Для подчиненных же Мигунов был «нормальным мужиком», но строгим служакой: не прощал разгильдяйства, некомпетентности, нежелания волочь тяжелую армейскую лямку, пресекал подхалимаж и наушничество, безжалостно искоренял любые нарушения режима секретности, но к добросовестным и умным сотрудникам относился по-человечески: кому-то помог квартиру получить, кому-то путевку в санаторий достал, нескольким – детей в ракетный институт устроил, благо связи у него там были хорошие.
Имелись и другие ипостаси, другие, весьма неожиданные лики полковника Мигунова, знакомые только ей, Светлане Мигуновой, его жене… Одного бы лучше не знать… Нет, лучше бы его вообще не было! Но отделить от человека какую-то часть – хорошую или плохую, – попросту невозможно…
Она тихо встала. Под ногой, как назло, тут же что-то стукнуло. Пульт управления видеосистемой. Света подняла его, положила на тумбочку со своей стороны. Вечером они с полковником Службы правительственной связи Мигуновым развлекались просмотром старомодного голландского порно – здоровый парень в цилиндре и с гирьками на шнурах приходит в пряничный особнячок – дымоходы прочистить, а там три блондинки! Ну, тут и началось…
Трубочист, надо сказать, от работы не отлынивал, чистил все как надо, причем в жанре консервативной классики: никакого садо-мазо, никакой зоофилии, никаких извращений – все чинно-благородно. Она сама купила этот диск и сама включила – так доктор выписывает микстуру, – чтобы расслабить супруга. У него начались неприятности на службе, вон как осунулся, синие круги под глазами, ест плохо, да и бессонница… Расслабила вроде бы, все нормально – сама сразу отключилась, но через час сработал тревожный будильничек в мозгу, вынырнула она из сладкого забытья – а место рядом пустое, холодное… И сразу мурашки по телу от страха – дома-то оружия полным-полно, как бы до плохого не дошло… Нашла Сережу в подвале: не спится, говорит, спички искал. А зачем ему спички? Еле затащила мужа в постель, обняла, приголубила, успокоила. И опыт, смотри-ка, удался: грозный полковник сопит, как младенец, забыв обо всех своих печалях и тревогах. Только что это он на тумбочку положил, когда ложился?
Света осторожно, на цыпочках, обошла кровать, провела пальцами по полированному дереву, нащупала что-то маленькое, поднесла к глазам, чтобы лучше рассмотреть при слабом голубоватом свете ночника. Пластиковый прямоугольник со скошенным уголком: с одной стороны металлические контактики вытарчивают – на телефонную сим-карту похож, только побольше. Вот что хотел сжечь Сереженька. Флешку – накопитель информации. Видно, и вправду вчера спичек не нашел, положил рядом, чтобы сразу, как проснется, спалить… Бедный, бедный Сережа, как он мучается…
Хотя спать этой ночью пришлось немного, Света чувствовала себя прекрасно и выглядела свежо. Пять минут на душ, семь – на макияж. Она не понимала женщин, которые подолгу торчат перед зеркалом. Если рожа овечья – не нарисуешь лицо человечье!
Потом заварила себе чашку зеленого чаю, сварила яйцо всмятку, приготовила бутерброд с сыром. Никаких диет она не признавала, холестерина не боялась, по два раза в день не взвешивалась. С аппетитом позавтракала, прибрала со стола, вымыла чашку, тарелку, вилку, ложку.
Сняла халат, прыснулась дезодорантом, надела стринги и открытый лифчик от «Бюстье», распечатав хрусткий пакет, натянула тонкие дымчатые колготки. Подошла к зеркалу, повернулась туда-сюда, удовлетворенно кивнула и направилась в гардеробную. Выбрала обманчиво скромный черный костюм с юбкой чуть выше колена, белую блузку, сверху накинула курточку «Москино». Контрольный взгляд в зеркало. Все в порядке, можно выходить.
Нет. Самое главное. Она вернулась в спальню, постояла минуту в раздумье, взяла с тумбочки флеш-карту, неуверенно покрутила в холеных пальцах.
«…Что с нею делать, не знала она», – поется в старой детской песенке.
Но Света, наконец, положила кусочек пластмассы в сумку.
Ален, Сергей – ее муж, продолжал спать. У него сегодня отгул. Вот и хорошо. Ей показалось, будто какая-то часть тревог, так донимавших его в последние дни, только что перекочевала в ее сумочку. Остромодную дизайнерскую сумочку «Хермес» за пять тысяч евро.
Она задержалась в прихожей. Прислушалась. Огляделась. Большой уютный дом, великолепная система безопасности, телекамеры, дистанционное управление… Высокие четырехметровые потолки и дубовые балки через весь первый этаж, от которых так настойчиво отговаривал архитектор и от которых Сергей почему-то не отказался, настоял на своем – видел, что ли, где-нибудь что-то похожее, запало в душу? В принципе, правильно сделал, что настоял. Света испытала приступ не то стыда, не то жалости к себе, не то… признательности своему мужу. Да, да. Именно признательности. Пусть это звучит глупо и банально, но выходит так, что он всего себя отдал этому дому и людям, которые в этом доме живут. В первую очередь ей. Сейчас ему плохо, у него трудный момент в жизни. А долги надо отдавать!
Света решительно повернулась на каблуках, спустилась в гараж, открыла дверцу незапертого «Порше-кайена». Сережа отругал бы ее за неосмотрительность. Хоть в гараже, хоть под охраной, а дверь надо запирать! Для того специальные замки повышенной секретности, для того сигнализация!
Мягко завелся мощный двигатель, поднялись ворота, лучи фар вырвали из густых сумерек знакомые очертания двора. Внешние ворота, повинуясь радиосигналу, тоже распахнулись, выпуская машину на дорогу. «На оперативный простор», – любил говорить Сергей. Закругленный носок изящного сапожка от Версаче придавил педаль газа. «Кайен» быстро набрал скорость. Шесть тридцать пять. Это ее личный рекорд!
Многим москвичам, живущим в пригороде, приходится начинать свой день рано, чтобы проскочить в столицу, пока не образовались пробки. Эти хитрецы считают себя умнее других. И сами создают ранние, неурочные заторы! Света не поддавалась стадному чувству и выезжала, когда ей было удобно. Часто ее возил водитель Сергея – на служебной машине со спецномерами и мигалкой, тогда вообще не было никаких проблем. Сегодня она опередила самых хитрых и предусмотрительных, а потому домчалась до Москвы за полчаса и, пронзив пустой, мигающий желтыми светофорами город, беспрепятственно прибыла прямиком на Манежную.
Кремлевские башни уверенно рассеивали утреннюю мглу рубиновыми звездами, прожектора высвечивали каждый кирпичик древней красной стены. Проехав мимо Манежа, объявлявшего большими плакатами об очередной выставке, она свободно припарковалась именно там, где хотела, и направилась к темному куполу подземного торгового комплекса «Охотный Ряд» – черному и безжизненному снаружи, как покинутая лунная станция. Центральный вход закрыт, но у Светы есть свой ключ от служебной двери. Внутри же, несмотря на ранний час, кипела оживленная предторговая жизнь: охранники заступающей смены проверяли все углы и закоулки, грузчики в синих комбинезонах катали к грузовому лифту тележки с большими картонными коробками, звенели ведрами и громко переговаривались уборщицы, бесшумно струилась вниз лента единственного запущенного эскалатора.
На первом уровне ярко светились витрины музыкального магазина, сквозь закрытые двери выбивался роскошный голос Синатры, и создавалось впечатление, что молодые, богемного вида продавцы не ложились всю ночь.