Мура появился с тридцатиминутным опозданием. Он заговорил первым, вылезая из машины:

– О чем это ты хочешь поговорить, о чем нельзя поговорить по телефону?

Голос его звучал резко и агрессивно, однако было видно, что пока он спокоен.

Бруно ответил, как его проинструктировали:

– Мы должны поговорить об Анжелине и о том, как она умерла, Лоренцо.

– О чем ты говоришь?

– О кишечной палочке и о том, как ты собирался ее использовать. И что ты мне об этом сказал. Мне кажется, что ты мне соврал, Лоренцо. Ты не собирался проводить никаких экспериментов в винограднике.

– И из-за этого ты пригласил меня сюда? – спросил Мура. – Ты о чем думаешь, приятель? И почему ты так нервничаешь, Даниэле? Ты потеешь, как поросенок.

Он внимательно осмотрелся, и на секунду Сальваторе показалось, что Мура смотрит прямо ему в глаза. Но было невозможно представить себе, чтобы Лоренцо видел что-то, кроме белого фургона, припаркованного среди других машин на приличном расстоянии от того места, где стоял он сам.

– Полиция приходила в «ДАРБА Италия», – сказал Бруно.

Лоренцо внимательно взглянул на него.

– Это ты мне уже говорил. И что дальше?

А дальше – ложь, о которой они договорились. Сальваторе молился, чтобы у Бруно хватило духа произнести ее:

– Кто-то видел, как я брал E. coli. Сначала он об этом даже не задумался. Он даже не был уверен, что именно видел. И ни о чем не думал, пока эта история про смерть Анжелины не появилась в «Прима воче». Но и тогда он не очень задумывался… до того момента, пока не появилась полиция.

Сначала Лоренцо ничего не сказал. Сальваторе в бинокль наблюдал за его лицом. Мура закурил сигарету и сощурил глаза от табачного дыма. Потом пальцами снял с языка несколько крошек табака. Наконец произнес:

– Даниэле, ты о чем говоришь?

– Ты знаешь о чем. Эта E. coli, это был специальный штамм… Полиция задает серьезные вопросы. Если Анжелина умерла от кишечной палочки и если ее обнаружили при вскрытии… Лоренцо, что ты сделал с бактерией, которую я тебе дал?

Сальваторе задержал дыхание. Слишком много зависело сейчас от ответа Муры. Наконец он сказал:

– И ради этого мне пришлось тащиться на встречу с тобой из самой fattoria? Чтобы рассказать тебе, что я сделал с этой бактерией? Я спустил ее в туалет, Даниэле. Она не пригодилась мне, как я рассчитывал… в этом эксперименте с вином… поэтому я спустил ее в туалет.

– А как же тогда Анжелина умерла от кишечной палочки, которую обнаружили у нее в организме, Лоренцо? Полиция не хотела, чтобы об этом стало широко известно. Об этой кишечной палочке, которая убила Анжелину. Они скрывали это как причину ее смерти.

– Ты что несешь? – взорвался Лоренцо. – Я ее не убивал. Она носила моего ребенка. Она собиралась стать моей женой. Если она умерла от кишечной палочки… Ты, как и я, знаешь, что эту бактерию можно найти повсюду, Даниэле.

– Правильно, но не этот штамм, Лоренцо. Послушай, полиция приходила в «ДАРБА Италия»…

– Да слышал я это уже.

– Они говорили с Антонио, они говорили с Алессандро. Они просекли эту связь, и рано или поздно они захотят поговорить со мной, а я не знаю, что им отвечать, Лоренцо. Если я скажу им, что отдал E. coli тебе…

– Не смей!

– Но я же отдал ее тебе. Если уж мне придется врать ради тебя, то я хочу знать…

– Тебе ничего не надо знать! Они ничего не смогут доказать. Кто видел, как ты мне ее передавал? Никто. Кто видел, что я с ней сделал? Никто.

