтобы его оставшийся день прошел более удачно, чем только что закончившаяся встреча. Затем закрыла дверь и повернулась к Доути. Его лицо было ярко-красным, и явно не от смущения.
– Как вы смеете!.. – прорычал он.
– Брайан Смайт, мистер Доути. По крайней мере, здесь это Брайан Смайт. А там – Микеланджело Ди Массимо. У него, к сожалению, своего Брайана Смайта нет. Его компьютеры не так девственно чисты, как ваши. И телефоны тоже, я полагаю. Ну, а потом, еще есть небольшое дельце, касающееся его банковского счета. Неизвестно, к чему оно приведет, после того как мы им займемся.
– Я же уже говорил, что нанял Ди Массимо для того, чтобы он кое-что проверил в Италии, – резко сказал Доути. – С какого перепугу вы опять о нем спрашиваете?
– Потому что вы не сказали мне, что он был также нанят для того, чтобы украсть Хадию, Дуэйн.
– Я его для этого не нанимал, сержант. Я это уже говорил, и буду повторять то же самое. Если вы думаете по-другому, то послушайте, что я вам посоветую.
– И что же это?
– Таймулла Ажар. Профессор. С самого начала за всем этим стоял он, но вам не хотелось в это верить, не так ли? Вот мне и пришлось выполнить за вас вашу чертову работу, и поверьте, никакой радости это мне не доставило.
– Но его берлинское алиби…
– К черту Берлин, он здесь совсем ни при чем. Берлин был с самого начала способом запутать следы. Конечно, Ажар был там. Он посещал там лекции, выступал с докладами и выпрыгивал во всех коридорах отеля, как пакистанский черт из табакерки. Он бы и ногу себе сломал в лобби, если бы это было нужно для того, чтобы его получше запомнили. Но оказалось, что это даже не потребовалось, потому что есть люди, которые принимают на веру каждое его слово. Верят каждому слову, которое произносит этот мошенник. Я, кстати, тоже к ним относился. Так давайте будем честны до конца.
Говоря это, Доути подошел к одному из шкафов с файлами, рывком открыл верхний ящик и вытащил из него плотный конверт. Его он бросил на свой стол, вернулся на место и предложил:
– Черт побери, да сядьте вы, наконец, и давайте поговорим как рациональные люди.
Барбара верила этому человеку так же, как верила бы королевской кобре, подползающей к большому пальцу на ее ноге. Она прищурила глаза и попыталась найти в его лице признаки того, что должно было произойти в следующий момент. Но Дуэйн выглядел, черт возьми, так же, как он выглядел всегда, – обыкновенно. Все в нем было заурядно, кроме его носа, который несколько раз извивался в разные стороны по дороге к верхней губе, где заканчивался круглыми ноздрями.
Барбара села. Но она не собиралась упускать инициативу, поэтому сказала:
– Брайан Смайт подтвердит, что чистил ваш телефон и компьютер. Если добавить сюда мошенничество со стороны мисс Касс и…
– Может быть, взглянете сначала на это, прежде чем продолжите вашу трескотню?
Доути открыл конверт и протянул ей два документа. Барбара увидела, что это копии авиационных билетов, похожих на миллионы других таких же, которые люди ежедневно покупают через Интернет по всему свету. Рейс, указанный в билетах, вылетал из Хитроу. Это были билеты в одну сторону, с местом назначения Лахор.
Барбара почувствовала, как заколотилось ее сердце и пересохло во рту. Первого пассажира звали Таймулла Ажар. Второго – Хадия Ажар.
Какое-то время Хейверс не могла думать. Она не могла думать, что это все могло значить и откуда взялись эти билеты. Она не могла думать – потому что не хотела, – что все, чему она верила и что она знала об Ажаре, рассыпается в пыль.
По-видимому, все это было написано на ее лице, потому что Доути сказал: