«За это ты мне тоже заплатишь»,– подумала она и отпила вина.
Ему еще за многое предстояло заплатить. За то, как непринужденно он разговаривал со служанкой, даже не пытаясь ее лапать. За то, как смотрел на женщину, певшую что-то безобразно лирическое на диалекте вейнтгеймских друидов. И за то, как потом танцевал с ней, за то, как сильно его гибкие, красивые, вымазанные в крови руки сжимали ее не по годам тонкую талию. За то, каким счастливым было его лицо. За то, что оно вообще было,– живое человеческое лицо, а не глянцевая маска трагика с опущенными вниз уголками рта. За то, что все оказалось не так, как представляла себе Диз.
Но, по большому счету, это было ей на руку. Она видела, как он шатался, возвращаясь к своему столу, и мгновенно поняла, что он пьян, хотя, возможно, и не от вина. Это сразу подняло ей настроение: она выпрямилась, когда он прошел мимо нее, и вдруг замерла с застывшей на губах улыбкой, совершенно отчетливо услышав срывающийся мужской голос:
– И больше ничего не надо, и больше ничего не надо.
Диз – эта Диз, нынешняя, та, которая смотрела на все это сквозь три года,– застыла, потом вздрогнула, рванулась к своему телу, ощутила, как взмокшие ладони жмутся к опаленной коже лица, вернулась, вспоминая. Нет. Нет-нет! Тогда этого не было! Он ничего не говорил! Он прошел мимо нее, шатаясь и придерживаясь за мебель, но ничего не сказал. Она бы услышала. Она бы запомнила. Ведь он не произнес ни слова – ни тогда, ни после. Диз едва не убила Дэмьена, какое-то время он находился в полной ее власти, она помнила каждую черточку его лица, но никогда не слышала его голоса.
«Так что же это? Он сказал...»
Она вернулась в зал, усилием воли оторвав разум от стонущего тела, и все снова было, как тогда. Все – кроме потрясения, охватившего Диз, когда она поняла, что что-то пошло не так – не так, как было на самом деле.
«Постой-ка, но ведь так и должно быть? Это же ответ Оракула! Иначе, за что ты заплатила?»
Диз слабо улыбнулась, с трудом сдержав вздох облегчения.
И все пошло как по маслу.
Дэмьен просидел в зале еще четверть часа. Диз заметила, что за это время он выпил больше, чем за предыдущий час. Когда он скрылся в дверном проеме, она неторопливо поднялась, небрежно отставив стул, явно давая понять тем, кто мог случайно видеть ее, что выходит ненадолго. Потом неспешно вышла следом за Дэмьеном.
Он стоял у двери, по счастливому совпадению находившейся всего в нескольких шагах от ее собственной комнаты. Диз беззвучно сняла с пояса меч и пошла к нему, ступая тихо, как кошка, и почти сразу услышала:
– Надо пойти да наверное надо пойти конечно а почему бы нет она вполне ничего странно это все зачем черт да где же...
«Я слышу его мысли»,– удивленно подумала Диз. Теперь она была уверена, что это именно мысли – потому что сплошной поток почти бессвязных слов не мог быть внешней речью, даже обращенной к самому себе. Так не говорят. Так думают.
Но это не имело никакого значения. Пусть сейчас все не совсем так, как было на самом деле, она намерена максимально придерживаться достоверности. Впрочем, это от нее не зависело. Она не думала о том, что делает,– это тело, тело из их общего прошлого, знало лучше нее, как следует поступить, и Диз доверилась ему.
Она неслышно подошла к Дэмьену сзади, увидела, как распрямляются его плечи, поняла, что он что-то заметил или услышал, и, больше не думая об осторожности, со всей силы ударила его по затылку гардой меча.
Он упал вперед, на дверь, успев выбросить руки перед собой, потом медленно сполз на пол и остался лежать неподвижно. Диз быстро прицепила меч к поясу, наклонилась, дрожа от возбуждения, обхватила бесчувственное тело врага и поволокла к двери в свою комнату, сминая ковер. Потом выпрямилась, отперла дверь, толкнула ее, затащила Дэмьена в темноту и, войдя следом, захлопнула дверь.
Ее трясло, словно в лихорадке. Стояла густая бархатистая ночь ранней осени, Диз находилась в гостиничном номере с совершенно незнакомым мужчиной, в кромешной тьме и почти полной тишине, наруша– емой лишь доносившимися из зала звуками лютни, и чувствовала себя так, словно собиралась переспать с этим мужчиной, а не убить его. Ей было... «Мне стыдно»,– с изумлением поняла Диз и едва не расхохоталась. С трудом подавив истеричный смешок, все же вырвавшийся из ее горла, она обхватила плечи руками, чувствуя, как сотрясаются предплечья, закусила губу до крови, пытаясь взять себя в руки. Это удалось ей быстро, очень быстро. Она это умела. Она много чего умела.
Свет она зажигать не стала – боялась привлечь ненужное внимание, да и времени не было. Все необходимое Диз заранее положила так, чтобы легко было отыскать в темноте. Уняв наконец дрожь в руках, она быстро, но тщательно связала Дэмьена, потом, после секундного раздумья, сорвала с него шейный платок и плотно завязала ему рот. Если сюда доносится музыка из зала, то крики, да и просто громкие голоса наверняка будут слышны там. Потом оттащила его к стене и выскользнула за дверь.
В коридоре все было спокойно. Вынудив себя ступать неторопливо, Диз вернулась в зал, села на прежнее место, развязно поправила пояс, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, где она провела послед– ние пять минут. Она не думала об алиби, просто хотела исключить всякую связь между тем, что они вы– шли из зала одновременно. Подозвав служанку, Диз потребовала еще вина и расположилась как можно непринужденнее.
Нужно было выждать хотя бы полчаса. Наверное, он уже очнется к тому времени. «Хотела бы я знать, о чем он подумает в первую очередь»,– мысленно усмехнулась она.
– Нет. Ты хочешь знать, что он почувствует. Страх, злость, изумление... как ты ожидаешь. Или что-то другое?
Диз застыла. Поворачиваться нельзя – человек, разговаривающий с пустым стулом, наверняка вызовет подозрительные взгляды, а она не должна сейчас привлекать внимания, тем более подобным образом.
– Это не имеет никакого значения,– ровно проговорила она, едва шевеля губами.
– Да ну? – Девочка в синем, сидящая рядом с ней, оперлась локтями о стол и уткнула круглый подбородок в сплетенные пальцы рук.– Тогда почему ты думаешь об этом?
Диз отпила вина. Она думала о том... о том стыде, который чувствовала, оставшись с Дэмьеном в темноте. Стыд. Так глупо. Но это было именно то, что она чувствовала.
– И что ты собираешься с ним делать? – без интереса спросила девочка.
Диз улыбнулась, просто не могла сдержать улыбку. Слишком долго она мечтала об этом и слишком близко была сейчас к исполнению мечты, чтобы удержаться.
– Ну, ты же знаешь,– с наслаждением проговорила она, по-прежнему почти не разжимая губ.– Я сняла домик недалеко от города. Совсем недалеко... В часе езды отсюда, но местечко совершенно безлюдное. Я подожду... до ночи. Когда все разойдутся. И мы отправимся туда. Мы там... останемся. И тогда я получу от него все, что хочу.
– А потом отрежешь косу.