Михаил Петрович вернулся домой поздно. Жена отправилась на дачу, утром он собирался к ней присоединиться. В просторной трехкомнатной квартире было пустынно, сам собою поскрипывал паркет, будто бродили тени номенклатурных работников, населявших в свое время это жилище, а потом пропадавших в никуда.
Но Михаил Петрович не отличался впечатлительностью. К тому же дом охранялся. И не только сотрудниками Главного управления охраны, но и его людьми. Министру безопасности положена личная стража. И если кабинет «теневой» – дела это не меняет, просто и охрана не официальная, а «теневая». Что нисколько не снижает ее эффективности.
Он принял ванну, тщательно расчесал густые, черные, без признаков седины волосы, которыми очень гордился, с идеальной точностью сделал безупречный пробор.
Пересмотрел деловые бумаги – как по официальной должности, так и по «теневой». В блокноте текущегоконтроля записал: «Верлинов», дважды подчеркнул и поставил вопросительный знак. Исполнитель до сих пор не сообщил о сроке ликвидации, такой непорядок не мог быть терпимым.
Потом он полулежал на мягкой кровати, потягивая коньяк и трогая сенсорные кнопки дистанционного пульта. Спутниковая антенна предоставляла широкий выбор программ, но без перевода, а он совершенно не имел способности к языкам. Впрочем, это ему не помешало в жизни.
Внезапно он подумал, что потом, когда задуманное удастся, можно оснастить все квартиры руководства синхронным переводом. Мысль понравилась. Тронув кнопку выключения, он забылся в полудреме. На кухне что-то скрипело, но Михаил Петрович не обращал внимания на посторонние звуки.
Скрипел газовый кран перед печью. Он медленно, с усилием поворачивался, будто кто-то из бывших хозяев немощной рукой пытался пустить газ. Кран был довольно тугим и сдвигался буквально по миллиметру, но наконец стал в положение «открыто».
Кран духовки повернулся гораздо легче, газ пошел вначале слабо, потом зашумел во всю мощь.
Исходя из кубатуры квартиры и расположения комнат, в первую очередь спальни, наполнение должно было продолжаться от пятидесяти минут до полутора часов. Ровно через полтора часа в аварийную службу «Мосгаза» сообщили о сильной утечке в одной из квартир престижного дома современной номенклатуры.
Аварийная бригада прибыла быстро, дверь пришлось взломать, в противогазах вошли внутрь, закрыли краны и распахнули окна. Увиденное в спальне заставило вызвать милицию. Картина была совершенно очевидной. Непонятным оставалось одно: кто вызвал «аварийку»? Из-за толстых стен и насыпных междуэтажных перекрытий запах газа в соседних квартирах не ощущался. Но, в конце концов, большого значения эта неясность не имела...
– Нет, так дела не ведут! – строго сказал хозяин. – Теряешь деньги, людей, территорию. Кому нужна такая работа?
Седой стоял почти навытяжку и боялся пошевелиться. Гена Сысоев или еще кто из Юго-Западной группировки не узнали бы своего шефа. Подавленный, бледный, по спине струился холодный пот. Немудрено: он стоял на краю ямы.
На самом деле никакой ямы, конечно, не было, была одна из дач Ивана Павловича, непонятно – личная или государственная, ибо они ничем не отличались друг от друга, даже вооруженная охрана руководствовалась одними и теми же нормами сменной численности и тактики несения службы.
Но, стоя на толстом ковре, покрывающем дубовый паркет. Седой чувствовал запах сырой земли и могильный холодок, пробирающий до самых внутренностей. Слишком хорошо он знал, чем заканчиваются подобные разговоры.
– Полоса невезения, – умоляюще проговорил он. – У каждого бывает...
– Бывает, – согласился хозяин и провел ладонью по гладко выбритому худощавому лицу. Оно было несколько вытянутым, что когда-то давно давало основание для обидной клички Длинномордый. Последние двадцать лет эта кличка существовала только в мыслях осведомленных людей, а те, кто произносил ее вслух, давно истлели в сырой земле, холодок которой так отчетливо ощущал Седой. – Бывает, – повторил хозяин и усмехнулся. – Но при чем здесь я?
Он встал, прошелся по комнате, помешал угли в камине и снова повернулся к Седому – высокий, представительный, строгий.
– Слышал, воры тебя теснят, армяне? – недоброжелательно спросил он. – Может, на покой пора?
И от безобидного слова «покой» веяло смертью.
– Это ерунда, я все отрегулирую. Если вы поверите...
– Поверю, почему не поверю. – Иван Павлович подошел к бару, налил два фужера. – Сухого вина хочешь?
Седой взял фужер, поднес ко рту, но выпить не смог.
– Я всем верю. Но если меня обманывают...
– Никогда этого не было...
– Знаю. Потому и разговариваю с гобой. А иначе... Хозяин сделал выразительный жест.
– Короче, пропавшую казну я на себя повесил. На свой авторитет, свои дела, свою ответственность. И теперь ты эти деньги должен лично мне! Лично, ты понимаешь?
Седой молча кивнул. Он понял две вещи: сейчас удастся уйти живым. Но это только отсрочка.
В комнату вошел высокий молодой человек в безупречном костюме, галстуке, с трубкой радиотелефона в руке.
– Иван Павлович, вас. Сам... Тень озабоченности мелькнула на вытянутом лице.
– Слушаю. Нет, не знаю. Вот так?! Кто? Странно... Не очень я верю в случайности. Он что, пьяным был? Ну вот... Есть, понял!
Хозяин отдал трубку, и молодой человек вышел.
– Ладно, на сегодня все. Горе у нас – товарищ внезапно умер. Газом отравился. Ты проверяешь краны перед сном?
В вопросе послышался скрытый намек.
– Какой срок тебе нужен?
– Две недели, – сказал Седой наобум.
– И ни дня больше!
Все еще не пришедший в себя Седой вышел на просеку в сосновом бору и привычно нырнул в уютное кожаное нутро своего «Мерседеса». Водитель сразу тронулся с места.
– Ну как, шеф? – спросил сзади Гена Сысоев.
– Увидим, – мрачно буркнул Седой.
И вдруг спросил:
– Откуда он все знает? Про армян. Клыка?
Седой рывком повернулся к референту.
– Откуда, я тебя спрашиваю?!
Гена испуганно отшатнулся.
– Успокойтесь, шеф! Я-то при чем?
«Мерседес» вылетел из дачного поселка, просев на амортизаторах, затормозил у магистральной трассы, дождался просвета и влился в поток идущих к Москве машин.
Через час тем же путем неслась «Вольво» Ивана Павловича. Перед магистралью водитель притормозил, но педаль провалилась, не включив тормозную систему. «Вольво» с ходу врезалась в «КамАЗ», слетела в кювет и загорелась.
– Авария на сороковом километре, – доложил через полчаса по рации инспектор ГАИ. – Три трупа. Похоже, лопнул тормозной шланг.
– Отлично справляетесь, молодец, – похвалил Верлинов. – Самое главное – абстрагироваться, не входить в конкретику. К тому же очистка общества от всякого сброда – дело безусловно полезное.