– Ну ладно, Лора, можешь расслабиться. Красавец инспектор ушел, а сержанта твоя мать вот-вот заговорит до смерти. Я иду прогуляться. Мне отчаянно не хватает свежего воздуха. Не хочешь ко мне присоединиться?
Лора посмотрела на Имоджен и покачала головой:
– Спасибо, Имо. Но я с удовольствием просто посижу в тишине полчасика, если ты не против. Ты уже прочитала все, что я тебе дала?
Имоджен сочувственно улыбнулась:
– Да, зайка, я прочитала. И хотела бы узнать больше, но только если ты сама к этому готова. Я сказала, что хочу все знать, заполнить все пробелы, но понимаю, что ты обнажаешь передо мной душу. И это, наверное, очень трудно.
– Очень. Я не хочу тебе врать и поэтому не стану говорить, что мечтаю об этом. Но я осознаю, что обязана тебе. Иди на свою прогулку, а я обо всем этом подумаю.
Лора наконец осталась одна и была этому рада. Несмотря на то что ей нравились деликатность и такт Тома Дугласа, она с облегчением проводила его до дверей. Он оставил Бекки, чтобы «она о вас позаботилась», как он выразился, но Бекки все еще сидела на кухне вместе со Стеллой. Лора понятия не имела, о чем они могли разговаривать столько времени, но, должно быть, о чем-то важном, потому что перед тем, как Том ушел, Бекки отозвала его в сторону и они быстро о чем-то переговорили.
Одному из членов команды удалось наконец-то связаться с Аннабел. Полиция настояла на том, чтобы она немедленно ехала домой или отправлялась в полицейский участок. В любом случае, сказали ей, в течение часа в одно из этих мест подъедет старший инспектор Том Дуглас, который снимет с нее показания. Аннабел выбрала первый вариант, и Том любезно согласился отвезти все еще расстроенную Алексу к матери. И хотя Лора была невысокого мнения об Аннабел и еще более невысокого о ее материнских качествах, она понимала, что слишком расстроена и растеряна сама и не сможет дать Алексе ту поддержку и любовь, которая была ей сейчас так нужна.
Они со слезами попрощались, без конца обнимаясь и целуясь. Лора пообещала Алексе, что будет звонить каждый день и договорится с ее матерью, чтобы они могли скорее встретиться снова. Несмотря на то что Лора приходилась Алексе мачехой, она знала, что Аннабел с легкостью отпустит девочку к ней. Дочь мешала ей заниматься шопингом, салонами красоты и тому подобными вещами. Это было излюбленное времяпрепровождение Аннабел. Если опасения Аннабел насчет завещания Хьюго подтвердятся, подумала Лора, очень скоро той придется серьезно пересмотреть свой образ жизни.
Самой Лоре было совершенно безразлично, что станет с богатством Хьюго. Ее заботили проблемы куда более серьезные, чем завещание, и кроме того, теперь у нее были собственные деньги – результат некоторых удачных инвестиций. Конечно, ее средства не могли сравниться с состоянием Хьюго, но все же их было достаточно, чтобы купить достойный дом. Она никогда не скрывала от мужа, что вкладывает свои деньги и что они приносят неплохой доход, но Хьюго считал эти суммы настолько незначительными, что презрительно отмахивался от рассказов Лоры.
Он называл это «деньги на булавки».
Сейчас ей нужно было уладить кое-какие практические вопросы. Всем нужно было где-то спать. Прошлой ночью Имоджен кое-как устроилась на диване, а Лора провела ночь в кресле, большей частью просто глядя прямо перед собой в темноту. Она решила позвонить миссис Беннет и попросить ее приехать и подготовить для матери гостевой домик, как обычно. Он регулярно проветривался, потому что там всегда жила Ханна, когда привозила к Хьюго Алексу. Девочка, разумеется, спала в доме, но Хьюго не допускал посторонних, даже верную Ханну, в комнаты наверху.
Лора знала, что Имоджен ни за что не согласится ночевать в гостевом домике. Одна мысль об этом привела бы ее в дрожь – с этим местом были связаны самые худшие воспоминания в ее жизни. Значит, нужно выделить ей комнату в доме. И конечно же Хьюго больше нет, поэтому возражать будет некому.
