— Я не думаю, что мои отношения к моим родителям стоят меньше, чем твои отношения с твоими отцом и матерью.
Он услышал, как снова зашуршала газета, когда Анника вышла с кухни.
— Хорошо, — бесстрастно произнесла она из прихожей. — Возьми с собой детей, но я не поеду.
— Нет, ты поедешь, — сказал он, по-прежнему уставившись на вытяжку.
Она вошла на кухню. Он обернулся через плечо и посмотрел на нее. Анника была голая — в одних чулках.
— И что будет, если я не поеду? — спросила она. — Ты ударишь меня палкой по голове и оттаскаешь за волосы?
— Это было бы просто замечательно, — сказал он.
— Я пошла в душ.
Он проводил взглядом ее качающиеся ягодицы.
София намного круглее и соблазнительнее, и кожа у нее розовая. Анника же отдавала в едва заметную зелень, а на солнце ее кожа быстро становилась оливковой.
Она чужачка, подумал Томас. Маленькая зеленая женщина с другой планеты — колючая, бесформенная и неразумная.
Как можно жить с инопланетянкой?
Он попытался прогнать эту мысль и судорожно сглотнул.
Почему, зачем он сам так усложняет себе жизнь?
У него есть выход, но для этого он должен сделать выбор. Он может вернуть себе жизнь, по которой так тосковал, стать обладателем мягкой человечной женщины с розовой кожей, женщины, которая с радостью примет его в своей мансарде.
«Боже мой, — думал он, — что мне делать?»
В тот же миг зазвонил телефон.
Этого еще не хватало, подумал он. Это она. Зачем она звонит? Он же говорил ей, чтобы она не звонила ему домой.
Еще один звонок.
— Ты ответишь?! — крикнула Анника из душа.
Третий звонок.
У Томаса застучало в висках. Он бросился к телефону и снял трубку, пытаясь набрать побольше слюны в пересохшем рту.
— Вы звоните Томасу и Аннике, — услышал он, как будто со стороны, свои слова, произнесенные потрескавшимися от сухости губами.
— Я хочу поговорить с Анникой.
Это была Анна Снапхане. Она говорила таким голосом, словно ее душили, но Томас испытал такое облегчение, что ему стало горячо в паху.
— Сейчас, сейчас, — выдохнул он, — я ее позову.
Анника вылезла из ванны, обмоталась полотенцем и пошла к телефону, оставляя на полу мокрые следы. Острый камень продолжал немилосердно вращаться в груди, в голове неумолчно тянули свою песнь ангелы. Она прошла мимо Томаса, не взглянув в его сторону, от мужа тянуло таким холодом, что она села спиной к нему.
— Ты читала утреннюю газету? — придушенным хриплым голосом осведомилась Анна Снапхане.
— Ты с похмелья? — спросила Анника, сдвинув в сторону кусок сыра, чтобы поудобнее расположиться за столом. Томас громко вздохнул и отодвинулся на два миллиметра, чтобы дать жене поместиться.
— Да, я со страшного бодуна, но мне наплевать. Бьёрнлунд закрыла канал.
Анника отпихнула от себя хлеб, освободив еще больше места.
— О чем ты? — спросила она.
— Министр культуры только что оставила меня без работы. Это написано в газете.
Томас демонстративно отвернулся от Анники еще на четверть оборота и высоко вздернул плечи, подчеркнув свое отчуждение.
— Где это сказано? Я не видела, хотя только что читала газету.
— На первой странице вверху.
Анника приподнялась и взялась за первую часть газеты, которую читал Томас. Тот раздраженно потянул газету на себя.
— Подожди, — сказала ему Анника. — Я только посмотрю. «Бьёрнлунд изменила условия цифрового вещания». Это?
— Руководство было проинформировано вчера поздно ночью. Они тотчас вылетели из Нью-Йорка. Самолет приземлился всего полчаса назад. Их уже известили о том, что передачи отменены. В половине третьего состоялась официальная встреча, на которой было формально заявлено о закрытии ТВ «Скандинавия». Я закончу свои дни репортером на радио в каком-нибудь медвежьем углу.
— Ну послушай, — сказала Анника и толкнула Томаса коленом, чтобы он подвинулся, — не надо думать о самом худшем. Почему бы вам не открыть спутниковый или кабельный канал?
Анна расплакалась в трубку, до Анники дошла вся серьезность положения, и ей стало совестно за совет.
— Подожди, я перейду к другому телефону.
Она бросила трубку на аппарат и случайно задела Томаса, спрыгнув с высокого стула.
— В чем дело? — взвился Томас, смяв газету на колене.
— Сиди, сиди, я пойду в спальню, — сказала Анника и как была, в полотенце, засеменила через прихожую в спальню.
Там она сбросила полотенце, нырнула под одеяло и сняла трубку.
— Все должно как-то разрешиться, — были ее первые слова. — В чем проблема?
Анна собралась с силами.
— Я же тебе об этом говорила, — сердито ответила Анна, но Анника не дала ей договорить.
— Для меня это были просто какие-то технические детали, и я тебя слушала плохо, можно сказать, из вежливости. Рассказывай.
Она удобнее уселась на подушки, пока Анна собиралась с мыслями.
— Основная идея затеи с ТВ «Скандинавия» — это возможность вещания на всю Скандинавию. Это означает вещание на двадцать пять миллионов потенциальных зрителей, а это одна десятая населения Соединенных Штатов. Для того чтобы охватить такое количество телезрителей, нас должны были принимать в каждом шведском домохозяйстве, а значит, вещание надо было осуществлять через «Тераком». Меньшей целевой группой нам не удалось бы вызвать интерес американской компании.
— «Тераком»?
— Это государственная вещательная компания, часть прежнего «Телеверка», но она стала прибыльным акционерным обществом одновременно с другими.
Ангелы замолчали, смущенные отчаянием Анны Снапхане. Анника вдруг почувствовала, что камень в груди успокоился и тихо лежал теперь в груди тупой неподвижной тяжестью.
— Нет ли других компаний? Может быть, вам стоит создать свою собственную?
— Ты шутишь? «Тераком» вышел на рынок, невзирая на то что на нем уже давно все заняли другие операторы цифрового вещания. Представляешь, какую конкуренцию он выдержал?
Анника расслабилась, принявшись искать выход. При этом в мозгу открылась какая-то дверь и отпустила прочь Томаса, Софию, детей и Ваксхольм.
— Но ведь очень мало таких зрителей, которые могут принимать цифровые передачи, — сказала она, — ведь для этого надо иметь специальный ящик. Неужели это и правда играет такую большую роль?
— Пару лет назад цифровых телевизоров действительно было мало. В США аналоговые сети уже прекратили свое существование, мы отстали приблизительно на год. Большое дело — предложения правительства. Там, где цифровые сети получают такие же права, как и все остальные отрасли вещания — например, спутниковые или кабельные, — там рынок просто взрывается.