Маруф тем временем стал сползать по стене вбок и упал бы, если бы хозяин не подхватил его и, удерживая обмякшее тело в сидячем положении, сам присел рядом.

– Дай посмотрю на тебя, – сказал он, поднимая бессильно упавшую на грудь голову раненого и изучая его лицо, как открытую книгу жизни.

Несколько минут он серьезно и внимательно вглядывался в своего полуживого истерзанного пленника, после чего заговорил, как бы рассуждая сам с собой:

– Вижу, чист ты душой, и любовь в тебе великая. А это дорогого стоит. Вот и подарок мне в конце пути. О таком я и мечтать не мог. Жизнь свою я прожил гадко и скверно, но, может, теперь на что сгожусь. Эй, парень, – снова тряхнул он Маруфа, видя, что тот отключается, – ты погоди помирать. Ну зашиб я тебя легонько – ты уже и раскис. Ничего, до свадьбы заживет.

– Какой свадьбы? – прохрипел Маруф. – Не будет у меня никакой свадьбы! – и потерял сознание.

– Как знать, сынок, как знать, – проговорил великан, задумчиво глядя на кровавое дело своих рук глазами, горящими как два желтых топаза.

Потом взвалил бесчувственное тело на плечо и пошел из пещеры.

Глава 11

Прошли уже сутки с тех пор, как пропал Маруф. Метта с друзьями сбились с ног, разыскивая его повсюду. Рассыпавшись по лесу, они прочесывали каждый кустик, но все было безрезультатно. Метта, подключив свою огромную энергию, надолго замирала, пытаясь где-нибудь ощутить его присутствие, но он словно сквозь землю провалился.

Андрей предложил назавтра отправиться в поселок и вызвать вертолет со спасателями. Все терзались мучительной тревогой; на Метту было жалко смотреть. Она героически старалась держать себя в руках, но глаза ее то и дело наполнялись слезами.

Надвигался вечер, и члены отряда решили отложить поиски и вернуться к месту стоянки.

– Я провожу вас в лагерь и пойду за отцом. – Метта не в силах была ждать до утра. – Для нас с Алнондом темнота не преграда. Будем искать всю ночь.

Они вышли к палаткам и ахнули – посреди поляны лежал Маруф, или то, что от него осталось. Метта душераздирающе вскрикнула и бросилась к нему, но по дороге ноги ей отказали, и она беспомощно осела на землю, глядя полными ужаса глазами на окровавленное тело. Мужчины пробежали мимо и засуетились вокруг лежащего.

Рене приложил пальцы к шее Маруфа и сообщил:

– Он жив.

– Метта, – затряс ее Доменг, – он жив, слышишь, жив!

Рене осматривал раненого, Андрей побежал за аптечкой.

– Метта, соберись. Он очень плох, – возбужденно говорил Рене, – нельзя терять ни минуты. Пульс совсем слабый.

Она отерла ладонями слезы со щек и склонилась на Маруфом. Андрей принес лекарства и бинты. Доменг стелил рядом постель, так как больной лежал на голой земле.

– Надо соорудить носилки и с утра отнести его в сельскую больницу, – рассудил Андрей.

– Не надо в больницу, – сказала Метта, – я сама его вылечу. Мне не впервой.

Она сразу же приступила к лечению. Как уж ей это удавалось, но довольно скоро обескровленная кожа Маруфа чуть-чуть порозовела. Она определила у него сотрясение мозга, перелом левого предплечья, многочисленные ушибы; спина, грудь, ноги – все было в рваных ранах. Лицо заплыло кровоподтеками.

– Посмотри еще раз, – усомнился Рене, – не может быть, чтобы при таких ранениях и ушибах не было внутренних повреждений.

– Странно, такое впечатление, что они были – я вижу какие-то следы, как после лечения, но, если не считать сотрясения и значительной потери крови, в основном все в порядке.

– Кто мог сотворить такое? – горестно воскликнула Мари. – Его грудь будто исполосована когтями. Но такой огромной лапы нет ни у тигра, ни у медведя.

– Выглядит это, как чья-то жестокая шутка, – угрюмо сказал Доменг, – кто-то его изувечил, а потом принес и положил здесь, чтобы продемонстрировать свое злодейство.

Перебрасываясь фразами, они не забывали о деле. Раны обработали и перевязали. У запасливого Рене в аптечке оказались гипсовые повязки. Метта долго колдовала над сломанной рукой, потом сказала:

– Всё, можно накладывать гипс.

Покончив с предварительными процедурами, она побежала в лес за лекарственным сбором. Вернулась с внушительной охапкой, состоящей из разных трав и кореньев, в числе которых Андрей с возгласом восторга обнаружил небольшой корешок, удивительно напоминающий фигурку человека.

– Да ведь это женьшень! Где ты его нашла?

– Я его давно заприметила. Этот корень самый лучший. Здесь во всей округе только три таких растения. Надеюсь, больше нам не понадобится.

Больного с большими предосторожностями переложили на спальный мешок и решили оставить на ночь здесь же, у костра, благо погода стояла прекрасная.

– Идите все спать, – сказала Метта, – я посижу с ним. Я привыкла бодрствовать по ночам, а вы уже с ног валитесь.

Мужчины, поддавшись на уговоры, улеглись неподалеку вповалку на открытом воздухе. Мари пошла спать в палатку. Метта осталась сидеть подле Маруфа, неотрывно глядя ему в лицо, освещаемое красноватыми бликами костра, и ловя каждый его вздох. В эти долгие часы ночного бдения у неподвижного тела дорогого человека скорбь терзала и снедала ее душу, и каждая его рана ложилась увечьем на ее сердце.

– Это все из-за меня, – проговорила она. – Я ввергла его в пучину страданий и заставила вновь заглянуть в лицо смерти.

Забыв обо всем, она склонилась и приникла поцелуем к его израненным губам.

– Это сон или явь? – спросил Маруф, глядя на нее своими ласковыми искристыми глазами. – Ты поцеловала меня? Тогда я готов хоть каждый день смотреть в лицо смерти, если такова награда.

– Хитрец, – смутилась она, веером раскладывая на щеках длинные ресницы, – ты нарочно притворился умирающим, чтобы сорвать поцелуй.

– Нет, не притворялся, и мне опять плохо, – заявил Маруф и, обвив ее стан здоровой, отнюдь не слабой рукой, притянул к себе, – умру сейчас, если снова не поцелуешь!

Доменг, разбуженный звуками голосов, увидел, что влюбленные целуются, и от удивления больно ткнул Андрея в бок.

– Что случилось? – беспокойно вскинулся тот, опасаясь несчастья.

– Смотри, Маруф наш воскрес.

– Кто бы не воскрес от такой девушки, – заулыбался Андрей.

Где-то вдалеке мелькнула Тонечка и, кивнув бритой головкой, навсегда ушла из его мыслей. Рядом заворочался Рене.

– Это что, новый метод лечения? – оглушительным шепотом поинтересовался он.

– И, как видно, самый эффективный, – с завистью сказал Андрей. – Меня так никогда не целовали.

– Ладно, нечего подглядывать, – сказал Рене, закрываясь с головой одеялом. – Слава богу, худшее позади.