– Хотите сказать, вы полагали, что она вернется?
– Раньше так и было.
– Значит, вы все знали про Ажара? Все то время, пока у вас были отношения? – Само по себе это ничего не значило, но Барбара должна была знать, хотя и понимала, что лучше будет, если это не будет иметь для нее никакого значения.
– Да, знал. Мы ничего не скрывали друг от друга.
– А Лоренцо Мура? Ее другой любовник? О нем вы тоже знали?
На это Кастро ничего не сказал. Он вернулся к стулу, на котором сидел, опять уселся на него, коротко рассмеялся и покачал головой. Барбара уже все поняла.
– Так она… – сказал он. – Она трахалась одновременно со всеми нами? Со всеми тремя?
– Получается так.
– Не знал. Но, сказать по правде, не очень удивлен.
– Почему?
Эстебан запустил пятерню в свои роскошные волосы и потянул, как будто это помогало крови прилить к мозгам.
– Пожалуй, так. Некоторым женщинам необходимы сильные эмоции. К ним относится и Анжелина. Жить с одним мужчиной? А где же тогда возбуждение и эмоции?
– Но, кажется, сейчас она живет с одним парнем.
– Ключевое слово – кажется, сержант. Ажару казалось, что она живет только с ним. Сейчас вам кажется, что она живет с этим итальянцем.
Барбара обдумала это, принимая во внимание все, что знала об Анжелине. Она знала, что эта женщина была прекрасной актрисой. Ее саму обмануло дружелюбие Анжелины и ее кажущаяся заинтересованность в личной жизни Барбары. Но в этом случае она ведь могла запудрить мозги и всем остальным окружающим? Хоть Барбара и не могла понять, как можно крутить любовь сразу с тремя одновременно, она должна была признать, что в случае с Анжелиной возможно все. Это она сама, Барбара, боялась бы произнести не то имя во время экстаза в постели. Хотя она вообще редко испытывала экстаз в постели.
– Сколько продолжались ваши отношения? – спросила она у Кастро.
– А это важно?
– Да нет, просто любопытно.
Он посмотрел на нее, а затем отвел взгляд.
– Не знаю. Несколько лет… Может быть, года два или три… Они то вспыхивали, то гасли.
– Как часто вы встречались, когда они «вспыхивали»?
– Обычно два раза в неделю. Иногда три.
– Где это происходило?
Еще один взгляд. Теперь Эстебан окинул Барбару взглядом с ног до головы.
– А это-то при чем?
– Опять простое любопытство. Люблю узнавать, как живут другие. Если вы, конечно, не возражаете.
Кастро отвернулся, сосредоточенно разглядывая свое отражение в зеркале напротив.
– Да где угодно, – ответил он. – На заднем сиденье машины, в такси; здесь, в студии, за кулисами театра в Вест-Энде, у меня дома, у нее дома, в каком-нибудь клубе чечеточников…
– Это должно было быть интересно, – прокомментировала Барбара.
– Ей нравился риск. Однажды мы сделали это в пешеходном переходе в Гринвиче. Анжелина была большой затейницей, и мне это в ней нравилось. Она полностью подчинена эмоциям. А эмоции зависят от возбуждения и тайны. Да, она в этом вся.
– Да, мне кажется, от такой женщины ни один мужик не откажется, – заметила Барбара. – Вы меня понимаете, полагаю. В любое время, в любом месте, в одежде и без нее, стоя, сидя, на коленях, как угодно… Мужикам ведь это нравится?
– Некоторым – да.
– А вы к таким относитесь?
– Я из Южной Америки, сержант. Как вы сами-то считаете?
– Думаю, что заменить Анжелину после того, как она исчезла, было бы сложно, – заметила Барбара. – Это действительно должно было разбить ваше сердце.
– Анжелину заменить невозможно. И, как я уже сказал, она еще вернется.
– Даже сейчас? Когда она в Италии? Когда она живет с Лоренцо Мурой?
– Не знаю. – Кастро посмотрел на свои часы и встал, готовый продолжить репетицию. – Думаю, что мне надо радоваться, что это продолжалось столько, сколько продолжалось, – добавил он. – Просто обдумайте все хорошенько. Да и Муре не мешало бы задуматься.
Следующей по списку Барбары шла Батшеба Уард. Так как эта скользкая корова уже один раз ей наврала – что все больше и больше выглядело семейной привычкой, – жалеть ее Хейверс совсем не собиралась. Также она не собиралась больше давать инспектору Стюарту и суперинтенданту Ардери никаких поводов для замечаний. Поэтому Барбара встала очень рано для себя и направилась в Хокстон. По дороге она купила кофе и с удовольствием запила им громадный бутерброд с беконом. К моменту, когда сержант прибыла на Нуттал-стрит – место, где Батшеба обитала со своим мужем в квартире, расположенной в ухоженном здании из английского кирпича, – она была готова к борьбе.
В здании все еще спали, но это ее не удивило, так как часы показывали всего четверть седьмого. Барбара легко нашла квартиру Уардов и без перерыва давила на входной звонок у двери подъезда до тех пор, пока мужской голос в домофоне не взмолился:
– Ради всех святых, что вам нужно? Вы знаете, сколько сейчас времени?
– Скотланд-Ярд, – ответила Барбара. – Надо поговорить. Сейчас же.
Это было встречено тишиной, пока мужчина – скорее всего, Хьюго Уард – обдумывал услышанное. Хейверс подождала пять секунд и опять надавила на кнопку. Он впустил ее, не сказав больше ни слова, и она поднялась на второй этаж. Хьюго ждал ее у раскрытой двери. Несмотря на ранний час, он был уже полностью одет для выхода: костюм-тройка, накрахмаленная сорочка, почему-то двухцветная – белый воротничок и голубая манишка, – полосатый галстук и тщательно начищенные туфли.
– Вы из полиции? – спросил он, очевидно сконфуженный.
Барбара решила, что его смущают ее шаровары. Она протянула ему удостоверение, и Уард посторонился, впуская ее в квартиру.
– В чем дело? – задал он вполне справедливый вопрос.
– В вашей жене, – ответила Барбара.
– Она еще спит.
– Так разбудите ее.
– А вы представляете, который сейчас час?
На руке у нее были дешевые часы с Микки-Маусом, она посмотрела на них и потрясла около уха.
– Ой, какая печалька, остановились. – И обратилась к Хьюго: – Про время вы уже говорили, мистер Уард. И у меня его не так много, чтобы терять его с вами. Поэтому, может, позовете вашу супругу?.. Скажите ей, что пришла сержант Хейверс, выпить с ней утреннюю чашечку кофе. Она знает меня. Скажите ей, что это по поводу ее поездки в Италию в ноябре прошлого года.
– Она не была в Италии в ноябре прошлого года.
– Тогда кто-то воспользовался ее паспортом.