– Не надо об этом, – тихо попросил индуктор. – Я никак не могу привыкнуть...
– Хорошо, – сразу согласился генерал. – Сейчас вас отвезут на мою дачу. Поживете, пока ремонтируется квартира. И сразу отметим новоселье. Жена рада?
– Не может поверить. – Индуктор чуть заметно улыбнулся. Верлинов решил, что это хороший признак.
Вальяжный господин с холеным барским лицом нервно ходил по кабинету. Два несчастных случая подряд не могли быть случайностью! Смерть ближайших соратников была кем-то блестяще организована. Но кем?
Он внимательно вспоминал события последнего времени. Неужели?.. Да, сомнений быть не может! И Иван Павлович, и Михаил Петрович собирались ликвидировать Верлинова. А тот всегда успевает нанести опережающий удар. Значит, это не миф...
Он задумался о своей судьбе. Если Верлинов разделался с отдельными, представляющими опасность личностями, то ему ничего не грозит. Если же он взялся за «теневой» кабинет, то уничтожит все существенные фигуры, а уж главную – в первую очередь!
В шкафу грудой сложены кожаные папки, дорогие записные книжки, красивые ручки. Их вручают на презентациях, симпозиумах, конференциях, которые хозяин кабинета посещает почти каждый день.
В одной ручке бесшумно включился встроенный прибор – инфразвуковой депрессатор. Тягучие волны ужаса затопили кабинет.
Господин потерял свою вальяжность, схватился за горло, глаза полезли из орбит. Тоска, безысходность и страх заполнили все его существо. Жить дальше стало физически невозможно, выход заключался только в одном...
Стоящий у правительственного здания постовой милиционер услышал звон стекла и, подняв голову, увидел падающую с восемнадцатого этажа фигуру. Высота была значительная, и падение продолжалось достаточно долго, но завершилось, как обычно. С глухим ударом об асфальт закончилось существование одного из «теневых» правительств, которое, пожалуй, имело наиболее значительные шансы на достижение поставленной цели.
Под землей ночь царит всегда. На глубине семидесяти метров длинный конусообразный снаряд полутора метров в диаметре медленно продвигался по уходящей вниз траектории. Мощная фреза легко перемалывала известняк и песчаник, вращающиеся вдоль корпуса спирали архимедова винта двигали снаряд вперед, одновременно уминая размолотый грунт в стены образующегося туннеля. Траектория движения" упиралась в точку инициирования, залегающую в ста десяти метрах от поверхности.
Земной шар поворачивался, подставляя солнцу одни участки поверхности и унося в ночную тень другие. Участок Каракумов, на котором недавно моделировалась пустыня Мохаве, все ближе продвигался к линии, отграничивающей ночь от дня. Небольшой квадрат земли расцвечивался вспышками, всполохами огня, строчками зеленых и красных трасс.
В ночном бою побеждает тот, на чьей стороне внезапность. Но застать экспедицию врасплох не удалось, поэтому перестрелка продолжалась уже четыре часа. Инфракрасные прицелы «СВД» помогали снайперам находить цели, «шмель» сжег два вездехода, четырнадцать пулеметных стволов изрядно проредили ряды атакующих.
Однако численный перевес нападающих сказывался, и, если бы не особая подготовка и выучка отряда охраны, все было бы кончено. В первые же минуты боя убило повара Вову и дублера Чена. Так и не протрезвевший Джек схватил с песка автомат и повел огонь короткими, точными очередями.
Моджахеды и Исламское освобождение охватили лагерь кольцом, которое, несмотря на значительные потери, постепенно сжимали.
– Что им надо, как думаешь? – спросил Васильев, перезаряжая раскаленный автомат.
– Не знаю. – Старший «альфовцев» сплюнул. – Но это не случайная группа. Им нужны именно мы. Может быть, главная цель – пленка...
Васильев думал так же. Утечка информации возможна всегда, причем в самом неожиданном звене цепочки и на любом уровне. И если неизвестные пришли за пленкой... Это объясняет целенаправленное упорство, которое не свойственно контрабандистам, случайным бандам, националистическим формированиям. Тогда они не отступятся...
Старший десятки выстрелил из подствольника, поспешно зарядил следующую гранату.
– Бери пояс и уходи! – внезапно сказал он. – Заберешься как можно выше и включишь самоспасатель. Ветер хороший и направление подходящее. Поднимешь шум, пришлешь подмогу и пленку доставишь. Иначе сдохнем все, и без толку.
Васильев понимал, что это единственный выход, но медлил. И удерживало его не киношное благородство – один ствол дела не решает, да и прыжок на поясе с последующим болтанием под шаром вовсе не простое дело, неизвестно, кто больше рискует – тот, кто летит, или кто остается.
Слева раздался жуткий вой.
– Прорвались, гады!
Старший десятки схватил пригоршню гранат и бросился туда. За ним скользнули еще двое из «Альфы».
Грум! Грум! Грум! – резко рванули гранаты, нечеловеческий крик тут же оборвался, раздались звуки рукопашной схватки.
Васильев рванулся на помощь, но «альфовцы» уже возвращались. В мерцающем свете догорающего грузовика было видно, что старший покрыт чужой кровью.
– Давай быстро! Рассветет – подстрелят! Держи!
Он снял деревянную коробку со «стечкиным» и надел ремень на шею капитану.
– Ладно. Ты за старшего!
Васильев привычно готовился к ракетному прыжку. Автоматные очереди, взрывы, ругательства и крики – все звуковое сопровождение бестолковой мешанины ночного боя как бы приглушилось, отошло на второй план – мыслями он был уже не здесь. Сбросил бронежилет, быстро ощупал одежду – ничего болтающегося, сунул за пазуху «стечкин», коробку с ремнем отбросил в сторону, проверил кассету в нагрудном кармане.
Ракетный пояс стоял у пустой палатки – бывшего оружейного склада. Васильев извлек из брезентовой сумки прямоугольную коробку самоспасателя, влез в широкие ремни подвесной системы, щелкнул замками. Коробка оказалась посередине груди, как и положено по инструкции. Потом поднял тяжеленные стальные баллоны, так что обтянутый губчатой резиной выступ сиденья оказался между ногами, застегнул еще один ремень. Баллоны повисли на плечах, капитан положил руки на подлокотники, взялся за рукоятки управления, сдвинул предохранитель и, будто ныряя с высокого моста, нажал кнопку пуска.
За спиной раздался грохот, огненная струя ударила в землю, баллоны рванулись вверх, сиденье, подлокотники и ремень увлекли вместе с ними и капитана.
Впечатление такое, что тобой выстрелили из пушки. Реактивная струя толкает со страшной силой, внутренности готовы оборваться, где верх, где низ – не разберешь.
Двигатель работает восемьдесят пять секунд, за это время на высоте двухсот метров можно улететь на шесть километров. Если подниматься вертикально вверх, достигнешь двух с половиной – трех километров, так никто не делает: пояс применяется для форсирования преград и внезапных атакующих прыжков.
Васильев косо взлетел на северо-восток и не собирался переходить на горизонтальную траекторию.