Полина покрутила в руках бокал.
– Понемногу. Не забывайте, я на больничном.
– Нормальные люди на больничном пьют больше обычного, – заметил он и наконец подцепил что-то на вилку. – Теперь закусим. – Он указал на стол. – Угощайтесь, Полина Сергеевна. – Почувствовал легкий кураж и поддержал разговор: – У супруги до меня уже был сын. Как вы понимаете, мне он приходился пасынком. Тёма был поздним и очень избалованным ребенком. Отсюда наши сложные отношения.
– Вы сказали «был»? – спросила Полина.
Кириченко развел руками.
– Представьте, он умер. Несколько дней назад его сбила машина. Я даже расстроился. В последнее время наши отношения стали налаживаться. Но факт остается фактом. Его уже нет, и эта квартира теперь – моя. Мы с его матерью официально не разводились. – Кириченко оглядел комнату. – Конечно, должно пройти время. По закону – полгода. – Он улыбнулся. – Но других наследников нет, и все достанется мне.
– Вы часто встречались?
– С кем? С Тёмой? – Кириченко пожал плечами. – Нет. Он иногда заходил ко мне на работу. Одно время даже подрабатывал в галерее. Я устроил его курьером. Работать он не любил, стал прогуливать, а потом и вовсе уволился. И это к лучшему. Все проще, чем увольнять его по статье.
Вспомнив про увольнение, да еще по статье, Кириченко сделал сочувствующее лицо.
– Мне крайне неприятен тот инцидент.
– Какой инцидент? – Она притворилась, что не понимает, о чем он.
– В кабинете Варовского. Поверьте, я стал вынужденным свидетелем вашего увольнения.
– Будем считать это досадной ошибкой, – подыграла ему Полина и скромно потупилась. Она придерживалась выбранной роли.
– Вы сегодня другая. – Кириченко придвинул к ней свое кресло. – Чем это вызвано? Неужели интересом ко мне?
– Скорее тем, что вчера я ударилась головой, – неожиданно огрызнулась Полина. Ей трудно было сдерживаться и не язвить. Придуманный образ рассыпался на глазах. – Алексей Григорьевич, вы знаете, зачем я пришла. Давайте начистоту. Что вам известно и как вы собираетесь мне помочь?
Кириченко потянулся к бутылке, наполнил бокалы и медленно провел ладонью по прилизанным волосам.
– Любой труд достоин вознаграждения. Или, если хотите, оплаты. Каждый вправе сочинять свою сказку. Эта сказка – моя. Вы явились сюда, значит, согласны принять мои условия. Если нет, – он поднял на нее глаза, – тогда вы – полная дура.
На это Полине нечего было ответить. Принимать его условия ей не хотелось. Еще меньше хотелось быть дурой.
– Та-ак… – Произнеся это слово, Полина еще не знала, что скажет дальше. Однако уже сообразила, что нужно «сматывать удочки». – По всему выходит, что наша встреча была напрасной, – сказала она и поднялась с кресла. – Не провожайте меня. Дорогу найду.
Кириченко тоже встал.
– Я думал, что вы умней.
– Мне нравится быть дурой. Если это теперь так называется.
– Порядочную из себя корчишь? – Кириченко схватил ее за руку. – Порядочные к чужим мужикам домой не приходят.
– Она не одна пришла. Она – с кузнецом. – Вслед за этими словами прозвучала затрещина.
Кириченко схватился за ухо. Оба, и он и Полина, увидели Дуло, который взялся неизвестно откуда.
– Кто вы?! Кто дал вам право врываться?! – Алексей Григорьевич на мгновение отнял руку от уха. Стало видно, что оно раздувается.
Сергей прошел к окну и быстро взглянул во двор.
– Порядочные девушки приходят на сеновал с кузнецом. На случай возникновения большой и чистой любви.
Алексей Григорьевич схватился за телефон. Дуло резким движением выбил его из рук. Мобильник смачно влепился в стену и развалился на части.
– Будем переписывать.
– Что? – сипло спросил Кириченко.
– Сказку твою. – Сергей подтащил стул и оседлал его. – Она мне не нравится. – Он кивнул на кресло, где еще недавно сидел Кириченко. – Сядь.
Тот сел.
Полина осталась там, где ее застало появление мужа. Она не знала, как реагировать на это, поэтому предпочитала молчать.
Сергей внимательно осмотрел Кириченко.
– Ну, давай, гигант секса, рассказывай.
– Что? – спросил тот.
– Отвечай на вопрос, который тебе задали.
– Я не понял…
– Тебе объяснить? – Сергей сжимал и разжимал кулак, будто разминая затекшую руку.
– Нет, спасибо, не надо, я понял, – зачастил Кириченко. – Я все понял… Полине Сергеевне нужна помощь.
– Во-о-о-от, – одобрительно протянул Дуло. – Видишь, дело пошло. – Он помотал указательным пальцем, имитируя вращательное движение. – Давай, давай дальше.
– Могу сообщить, что мне известно по настоящему делу. – Кириченко умолк, просчитывая возможность побега.
– Не останавливайся…
– Ко мне обратилась некая персона с просьбой о получении кое-какой информации.
Сергей нахмурился.
– Ясней.
– Меня попросили обеспечить доступ к рисункам, которые тогда были у Полины Сергеевны.
– У персоны есть имя? – спросил Дуло.
– Я не могу вам его назвать.
– А придется, – Сергей медленно поднялся со стула.
– Он – гражданин иностранного государства! – воскликнул Алексей Григорьевич и дернулся в сторону двери.
– Имя! – рыкнул Сергей, хватая его за шиворот.
Кириченко замер, потом выдохнул:
– Мишель.
– Дальше…
– Пиньера.
– Как он на тебя вышел?
– Его привел знакомый моей жены, который знал переводчика Пиньеры. Думаю, они искали выход на любого работника галереи, и тут подвернулся я.
– Фамилия знакомого.
– Филькенштейн. Павел Иосифович Филькенштейн.
– Та-а-ак… И что дальше?
– Я отказался. Сказал, что ничем помочь не смогу.
– Иностранец предлагал деньги?
Кириченко отвел глаза в сторону.
– Сколько?
– Тридцать тысяч…
– Рублей?
Алексей Григорьевич неожиданно ухмыльнулся:
– Долларов.
– И ты отказался.
Кириченко стыдливо кивнул.
– А если подумать?
– Не совсем…
Физиономия завхоза сделалась невыразимо гнусной. Не сдержавшись, Сергей влепил ему оплеуху.
– Не надо! – воскликнула молчавшая до сих пор Полина.
– Прости, не сдержался, – спокойно сказал Сергей.