Эми захотелось ударить его. Вместо этого она с усмешкой произнесла:
— Отлично, у тебя что-то там торжествовало, а я занималась любовью.
Не отрывая глаз от Уоррена, Эми склонилась и провела языком по его соску. Уоррена как ветром сдуло с постели, а она едва не расхохоталась. Он был даже жалок, отстаивая свою независимость Но теперь он крепко привязан. Однако Уоррен был другого мнения. Он стремился оставить все по-старому.
— Черт меня побери, Эми, ты оказалась девственницей! Она злорадно усмехнулась:
— Я тебя предупреждала.
— Ты прекрасно знаешь, что я не верил.
— Очень некрасиво было с твоей стороны так плохо обо мне думать. Но вспомни, зла на тебя я не держала.
— Лучше бы ты обиделась.
Она следила за ним глазами, любуясь его сильным мускулистым телом. Эми ясно видела, что желания в нем еще не остыли, поэтому она подняла бровь и вкрадчиво промурлыкала:
— Ты уверен?
Уоррен понял, что сейчас не в состоянии от нее ничего скрыть, и отвернулся. Эми вновь пожалела его и подумала, что больше всего на свете она мечтает снова оказаться с ним в постели.
— Знаешь, я хотела улучшить наши отношения, но если ты хочешь, чтобы мы оставались только любовниками, пусть будет так.
Однако эти слова не приблизили ее к цели, напротив, Уоррен бросился в атаку — Черт побери, когда ты будешь вести себя как нормальный человек?
— Когда ты смиришься с тем, что я — для тебя!
Ничуть не стесняясь Уоррена, она изящно изогнулась на постели, призывая его и телом, и взглядом. «У нее это в крови», — подумал Уоррен. Не имея никакого опыта, она могла дать фору записной соблазнительнице. А где ему взять силы бороться с искушением? Обнаженная, она лежит на постели и снова соблазняет его. Для нее не существует никаких запретов, а у него нет никаких сил! Уоррен упал на колени рядом с Эми и принялся ласкать ее высокие полные груди. Соски сразу ожили, вся она затрепетала. Чуть-чуть приподнявшись, она закинула одну ногу ему за спину. Уоррен закрыл глаза и отдался чувству. Ее кожа была так шелковиста, Эми так изящна и женственна! Да, ее нельзя было назвать ребенком. Уоррен открыл глаза и стал рассматривать крутые бедра, темный треугольник курчавых волос, зрелые груди. Вся она была переполнена страстью.
Он говорил ей о разнице в возрасте. Но это был только предлог, который казался сейчас таким жалким. Да, она была красива, молода, девственна. Она превратила свою невинность в оружие против него. А впрочем, Эми и не пыталась убедить его в своей добродетельности.
Пальцы Уоррена раздвинули слегка ее ноги, он наклонился и прошептал ей прямо в губы:
— Ох и изобью я тебя за то, что ты меня обманула.
— Я не…
— Спокойно, Эми. Я собираюсь любить тебя медленно, как положено такой невинной даме.
Она тихо и удовлетворенно вздохнула, совершенно не печалясь о том, что будет дальше. Она была готова любить этого человека до самой смерти за горячую нежность, скрытую в его душе.
Эми никак не могла насытиться, она гладила и ласкала Уоррена, не чувствуя усталости. Вряд ли она сможет уснуть после сегодняшней ночи.
Она была права, говоря о перемене в их отношениях. Теперь они начали вес заново. Пока это не вело к свадьбе, но Эми не собиралась торопить события. Пусть все идет своим чередом. Уоррен постепенно привяжется к ней, а потом уже не сможет без нее обойтись. Уж об этом она позаботится.
Приходил Тайши, предлагая увести се обратно, но Эми даже не пошевелилась, Уоррен вместо возражений бросил на китайца такой свирепый взгляд, что тот попятился из каюты и молча закрыл за собой дверь. Эми не удержалась от смеха, и Уоррен закрыл ей рот поцелуем.
Эми осведомилась:
— Может, скажешь, что ты делаешь на этом корабле?
— Хотел спросить тебя о том же самом.
— Я намеревалась соблазнить человека, которого обожаю, но никто не взял на себя труд сообщить мне, что он переехал.
— Это нисколько не забавно, Эми.
— Правда редко бывает забавной, — отозвалась она сухо. — А ты почему здесь?
— Дядя девушки настоял, чтобы я отправился ее спасать, ибо она угодила в ловушку по моей вине. Эми вздохнула:
— Я так и знала, что дядя Джеймс приложил к этому руку Видимо, мне стоит принести свои извинения?
— Не стоит, — ответил Уоррен, чувствуя себя несколько виноватым. Он не сказал ей, что вмешательство Джеймса было не единственной причиной его появления у Чана.
— Тебе очень жаль расстаться с вазой?
— Несколько месяцев назад я бы переживал, но сейчас для меня это не имеет значения.
— Этим все и закончится?
— Полагаю, нет. Вряд ли они отпустят нас, когда добьются своего.
Эми села и с удивлением посмотрела на него:
— Ты на самом деле так думаешь?
— Да.
— Не очень-то честно с их стороны, — сказала она спокойно и легла обратно.
Притянув ее к себе, Уоррен спросил:
— Тебе не страшно?
— Разумеется, мне будет жутко, когда придет время. Понимаешь, в страхе ни о чем другом я думать не могу, значит, пока этот вопрос надо отложить. — Уоррен покрепче обнял Эми, словно восхищаясь ее храбростью и спокойствием. Она не плачет, не устраивает истерики из-за того, чему помочь нельзя.
Немного помолчав, Эми вдруг спросила:
— Надеюсь, ты сдался и разрешил мне тебя соблазнить не потому, что собрался умирать?
— Ты меня не соблазняла, я напал на тебя.
— Чепуха-Это был разработанный план, вернее, разработанный наполовину план, так как я не была уверена, удастся ли попасть сюда. Ну, отвечай на вопрос.
— Я не собираюсь умирать в ближайшем будущем. Этого достаточно?
— И как же ты собираешься избежать смерти?
— Мой единственный шанс — ваза, — начал объяснять Уоррен. — Надо умудриться отдать вазу, но оставить козыри на руках.
— Ты уже что-нибудь придумал?
— Пока нет.
— Чан обвиняет тебя в краже вазы, — заметила Эми с притворной небрежностью.
— Гнусный лжец, — возмутился Уоррен. — Этот мерзавец поставил ее против моего «Нереуса». Мы играли с ним в карты в игорном доме в Кантоне. Он проиграл, но рассчитывал убить меня той же ночью, чтобы вернуть себе вазу.
— Бесчестный поступок.
— Человек типа Чана честность ни во что не ставит. Для него существенно лишь исполнение собственных желаний. Совсем как для тебя. Верно, Эми? — Девушка покраснела, застигнутая врасплох, и решила не затрагивать эту тему. — Тебя бы надо поколотить за то, что попалась Чану в руки. Если бы ты сидела дома, как подобает юной леди, он бы остался ни с чем.