Гостям, которым они были по пояс, девушки, мягко говоря, не обрадовались. Под изумленными взглядами двух задравших головы куколок Леший вдруг понял, что зря сюда пришел: никакой он им не брат, не сват и не друг; а то, что они с Хорем считали относительным порядком в своем внешнем виде, в силу теории относительности никакого отношения к этой аккуратной, оклеенной дорогущими китайскими обоями квартирке не имеет. Два «больших», с плохо выбритыми рожами, неотмываемыми запахами подземелья, в стоящей колом, замызганной одежде, выглядели здесь столь же неприлично, как бомжи с Казанского вокзала в фойе Большого театра. С той разницей, что ни одному бомжу и в голову не придет лезть в Большой театр, как, впрочем, и в Малый.
– Какого хрена вам надо? – с заслуживающей одобрения прямотой спросила Эльза, сурово разглядывая нежданных визитеров.
– Мы, это… Пожить на неделю. Мы заплатим, – неуверенно пробормотал Леший. Он еще не отошел от болезни, едва держался на ногах и не был уверен, что эти зеленые мартышки существуют в действительности, а не мерещатся в горячечном бреду.
– Совсем охренели?! А кто вас сюда звал?! – Эльза с подозрением глянула на подругу, словно оценивая ее причастность к столь дикой измене, но тут же отбросила вздорные подозрения и вновь повернулась к Лешему. – Ты думаешь, разок угостил нас коктейлями, так мы уже и родня? Можешь шляться к нам, как в гостиницу, друзей-приятелей водить? Нет, браток, тут другие деньги нужны…
– Да есть деньги! – прогудел Хорь, шаря в кармане. – Монеты антикварные есть, из них можно обалденные серьги сделать! Рубли, баксы – все есть!
Но Эльза была непреклонна.
– Валите на хер! Тут вам не ювелирная мастерская! И не ночлежка!
Как известно, крепость цепи определяется крепостью самого слабого ее звена. Инга оказалась таким звеном.
– Подожди, пусть покажет свои монетки, – вмешалась она. – И потом, нам надо выключатели починить, розетку, и из ванны вода плохо уходит, а на кухне пол горбом встал…
Подруги несколько минут пререкались, но настроение у Эльзы изменилось. Потом она уверяла, что прониклась состраданием к изначально увечной мужской сущности, и вид больного Лешего растопил лед в ее гордом, но отзывчивом сердце… Может, конечно, и так, а может, дело было в Хоре с его деньгами и монетами.
Короче, уговорились на том, что четыре дня – и большие мужики выметаются отсюда. Оплата: двести баксов и четыре монеты, – чтобы обеим хватило на сережки, вдобавок они должны выполнить необходимые работы по сантехнике, электрике, поправить полы в кухне, ну и вообще укрепить хозяйство одиноких маленьких женщин.
К концу третьего дня, в тоске глядя из окна на мусоровоз, с лязгом опорожняющий контейнер в кузов, Хорь заметил, что стал сутулиться. Даже не сутулиться – горбиться. И вдобавок сгибать ноги в коленях. Еще бы, четыре дня в этой кислотно-музыкальной шкатулке!.. Они здесь и вправду как Гулливеры в стране лилипутов.
Эльза с Ингой обустроили жилье по своему вкусу и, главное, по своему росту – нормальному человеку здесь приходилось не очень комфортно. Очень не очень.
Все маленькое, словно сперто из детского сада или куплено на каком-нибудь пигмейском мебельном рынке. На стуле одна только половинка задницы и помещается, столик до колена не достает, все шкафы и полки – по грудь, умывальная раковина – на уровне писсуара, а к унитазу сиденье такое приделано, как маленьким детям подкладывают, чтобы не провалились – с дырочкой размером в кулак. Главное – не снимается! Смешно, да.
И еще: в гостиной антресоли понаделаны – потолки-то высокие, три с половиной метра, зачем такие малышкам? Вот они комнату по вертикали и разделили на два этажа, вдоль стен галереи пустили, на них крохотные яркие диванчики поставили, мягкие веселые креслица, лилипутский журнальный столик со стеклянной крышкой – вроде лишнюю комнату сделали, ну, может, не комнату, так, типа будуара. Сейчас хорошо – спят они там. А Хорь с Лешим могут свободно бродить на нижнем пятачке, где полная высота, а чуть шагнут в сторону, и, как завзятые рогоносцы, таранят головой эти галереи и разноцветные китайские фонарики, что вместо люстр развешаны… Спят они здесь же, на полу, в углу, на ярких тряпках, набросанных Эльзой.
Хозяйки на них, как на кастрированных котов, – внимания не обращают, бывает, и голые пробегают в сортир, только выглядят они словно девчонки восьмилетние – диггеры лишь глаза крепче зажмуривают. А один раз Инга по пьянке полезла ночью к Хорю, как взрослая женщина, но тот только шарахнулся: ты что, малышка, я же не педофил… Та обиделась, но до утра все позабыла.
Так что мужики на полу спали, но половой жизни не вели – постились во всех смыслах. Всякие завтраки-обеды-ужины употребляли из посуды наподобие той, что продается в игрушечных наборах «Семья Барби». Да и есть там было нечего – в том смысле, что, во-первых, сварить нормальный борщ этим лилипуткам в голову не придет, это «еда больших людей» – «ебл» по-ихнему. К «ебл» помимо борща относятся сало, колбаса, рыба, яичница и все такое… а вот кефирчик, овощи-фрукты – это да, это «емл». Даже из спиртного они пьют только ликеры и коктейли, от которых стошнить может. Ну а во-вторых – порции. О, да. Это порции! Кошки сдохли бы с таких порций…
Зато здесь они в безопасности. Постепенно до Хоря дошло, что Леший поперся к лилипуткам не только затем, чтобы отлежаться, попить антибиотики и переждать опасное время, он действовал с дальним прицелом. Но это потом дошло, потом уже… Они приходили в себя, и Хорь честно отрабатывал за постой – в одиночку, поскольку у Лешего больничный. Перестелил полы в кухне, прочистил слив в ванной, заменил несколько розеток и выключателей… Вообще, квартирка была в крайне запущенном состоянии, сразу видно, что с мужским полом у лилипуток отношения сугубо специфические, узконаправленные, можно сказать, а с ДЭЗом никаких отношений нет и в помине.
– Так что это за уродцы были, там, внизу? – спросил Хорь, продолжая пялиться на водителя мусоровоза, который дергал рычаги, заставляя опорожненный контейнер дергаться, отдавая последние прилипшие ко дну остатки мусора. По какой-то глубокой ассоциации эти рычаги и это дерганье напомнили ему подземный проходческий щит. – Маленькие, полуголые, злые… Ты их раньше видел?
– Я много чего видел, – уклончиво сказал Леший. – Только не могу понять – что в действительности, а что в бреду…
Он все время вспоминал подземные поселения, полузасыпанные деревянные срубы, остатки обоза и не мог понять – привиделись они или были в действительности? И эти уродцы…
– Раньше, на Малой Пироговской, помнишь, ты там руку повредил?
– Угу, как же! Ты мне ее и вывернул!
– Неважно. Так вот, там вроде точно одного такого видел. Даже дрался с ним. Он мне кувалдой ногу расшиб, а я его киркой зацепил…
– Это тот, который на шести ногах? – скептически спросил Хорь. – Или на восьми?
– Лишние ноги, может, и показались. Но шишка у меня была конкретная…
– А может, и все остальное показалось? Мало ли откуда у диггера шишка? – Хорь поскреб ногтем по стеклу. Раздался отвратительный дребезжащий звук.