Ника знает, что это значит. Если Семеныч не рычит на звонящих, Саша, скорее всего, не выживет.
– Там у Пашки есть зацепка, надо ехать.
– Едем. Марина, спасибо тебе. В другой раз, может…
– Телефон мой запишите и свои координаты мне оставьте, теперь уж я не позволю вам потеряться. И буду ждать звонка. Пусть ваш друг будет жив и здоров, я помолюсь о нем.
– Спасибо. Сдается мне, ему сейчас нужны все молитвы, какие только есть, до единой. – Матвеев пожал Марине руку, обнял ее и прижал к себе. – Мы… встретимся еще, вот только разгребем все.
– Будьте осторожны. А я буду молиться о вас. Как всю жизнь молилась. – Марина закрывает дверь, прислушивается к торопливым шагам на лестнице.
– Мам, кто это был? – спрашивает дочь.
– Долгая история. Подожди, вот все соберемся, я расскажу.
Накинув платок и шубку, Марина бежит вниз по лестнице, потом знакомой дорожкой – к старой церкви. Там пусто, полумрак, но Марина знает, к кому пришла. Зажгла свечу, поставила в песок, а сама подняла глаза – спокойный лик Матроны Московской всегда вселял надежду.
– Тебе, Матронушка, помолюсь… за рабов божьих Нику и Максима, Доминику и Сергея… уж ты разберешься. И за раба божьего Александра. Помоги им, Матронушка, помоги, как мне помогала всегда. Им нужна помощь сейчас, спаси и заступись.
* * *
Ника лежит на заднем сиденье, голову разрывает тупая боль. Матвеев ведет машину, уже темнеет, но что это значит, если где-то там его друг Сашка Панфилов умирает, а Семеныч добрый и вежливый? Нет, так не должно быть. И думать о плохом не надо.
Что-то ударило сзади машину, ее завертело, развернуло посреди полосы, Матвеев попытался вырулить, но не смог, скользко. И обрыв – обледеневший, крутой, машина накренилась и заскрипела, наклоняясь в темноту. Ника испуганно вскрикнула, а Матвеев подумал, что здесь, похоже, кошачья тропа и заканчивается. Что-то снова толкнуло машину, и она нырнула в обрыв.
Булатов не понимал, как могло случиться, что его жизнь, расписанная по минутам, превратилась в безумную сумятицу. Он спал на раскладушке в чужой квартире, ел завтраки и ужины, приготовленные Стефанией Романовной, которая потребовала, чтоб он называл ее, как и все, тетя Стефа. Он ехал на работу, но все мысли его были заняты бледной задумчивой женщиной, что лежала в спальне, глядя в окно на падающий снег, – иногда ему казалось, что она отсутствует в своем теле, потому что взгляд ее синих глаз был далеким и отстраненным, словно видела она какие-то другие берега, а сюда погостить заглянула. И котенок на подушке рядом с ней – заметно подросший, толстый, мордатенький, – он смотрел на Булатова лениво и иронично. Он точно знал, где бродит его хозяйка.
Когда ему позвонила встревоженная Валерия, он какую-то минуту не мог взять в толк, о чем она ему говорит. Куда могла уехать Ника, которую мучили головные боли, а с лица всего сутки назад окончательно сняли повязку? Да еще вот так, никому ничего не сказав. И Макс тоже хорош…
– Как – уехали?
– Дядя Леша, в этом вся мать. Что-то прострелило, взяла и сделала. У Максима и шансов не было, она умеет людей с пути сбивать. – Марек горестно вдохнул. – Где теперь их искать? Шутка ли – Новгород, это большой город, иголку в стоге сена и то проще найти, у нее ведь нет такого количества всяких идей.
– Так-то оно так, а делать что?
– Думаю, нужно все-таки поехать за ними, глядишь, найдем… Но только Валерия еще не выходит никуда, а клуб…
– Вот ты и останешься в клубе, а я поеду. Возьму на работе отпуск, три года не брал, и поеду за ними. Может, не лишней будет им моя помощь. Выеду сейчас, к утру буду там.
Он боялся признаться себе, что едет за Никой, потому что ему невыносимо находиться далеко от нее, невыносимо не видеть ее, а мысль о том, что следующее приключение, в которое она ввяжется, может оказаться последним, заставляла его увеличивать скорость. Его серый внедорожник был приспособлен к езде по плохим дорогам, и Булатов только надеялся, что не повалит снег.
– Как она может вот так? Ну, казалось бы: живи как люди…
Он осекся. Он поймал себя на том, что пытается втиснуть Нику в те же рамки, что ее отец, и мерилом является ненавистное ею «как люди». То, чего она не принимала и избегала всеми силами, потому что хотела строить свою жизнь самостоятельно и поступать по своему разумению, а не «как люди». Булатов подумал: а как, собственно, живут эти пресловутые люди? И отчего-то вспомнилась Евгения, которая уж точно вписывалась во все социальные установки, но вот ее человеком назвать сложно. Хотя она и жила всю жизнь как люди, делая пакости и думая: ну а что, ведь и все остальные такие же! И в чем-то она права, конечно, и эта ее правота еще больше раздражала Булатова.
– Нет, малыш, ты только найдись. Крылья тебе резать я не буду, и в клетку не посажу… Но что-нибудь мы придумаем, чтобы ты не вытворяла такое, как сейчас.
То, что Ника с Матвеевым, утешает мало – Макс во многом похож на свою шальную сестрицу.
– Как я не заметил их сходства? Ведь они очень похожи, и я это видел, но толковал по-другому… Но кто мог предположить, что все так окажется…
Булатов вспомнил помертвевшее лицо Никиной матери и ее рассказ и внутренне содрогнулся. У него двое детей, от каждой жены по одному. И хотя в итоге росли они не с ним, он принимал участие в их жизни, помогал им и любил их – и они любили его. Он сумел сохранить добрые отношения с обеими супругами, и дети дружили между собой, несомненно признавая свое близкое родство. И хотя они уже взрослые, Булатов представить себе не мог, что с ним будет, если кто-нибудь из них… нет, даже подумать страшно. Родители не должны переживать своих детей. И то, что случилось с маленькой девочкой на мостике в далеком Торбине, было несчастным случаем, но то, что случилось потом, было чем-то запредельным. Он нажимал на педаль газа, потому что надо быстро найти Матвеева. И Нику. И наконец сказать ей о своих чувствах и намерениях, что за детский сад – поглядывать украдкой!
Утро застало его в пригороде – он решил искать отель, на стоянке которого стоит голубая «Хонда». Алексей включил навигатор и начал методично прочесывать улицы – от одного отеля к другому, пока на стоянке за гостиницей «Прага» не обнаружилась знакомая машина.
– Ну, вот вы где! – Булатов удовлетворенно хмыкнул. – Ладно, подожду.
Ему даже удалось задремать, но когда знакомо пискнула сигнализация, он открыл глаза и увидел Матвеева и Нику, садящихся в машину. Он совсем уж было собрался окликнуть их, но замешкался, «Хонда» отъехала, и Булатов решил догонять, но тут заметил нечто странное, чего раньше не замечал: темная машина с заляпанными грязью номерами, ранее мирно стоящая позади «Хонды», тронулась за ней. Булатов завел мотор и поехал следом. Пары кварталов ему хватило, чтобы понять, что за Матвеевым и Никой ведется слежка – достаточно профессиональная.
– Вот дьявол…