Полицейские буквально излазили спальню Хьюго вдоль и поперек, явно в поисках следов присутствия «другой женщины», но не обнаружили ничего интересного. Разумеется, Том Дуглас не мог не пропустить тот факт, что у супругов не было общей спальни. Лора выдала какое-то малоубедительное объяснение; она сказала, что они с Хьюго решили спать в разных комнатах после того, как она выписалась из больницы.
– Хьюго уже привык спать один, а я, конечно, спала очень неспокойно, ворочалась, просыпалась, и мы подумали, что так будет лучше.
Том едва кивнул, но в его глазах светились жалость и понимание. Она вздохнула и откинулась на спинку кресла. Сейчас ей было нужно всего лишь несколько минут покоя.
Она постоянно возвращалась мыслями к тому времени перед свадьбой. Ну почему она не поняла еще тогда, что все будет совсем не так, как ей мечталось? Лора несколько раз перечитала следующее письмо к Имоджен. Как она могла быть такой слепой, это же очевидно любому дураку. И ей совсем не хотелось видеть отражение собственных мыслей на лице Имоджен.
Выход был только один. Нужно отдать Имоджен все письма. И не спрашивать у нее, сколько она уже прочитала, – Лоре не хотелось оценивать реакцию подруги. Тяжело жить даже тогда, когда о твоем позоре знаешь только ты сам. Но когда его свидетелем становятся другие люди, это невыносимо.
Август 1998 года – осталось всего две недели!
Дорогая Имоджен,
я не писала тебе уже сто лет! Это просто смешно – я строчу эти длиннющие письма и не посылаю их. Я хочу тебе все рассказать. Но пока еще рано.
Последние несколько месяцев я была очень занята. Я вдруг поняла, как много мне еще предстоит узнать! Как только наши отношения с Хьюго стали «достоянием общественности», он несколько раз ходил со мной за покупками. Вот это был опыт, доложу я тебе! И он подтвердил мои опасения по поводу моего плохого вкуса. Мне все время казалось, что продавщицы в магазинах презрительно усмехались, когда я выбирала что-то совершенно неподходящее. (Хотя как «неподходящие» вещи вообще попали в их магазин и почему там находятся, это осталось за пределами моего понимания.)
Хьюго тем не менее вел себя очень мило. Он давал мне выбрать цвета и фасоны, которые мне нравились, а потом разговаривал с продавщицами, они исчезали где-то в глубинах магазина, а когда появлялись снова, держали в руках что-то похожее на то, что подбирала я, но более элегантное. И разумеется, я говорю только о магазинах прет-а-порте. В эксклюзивных салонах моды все было по-другому – еще один новый опыт!
Теперь у меня фантастический гардероб. Ради этого стоило претерпеть небольшую неловкость. Я быстро учусь и не повторяю ошибок дважды.
Еще одним откровением стали публичные выходы в свет с Хьюго. Он знаком со множеством известных и важных людей – начиная от актеров и кончая политиками. Он в дружеских отношениях даже с самим премьер-министром! Все эти роскошные благотворительные обеды, с одной стороны, очень мне нравятся, а сдругой – отнимают кучу нервов. Все должно быть строго по протоколу. Например, я понятия не имела, как мне называть одного из младших членов королевской семьи, когда меня посадили рядом с ним на одном из ужинов. Хьюго не раз приходилось меня выручать. Мы даже разработали наш собственный язык жестов для таких случаев. Если я делаю какую-нибудь ошибку, например сама кладу на колени салфетку, не дождавшись, когда это сделает официант, Хьюго слегка сжимает губы и чуть заметно качает головой. Я это вижу и смотрю, как ведут себя другие дамы. Однажды его чуть не хватил удар, когда он увидел, как я (совсем незаметно, как мне казалось) сунула под себя свой носовой платок! Но мне было просто некуда его положить. А от супа с красным перцем у меня жутко потекло из носа! Забавно, но ни на одном из этих мероприятий я не видела, чтобы кто-то сморкался. Как у них это получается? Ну, как бы там ни было, я постоянно узнаю что-нибудь новое и все время изучаю книги по этикету, чтобы Хьюго не пришлось за меня краснеть.