Барбара понимала, что должна срочно заняться решением этой проблемы и постараться не наделать ошибок. У нее было очень мало времени, и ей необходима была помощь Альдо Греко.
Она позвонила ему поздно вечером накануне. Адвокат уже был в курсе ареста Лоренцо Муры и того, что с Ажара снимаются все обвинения в связи со смертью Анжелины Упман. Поэтому, когда Барбара сказала, что для психического здоровья Хадии – девочке пришлось пройти через эмоциональный ад – было необходимо, чтобы она встретилась с отцом как можно быстрее, он не стал спорить. К сожалению, объяснил Греко, с утра он должен быть в суде. Но сейчас же позвонит инспектору Ло Бьянко и все организует.
– Не могли бы вы попросить его… – сказала Хейверс. – Мне бы очень хотелось… Дело в том, что между мной и им пробежала кошка…
– Кошка? – не понял адвокат.
– Мы не сошлись во мнениях. Просто у нас языковой барьер. Я очень старалась, чтобы он меня понял. Дело в том, что я хотела бы переговорить с Ажаром до того, как он увидит Хадию. Все, что случилось за последнее время… Это сильно потрясло ее, и ему надо об этом знать, прежде чем они увидятся. Ну, просто чтобы он немного подготовился.
– А-а-а, capisco. Ну, это я тоже улажу.
Что Греко и сделал, очень быстро и эффективно – настоящий профессионал, у которого нет неважных моментов в работе. Все было организовано менее чем за тридцать минут.
Ажар будет готов к освобождению утром. Сальваторе сам поедет в тюрьму, чтобы забрать его. Он возьмет Барбару с собой и даст ей возможность переговорить с Ажаром, для того чтобы приготовить его к встрече с дочерью.
Естественно, что с Хадией все было в полном порядке. Многое из того, что происходило, она просто не понимала, и в будущем ей придется многое припоминать. Как большинство детей, она жила только настоящим. Мать Сальваторе опекала ее, как ангел. До тех пор, пока Хадия хотела учиться готовить итальянские блюда и быстро запоминала десятки католических святых, картинки которых показывала ей синьора Ло Бьянко, все было прекрасно.
Барбара вышла прогуляться. Она позвонила Митчеллу Корсико в надежде, что тот передумал. Она думала, что его может заинтересовать история о воссоединении – Отец и Похищенная Дочь Наконец Вместе, – как более интересная, чем та, которую он накропал, основываясь на информации Доути. Но даже когда Хейверс робко об этом подумала, она уже знала, что все напрасно. Скандалы, связанные с международным похищением детей, всегда будут иметь более высокий рейтинг, чем частные истории о воссоединении отцов и детей. А если в этот скандал добавить участие в преступлении самой Барбары… Нет, надежд не было никаких.
– Прости, Барб, – еще раз сказал Митчелл. – Что я мог сделать? Но послушай, тебе надо взглянуть на статью. Ты не сможешь купить бумажную копию здесь, в Лукке, если только не знаешь, где есть киоск с английскими газетами. Но если ты посмотришь в Сети…
И еще раз Барбара разъединилась, не дослушав. Она узнала все, что хотела. Теперь ей надо было переговорить с глазу на глаз с Ажаром.
Хейверс видела, что Сальваторе не доверяет ей, но, как отец девочки возраста Хадии, он был готов сделать все для благополучия ребенка. Барбара не знала, что именно Альдо Греко сказал старшему инспектору, но, что бы то ни было, оно сработало. Прежде чем они разошлись по своим спальням накануне вечером, Сальваторе назначил время поездки за Ажаром и точно выполнил свое обещание.
По дороге они молчали, да и как могло быть иначе, когда ни один из них не говорил на языке другого.
Барбара видела, что нанесла итальянцу тяжелый удар, и больше всего на свете она хотела бы, чтобы он понял, почему она сделала то, что сделала. Естественно, Сальваторе считает, что она получает деньги от «Сорс». Любой бы так считал. Полиция по всему миру была коррумпирована – не вся, конечно, но таких тоже хватало, – поэтому старший инспектор имел полное право считать, что Барбара была инсайдером на зарплате у самого грязного таблоида в Лондоне. То, что это было не так… А как она могла это объяснить? Действительно, кто бы поверил ей, говори она хоть на десятке языков?
– Мне чертовски жаль, что вы не говорите по-английски, Сальваторе, – опять сказала ему Барбара. – Вы думаете, что я вас предала, но это не было предательством, и я не хотела делать больно лично вам. Дело в том… Вы действительно мне нравитесь, приятель. А теперь… с тем, что должно произойти… Но опять это не будет удар лично по вам. Хотя это и будет похоже. Черт побери, это будет выглядеть так, как будто я использовала вас, чтобы опять предать. Но поверьте мне, это не так. Нет. Боже, я надеюсь, что когда-нибудь вы это поймете. Я хочу сказать, я вижу, что потеряла ваше доверие и те добрые чувства, которые вы ко мне испытывали; поверьте, я вижу это на вашем лице, когда вы на меня смотрите. Я об этом безумно сожалею, но выбора у меня нет. У меня его никогда и не было. По крайней мере, я его никогда не видела.
Ло Бьянко взглянул на Хейверс. Они ехали по autostrada, и движение было очень напряженным: легковые машины, грузовики и экскурсионные автобусы, несущие своих пассажиров к новым красотам Тосканы. Сальваторе произнес ее имя очень дружественным тоном, что на секунду дало ей надежду, что она прощена. Но потом он сказал:
– Mi dispiace ma non capisco. E comunque… parla inglese troppo velocemente [413] .
Ее итальянского уже хватило, чтобы понять, что он хочет сказать. Она достаточно часто слышала от него эти слова. Барбара сказала:
– Mi тоже dispiace, партнер.
Она отвернулась к окну и стала наблюдать за проносящейся мимо панорамой: зеленые виноградники, прекрасные старые фермы, сады оливковых деревьев, взбирающиеся по склонам холмов, горные деревни в отдалении – и все это в обрамлении безоблачного лазурного неба. Рай, подумала она. А потом грустно добавила: потерянный.
В тюрьме, где содержали Ажара, все уже было оговорено заранее. Он был готов, когда они приехали: не узник в комбинезоне, но джентльмен-профессор, в белой крахмальной сорочке и брюках, которого отпускали с полицейским, расследовавшим его дело, и женщиной, которая была его самым верным другом. Ispettore Ло Бьянко держался на приличном расстоянии, когда Барбара и Ажар поздоровались друг с другом.
Она говорила с пакистанцем тихим голосом, когда они шли перед Сальваторе, держа его за руку в манере, демонстрировавшей их дружбу. Наклонившись к нему, Хейверс сказала:
– Послушайте, Ажар. Все совсем не так, как выглядит на первый взгляд. Я имею в виду ваше освобождение. Все не так просто.
Он быстро взглянул на нее глазами, полными недоумения.
– Все еще не закончено, – продолжила Барбара.
И она быстро рассказала ему о статье Корсико, которая появится в сегодняшнем утреннем выпуске «Сорс». Рассказала о том, что Доути все выдал Корсико, чтобы спасти собственную шкуру. Имена, адреса, места, передача денег, взломы Интернета – всю возможную информацию. Она, Барбара, пыталась остановить этого проклятого журналиста от написания статьи. Она просила. Она умоляла. И ей это не удалось.