Дом Мака находился поблизости от дома Уоррена, и Уоррен мог бы предпринять что-нибудь и взорвать-таки Чана, но рисковать жизнью Эми? Никогда! Наконец они добрались до цели своего путешествия. Все вместе они барабанили в дверь, пока минут через пять не вышел заспанный Мак и не прохрипел:
— Кто там, черт побери? Знаете, который час?
— Мы знаем, дружище Мак.
— Это ты, Уоррен? Не может быть!
— Я тебе потом все объясню. Мы торопимся, давай скорее вазу Чана.
Мак внимательно оглядел Эми, китайцев и сказал:
— Видишь ли, я отдал ее на хранение в банк для надежности.
Уоррен усмехнулся:
— Я весьма опасался этого, но теперь вижу, что напрасно. Все хорошо. Мак, отдай ее мне.
— Парень, ты на самом деле этого хочешь?
— Да, проклятая ваза не стоит неприятностей, которые тянутся за ней вереницей. Я отдаю ее владельцу. Время, Мак! Поторопись.
Мак кивнул и исчез в глубине дома, а все визитеры остались ждать в холле. Мак оставил только одну свечку, но даже в неверном свете ее пламени было видно, как Ли снедает тревога. Уоррен догадался о причине мучений китайца. Получив вазу. Ли Лян должен убить обоих пленников! Но как это сделать, не подвергая хозяина смертельной опасности? Уоррен прекрасно понимал терзания Ли Ляна, зная фанатичное отношение китайцев к исполнению своего долга перед хозяином.
— Это невозможно, — заявил Уоррен небрежно, встретив яростный взгляд Ли. — Ты не успеешь вовремя добраться в порт. Неужели ты думаешь, что Чан готов отомстить мне ценою собственной жизни? Ваза главнее.
Ответа не последовало, и в это время вернулся Мак. Ли Лян потянулся к вазе, но Мак, конечно, не дал ее ему, а вручил Уоррену.
Эми тоже подошла поближе, чтобы наконец как следует разглядеть злополучную вещь, ради которой ее заставили пересечь океан. Несмотря на предгрозовое затишье, витавшее в холле, и то, что они еще не выбрались из этой переделки, Эми не жалела о своем путешествии. Ваза представляла собой изумительное произведение искусства древних мастеров, из тончайшего белого, почти прозрачного фарфора, украшенное миниатюрами на восточные мотивы. В другое время ваза стоила целое состояние, но сейчас ее стоимость равнялась двум их жизням.
Уоррен думал о том же самом. Он принялся медленно поворачивать вазу в руках и внезапно проговорил с убийственным спокойствием:
— Будет очень неприлично, если я уроню вазу? Китаец мертвенно побледнел и выдавил из себя:
— Ты немедленно умрешь.
— Тогда все пойдет по плану, — ответил Уоррен и, не глядя на девушку, распорядился:
— Эми, ступай в комнату и закройся там. Ступай. — Лян попытался остановить девушку, но Уоррен отрезал:
— Забудь о ней. Она тут ни при чем, разве что моя сестра ее любит. Вы получите вазу, а мы вернемся в порт без девушки.
Так они и сделали. Эми вошла в маленький кабинет, обнаружив, что в двери вообще нет замка и никакой мебели, чтобы забаррикадировать вход. Она была уверена, что Уоррен, зная об этом, просто делал хорошую мину при плохой игре, лишь бы оставить ее у Мака. Теперь Эми страшно на себя разозлилась за то, что выполнила приказание Уоррена не рассуждая.
Мак открыл дверь и сказал:
— Вы можете выходить, милочка.
— Я уже собралась это сделать, — сказала Эми недовольно, — и не стойте столбом! Достаньте скорее оружие, нам надо бежать в порт на выручку к Уоррену.
— Вряд ли Уоррену это понравится, — произнес Мак, с сомнением покачивая головой.
— А мне в настоящий момент наплевать, понравится или нет. Закрыл меня! Надо же!
— Чего вы ждете? Идемте!
Эми и Мак опоздали со своей помощью, но она и не понадобилась. Они прибежали к «Амфитрите», как раз когда Уоррен спускался по сходням. Португальское судно уже удрало, не мешкая ни минуты.
Эми не переживала, что ее поддержка не понадобилась. С радостным визгом она бросилась Уоррену на шею и даже не заметила его безучастности.
Через голову Эми Уоррен спросил Мака:
— Что она тут делает?
— Ей так же нельзя ничего объяснить, как и твоей систре, должен сказать.
Оторвавшись от Уоррена, кипевшая от возмущения Эми напустилась на рыжего шотландца:
— Я не такая, а даже если бы и была такой, что в этом плохого? А если бы ему понадобилась помощь? И нас тут не было? Кто бы ему помог? Молчите?
— Не обращай внимания, Мак, — вздохнул Уоррен. — А пытаться понять, поверь, себе дороже, — добавил он. — Эми, пойдем домой, тебе надо лечь в кровать. Все кончено. Завтра мы поищем судно, направляющееся в Англию.
Ее смягчило только слово «кровать»: она была убеждена, что разделит ее с ним. А что касается возвращения домой, можно поговорить об этом завтра. Она не может уехать тут же, не познакомившись с его родным Бриджпортом.
Когда они направились к дому, Эми спросила:
— Ну, что произошло? Ли поверил тебе, что ты расстреляешь Чана?
— Это была чистая правда, Эми.
— О, — удивилась она, — неужели?
— Пока ваза была у меня в руках, — продолжал Уоррен, — они не могли рисковать и отнять ее у меня силой. Мы дошли до «Амфитриты», и я спросил Кейтса, наведены ли орудия. Он подтвердил, и я бросил вазу Ляну.
— Бросил? О нет!
— Да, черт подери! И выражение его гнусной физиономии, когда она летела, доставило мне истинное удовольствие.
— Мне приходит в голову еще кое-что, если говорить об удовольствиях.
— Ни слова больше, — последовал сухой ответ.
Уоррен повернулся и зашагал к дому. Эми еле поспевала за ним, поэтому они шли молча. Поддерживать беседу было довольно-таки трудно. Эми зато могла размышлять и попыталась догадаться, что с ним.
Уоррен потерял бесценную вазу и ничего не приобрел взамен. Он получил ее, Эми, но, пожалуй, не считал это равноценным обменом, поскольку девушка не раз и без вазы ему себя предлагала.
Дома он незамедлительно представил ее экономке. Эми показали комнату Джорджины и дали ее ночные рубашки. В гардеробной висели старые платья ее тетки, которые она могла надеть на следующее утро.
На вопрос, не хочет ли она поужинать перед сном, она ответила, что согласна на любое блюдо, но только не рис.
Эми не стала вдаваться в подробности, тем более что для нее была готова горячая ванна — предел ее долгих мечтаний.
Ей хотелось уже лечь, но она даже не подумала забираться в постель одна. Она ждала Уоррена, но ждать ей пришлось очень долго, потому что он не собирался к ней приходить. Наконец она отправилась на его поиски. Третья по счету спальня принадлежала Уоррену. Он сидел в кресле, уставясь на неразожженный камин, с початой бутылкой виски в руках. Он не слышал ее шагов. Эми долго не решалась позвать его, понимая, что он не стремился к встрече с ней. И не только сегодня, но и в будущем.