– Друг мой, я не хочу, чтобы меня арестовали за то, что я сделал. У меня есть жена. У меня есть дети. Моя семья – это всё для меня.

– Так же, как моя могла бы стать всем для меня. Как она могла бы быть, если бы не появился он. Ты говоришь о своей семье, тогда как мою он уничтожил.

– Кто?

– Мусульманин. Отец дочери Анжелины. Он приехал в Италию. Он хотел получить ее назад. Я все это мог предвидеть: потерю ее, потерю своего ребенка, потому что она уже уходила так от других… – Голос Лоренцо надломился.

– Так это было для него? – спросил Даниэле. – Кишечная палочка, Лоренцо? Она предназначалась мусульманину? Для чего? Чтобы он заболел? Или умер? Для чего?

– Не знаю, – Лоренцо заплакал. – Просто для того, чтобы избавиться от него, чтобы она никогда его больше не видела, чтобы больше не называла ласкательными именами, чтобы больше не разрешала ему дотрагиваться до себя или ухаживать за собой, когда я стою рядом и все это вижу… вижу эти их чувства.

Он поковылял к одному из столиков для пикника и, упав на одну из скамеек, зарыдал, закрыв лицо руками.

– Va bene, – сказал Сальваторе, снимая наушники, и связался по радио с патрульными машинами, которые стояли в отдалении и ждали его сигнала. – Adesso andiamo [410] , – сказал он в микрофон.

Материалов было достаточно. Пора было призвать Лоренцо Муру к ответу.

Лукка, Тоскана

Мура поднял голову, услышав визг покрышек по гальке на парковке. Он увидел полицейские машины и не стал смотреть, что делает белый фургон, направлявшийся к ним по виа делла Скольера от летнего кафе. Он сразу же понял, что происходит. И побежал.

Лоренцо был очень быстр – футболист с прекрасной скоростью и такой же выносливостью. Он бросился через поле, на котором тренировал мальчиков. Прежде чем Сальваторе успел выпрыгнуть из подъехавшего фургона, Мура уже пересек его. За ним гнались четверо полицейских в форме.

Лоренцо быстро исчез среди деревьев на дальнем краю поля. Он направлялся на юго-запад, и Сальваторе знал, что за теми деревьями начинается крутой – заросший в это время года травой – склон, по гребню которого была протоптана пешеходная тропинка.

Его офицеры не могли соревноваться с ним в скорости. Они очень быстро потеряют его. Но сейчас для Сальваторе это было не важно. Как только он увидел, в каком направлении бежит Мура, то сразу понял, куда тот направляется.

Ло Бьянко сказал «basta» скорее самому себе, чем окружающим. Он повернулся, кивком поблагодарил Даниэле Бруно за проделанную работу и оставил его на попечение у avvocato и офицеров из белого фургона, которые записывали разговор. Они отвезут его в questura, где и отпустят. А сам Сальваторе займется Мурой.

Он сел за руль одной из полицейских машин и поехал на северо-восток по виа делла Скольера, вдоль реки Серхио. Река сверкала в послеполуденном солнце. Старший инспектор опустил окно, чтобы насладиться легким ветерком.

У входа в парк он направился в центр города, но не проехал дальше аллеи, окружающей древнюю стену. Вместо этого он предпочел двигаться по улицам северных предместий, прилегающим к Борго Джианотти. Ло Бьянко ехал по улице с великолепными садами, спрятанными за высокими стенами. На пару минут его задержал большой грузовик, пытавшийся припарковаться так, чтобы можно было выгрузить новую мебель, предназначенную для жителей только что приобретенного дома. Несколько нетерпеливых водителей стали сигналить, не желая простаивать в ожидании, однако Сальваторе это не волновало. Когда он, наконец, смог проехать, то направился чрез плацетто делло Спорт и мимо Кампо КОНИ. Наконец Сальваторе достиг своей цели: cimitero comunale.