После спирта выпили самогону, закурили, разговорились. Вернее, это Полина разговорила остальных, по натуре все, кроме нее, похоже, не были говорливы. Правда, беседовали как-то ни о чем, не возникала в разговоре сердечная доверительность, ради которой, по Зининому мнению, только и стоило вместе выпивать. Ей казалось, что в этом виноват Николай: никак он не мог преодолеть свое недоверие, не к кому-то из присутствующих даже, а к жизни в целом; наверное, это передавалось и всем за столом.

Когда Зина упомянула, что набережную Вятки отделают гранитом, потому что она очень красивая, он недобро усмехнулся.

– Но я же не говорю, что это будет в ближайшее время, – заметив его усмешку, сказала Зина. – Понятно, что после такой войны есть более насущные нужды, чем эта. Но будет обязательно.

– Хочешь, чтобы я верил в завтрашний день? – на губах Николая снова мелькнула усмешка. – Я в сегодняшний вечер не верю.

Зина понимала, что для такого отношения к жизни у него есть основания. Она помнила, что мама говорила о лагерях и какие глаза были у лагерников, которым они носили хлеб и овощи с огорода.

Но все-таки она не стала задумываться о Николае. Его слова о сегодняшнем вечере направили ее мысли в другое русло.

– Леонид Семенович, да ведь вы и в комнате своей еще не были! – ахнула она. – А вдруг там спать не на чем?

– На полу можно, – равнодушно ответил он.

На фронте Зине, как и всем, приходилось ночевать в самых неприспособленных условиях, но допустить, чтобы в ее родном городе Леонид Семенович спал на полу, она не могла.

– Вам ключ выдали? – сказала она, вставая. – Дайте мне, я пойду посмотрю.

К ключу, который протянул ей Немировский, была привязана бирка с номером комнаты.

– Это на втором этаже, – взглянув на бирку, сказала Полина.

Все-то она здесь уже изучила. Не только интуиция, но и наблюдательность у нее развита отлично. Да и общительность тоже, с Николаем успела же познакомиться.

– Ну, я к себе. – Николай тоже поднялся из-за стола. – Спасибо за компанию.

Встал и Немировский.

– Прогуляюсь, – сказал он, надевая шинель.

Комната, которую отвели Леониду Семеновичу, оказалась вполне пригодна для житья. Правда, кровать была голая, но Зина решила, что сегодня возьмет подушку, одеяло и белье у Вали, а завтра принесет Леониду Семеновичу постель из дому. И приберет здесь, конечно.

«И занавески повешу», – подумала она, подходя к окну.

Окно выходило на овраг под монастырскими стенами. Со второго этажа виден был родник. Немировский сидел на лавочке и смотрел на струящуюся воду. Падающий из окон свет едва выхватывал его силуэт из осеннего мрака. Он был похож на больную одинокую птицу. У Зины сжалось сердце.

Полина подошла к роднику, когда Зина собиралась уже отойти от окна. Подошла, остановилась рядом с лавочкой, за спиной у Немировского, и положила руку ему на плечо. Он не обернулся. Как будто понял, чья это рука.

Так они замерли все. Немировский и Полина в глухом осеннем сумраке над водою, а Зина – вся превратившись в мучительный взгляд на них.

Глава 8

– Почему же он приехал именно сюда? – спросила Белка.

– Я думаю, ему было все равно, – пожал плечами Костя. – Он не мог оставаться в Ленинграде, а куда ехать, не имело для него значения. Вспомнил, что есть такой город Киров, просто название в памяти всплыло, вот и приехал.

– Не знаю, – покачала головой Белка. – А может быть, он все-таки ехал именно к твоей маме.

– Не может этого быть.

– Откуда ты знаешь?

– Тут и знать нечего. Если у человека погибли жена и дочь и нет даже их могилы, то ему все равно, где жить, и едет он куда глаза глядят. Во всяком случае, такой человек, как он.

Белка не была с этим согласна, но возражать не стала. В конце концов, Костя знает про ее деда больше, чем она сама.

Они сидели под монастырской стеной на лавочке возле часовни. Зима уже набрала силу, но холод не был пронизывающим. Это удивляло Белку – непонятно, как так получается, что она сидит неподвижно уже целый час, смотрит на морозный трепет тумана над оврагом, слушает Костин рассказ и ни капельки не мерзнет.

Родник давно уже был обихожен, в Трифоновом монастыре и помину не было коммуналок, поэтому все, что он рассказывал о том, как встретились после войны ее дед и его мама, приходилось восстанавливать лишь воображением, без всякой подмоги со стороны действительности.

«Без подмоги! – подумала Белка. – Совсем стала вятской девой. Хоть освой технологию дымковской игрушки и на работу здесь устраивайся».

Вообще-то устраиваться на работу не было никакой необходимости. С ее ноги еще лангетку не сняли, когда Белка доковыляла до ближайшего банкомата и убедилась, что денежные средства поступают на ее счет исправно и в достаточном количестве. Но никаких, кроме этого, известий от Кирилла не было, и она решила, что с возвращением в Москву лучше повременить.

Но вот, например, возможность поехать вместе с Белкой в Трифонов монастырь, по месту, так сказать, дел давно минувших дней выдалась у Кости только сегодня. И не похоже, что следующая такая возможность представится скоро. А проводить целые дни в одиночестве, то есть общаться лишь с незатейливым Севой, – от этого нормальный человек рано или поздно свихнется, и такая перспектива Белку совсем не радовала.

Правда, она не понимала, какую работу можно найти в богоспасаемом городе Глупове. В туризме? Нечего сомневаться, что на каждого желающего съездить за границу здесь уже имеется желающий эту поездку организовать, и даже, возможно, не один такой желающий имеется. И все прибывающие в Киров путешественники тоже наверняка охвачены заботой в полном объеме, поэтому вряд ли Белке стоит рассчитывать на то, что она устроится на такую работу, к какой привыкла в Москве.

Нет здесь для нее работы, дающей возможность самореализации, вот в чем дело. Всю жизнь она исходила в своем выборе именно из этого, и вдруг оказалось, что это невозможно. И непонятно, от чего отталкиваться теперь. Искать работу, чтобы – что? Даже деньги в ее нынешней ситуации перестали быть стимулом, во всяком случае, стимулом главным. Но что же тогда?..

Подобные мысли были неприятны и нагоняли уныние.

– Костя, – спросила Белка, – а где у вас здесь люди работают вообще?

Вопрос прозвучал глупо, и она не удивилась бы, если бы он вместо ответа повертел пальцем у виска. Но он, кажется, отлично понял, что именно ее интересует. Куда устраиваются на работу такие люди, как она, – ничего не умеющие делать руками, не имеющие ни связей, ни знакомств, ни востребованной специальности?

– Как и везде, – усмехнулся он. – Мечтают пристроиться в бюджетные организации. Желательно так, чтобы получать зарплату независимо от результата.