Но откуда они узнали об этом9 Откуда люди из «Консорциума» узнали, когда он прилетает из Лондона? И где их искать в Антибе? Слишком много совпадений! Так бывает только в одном случае: когда секретная информация утекает наружу, словно вода из ванны с поднятой пробкой!
Тут взгляд его упал на «Московский комсомолец», лежащий последним на журнальном столике. Жирные буквы анонса над «шапкой». Макс взял газету, открыл – и словно чей-то безжалостный кулак ударил его с газетного разворота. Разбил лицо, свернул челюсть, ослепил, оглушил.
Там было фото Маши. Оно занимало половину полосы. Хорошо знакомый Максу портрет, она сделала его в «кодаковской» кабинке моментального фото, в переходе на «Охотном ряду», где-то в конце февраля...
Маша улыбалась. Фото было сильно увеличено и обрезано в форме овала.
«У наших гангстеров – самые красивые девушки в мире!»
«...Российский бандит, убитый в недавней перестрелке в Антибе, хранил в медальоне портрет любимой. В кармане у него нашли паспорт на имя Рината Шалибова и вчерашний авиабилет из Москвы...»
Рядом – фото убитого брюнета. Таким видел его Макс в последний раз: глаза открыты, кончик языка выглядывает наружу, следы грязи на лице...
Вот все и состыковалось! Поднятой пробкой была Маша! Она знала, что Макс уезжает в Англию и когда приедет, – «Консорциум» тоже об этом узнал. Постель, массаж, бешеный вальс в голове, голос Маши: «Скажи! Скажи еще!..» Неужели она подсыпала ему в бокал какую-то психотропную дрянь?..
Макс подошел к окну, прижался лбом к холодному стеклу.
Она все это время работала на них. Пахала, доносила, продавала... она трахалась с этим «Консорциумом». Что это? Деньги? Любовь? Трезвый расчет? Или просто какие-то потемки души?
Под дых, в лицо, в челюсть, в печень, в горло, и – тяжелый, как паровой молот, удар под сердце. Макс задыхался. Он не мог уворачиваться от этих ударов. Только бить в ответ.
Взяв газету, он прошел на кухню, поднес фото к Машиному лицу.
– Это и есть Ринат?
– Ой!
Девушка отшатнулась, лицо ее покрылось красными пятнами.
– Отвечай, сука!
Она закрыла лицо руками и заплакала.
– Это я застрелил его, я! Мы стреляли друг в друга в темноте, и мне повезло больше!
Маша плакала все громче, навзрыд.
– Но лежать там должен был я! И мои друзья! Ты все сделала для этого! Ты сообщала ему о каждом моем шаге, и о моем последнем звонке сообщила тоже! А узнать на телефонной станции, откуда он сделан, не составляет большого труда! Но это было лишним – его люди и так шли за нами по пятам... Они напали первыми, и все шансы были на их стороне, нам просто повезло, потому что с нами был Спец! А теперь его нет...
– Я не виновата, Максик, не виновата, – сквозь прижатые ладони простонала Маша. – Он познакомился со мной будто случайно, лишь много позже он признался, что встреча была подстроена... Он расспрашивал о тебе, но потом сказал, что это ерунда, я стала нужной ему сама по себе...
Оторвав руки, она плеснула в заплаканное лицо водой, налила в чашку, жадно выпила. Зубы стучали о фарфор.
– Мы собирались пожениться, но тут вернулся ты. И он благородно ушел в сторону, ради меня... Хотя иногда мы и встречались, но между нами ничего не было! Он расспрашивал про тебя, но не для дела, он сказал, что все в прошлом, просто он ревновал и копался в своей ране... Я не рассказала ему ничего особенного: ведь многие знали – куда и насколько ты уезжаешь...
– Не строй из себя целку! – заорал Макс. Чашка упала и разлетелась осколками по полу. – Ты убила Спеца! И чуть не убила меня и Веретнева!
– Что ты, Максик! – Слезы снова брызнули из припухших покрасневших глаз. – Как я могла кого-то убить? Даже если я сболтнула что-то лишнее, разве слова убивают? Убивают пули...
– Да? – совершенно спокойно спросил Макс и едва заметно улыбнулся. Это настолько не соответствовало ситуации, что Маша испугалась.
– Прости меня... Прости меня... Я не хотела ничего плохого... Слова не могут убивать...
– Сейчас посмотрим!
Резким движением Макс придвинул к себе телефон, быстро набрал номер. Он сам всплыл в памяти, тот номер с оборота чека.
– Алло? – произнес пожилой женский голос.
– У меня сообщение для Рината.
От неожиданности Маша перестала плакать.
– Вы от Геннадия? Это вы привезли тех самых замечательных пиявок? Ринату они очень помогают...
Женщина явно не читала сегодняшних газет и не была в курсе последних новостей.
– Рината и его пацанов убили! – холодно сказал Макс. – А продала их его баба, Машка.
Он положил трубку.
Покрытое красными пятнами лицо Маши на глазах стало гипсово-белым. Неживым.
В Управлении ФСБ свет горит допоздна. Восемь часов, девять... Десять. Московские офисы, заводы, НИИ, даже многие магазины, оттрубив дневную смену, давно погружены во тьму. Рабочий день закончен, всем пора на родные квадратные метры, смотреть телевизор, ужинать, воспитывать детей, ласкать жен, и – спокойной ночи.
Но Лубянка не спит. Желтые прямоугольные глаза смотрят на площадь, наблюдают. Не дремлет враг, и нам дремать некогда.
Четыре окна на первом, шесть на втором. Одно – на третьем. За этим окном меряет шагами тесный кабинет подполковник Фокин. Огромному Фокину здесь явно тесно. Негде развернуться. Два шага – и стенка. Два шага – окно. На подоконнике лежит открытая пачка «Бонда», все двадцать фильтров с белоснежными срезами на месте, один выглядывает наружу. Рядом – перстень. В гладкой квадратной печатке отражается – мелькнет-исчезнет – беспокойная фигура майора.
Ему нечего делать дома. Он не любит смотреть телевизор, у него не готов ужин, у него нет детей, и жена уже три дня как уехала к матери в Пензу.
Фокин ходит, сунув руки в карманы. Квадратный подбородок и щеки обсыпала рыжеватая щетина. Глаза красные.
Всё. Уехала. Крест-накрест. В конце концов, он должен был заплатить за это. Из собственного кармана. За два ребра, за разрыв левого яичника, за небольшое сотрясение, ссадины и гематомы, за чужую сперму, за унижение, боль, страх. За смазливую блондинку Лизу из «Козерога», за Лену, Вику, Илону...
А ведь раньше у них все было хорошо, они с Наташкой любили друг друга, никто на сторону не ходил, даже мыслей таких не было. Почему же так все вышло? Почему пошло наперекосяк?
«Эти подонки, – подумал Сергей с бешенством. – Сволочи, ублюдки. Они все изгадили».
Или он сам изгадился о них. Татарин, Маз, Лобан, Атаманов... Исполнители, организаторы и даже заказчик – все наказаны. Так очень редко бывает. Но расплатились не только грязные негодяи, он сам тоже расплатился. Превратился в другого человека. Съешь печень врага и сам станешь врагом. Кто на очереди?