Чудаковатый священник Росси сидел поодаль в зарослях папоротника у широкого основания вселенского дерева.
– Конечно, деревья хотят, чтобы мы помогли EDF воевать против гидрогов. Выживание Вселенского Леса и зеленых священников – ставка в этой войне, – он широко улыбнулся, показав темно-зеленые десны. – Недавно брат Сарайн, Бенето, что живет сейчас на Корвус Ландинг, задал важный вопрос. Кто-нибудь обратил внимание? Возможно, вы могли бы услышать сквозь телинк для себя. – Он завозился, пытаясь поудобнее пристроить изувеченную ногу. – Это может дать вам несколько иное представление.
В порыве чувств Сарайн бросила им:
– Давайте, вперед! Деревья вокруг вас – спросите их! Я подожду.
Зеленые священники разбрелись в разные стороны. Они касались пальцами коры и закрывали глаза, вступая в контакт со Вселенским Лесом.
Хотя Сарайн и научилась хранить спокойствие и выдержку, но внутри она горела нетерпением. Рейнальд с недоумением смотрел на нее.
Никто не ожидал, что так случится, но у Вселенского Леса было собственное знание.
Яррод первым разорвал телинк и обернулся. По морщинистому татуированному лицу струились слезы. Зеленые священники переговаривались между собой с изумленным и пристыженным видом.
– Росси оказался прав, – изрек Яррод. – Деревья пытались скрыть от нас большую часть информации, чтобы оградить от опасности. Этот конфликт намного масштабнее и древнее, чем просто месть за взорванный Онсьер. Гидроги хотят уничтожить человеческую расу, Вселенский Лес… они хотят уничтожить все.
Зеленые священники вокруг Сарайн, казалось, были потрясены и напуганы. Яррод поднял голову и смело взглянул ей в глаза.
– Да, мы присоединимся к военным действиям, – заключил он.
Нира шагала рядом со своими товарищами-рабочими от ограды родильного комплекса к скалистым холмам. Солнечный свет омывал ее изумрудную кожу, насыщая, поддерживая в ней жизнь.
Во время работы она рассказывала соседям, как девочкой бегала меж волшебных деревьев Терока, ощущая успокоительное присутствие великого леса, дремлющий разум древней сущности. Ни один из выходцев с Бертона не видел деревьев выше, чем сучковатые кусты на холмах. Большинство из них не могло даже представить себе такое, и мнившую о себе странную зеленокожую узницу считали просто выдумщицей.
Войдя в симбиоз со Вселенским Лесом, Нира стала частью живой сети. Она могла связаться с любым из зеленых священников и входить в непредставимо огромную и сложную базу данных Вселенского Леса, собранную за миллионы лет.
Но здесь, на Добро, Нира была отрезана от Вселенского Леса.
С востока подножия холмов покрывала высокая коричневая трава. Черные колючие деревья царили в низине, и Нира страстно всматривалась в листву, видя в них чахлых сородичей Вселенского Леса. Но эти деревья были другими.
Сегодня илдиранские рабочие и охрана, одетые в особую для каждого рода униформу, вывезли бригаду людей несколькими машинами к месту раскопок. Представители этих родов были выведены для работы, и им не приходило в голову, что невольники не желают проводить дни в труде на благо наместника Добро.
Задумавшись, Нира тихо говорила сама с собой:
– Некоторые из самых ловких молодых людей на Тероке обучались танцу на деревьях. Они прыгали по веткам и кувыркались в воздухе, легко порхая с одного дерева на другое, – она улыбалась, вспоминая увлекательные шоу, захватывающие дух прыжки и сложные кульбиты. – Деревья помогали им быть проворными и гибкими; никто никогда не падал.
Средних лет женщина рядом с ней равнодушно скалывала камень и копала яму в грязи. Нира вздохнула и продолжила свой рассказ. Пленники вроде бы не обращали внимания, но все равно слушали. Что еще могло занять их умы?
Надсмотрщики направляли узников в глубокие русла, где ветер и дождь обнажили древние пласты земли и драгоценный ископаемый жемчуг. Нира ручным скребком откалывала крошащийся песчаник. Это сухое русло было кладбищем древних витых раковин, окаменевших моллюсков и чего-то наподобие анемонов. Ископаемые фосфоресцирующие кости и переливающиеся скелеты полировали и врезали в очень дорогой орнамент, главную продукцию Добро… иную, нежели кровосмесительные кошмары генетического эксперимента.
Нира отскребла от камня и наконец извлекла полный завиток раковины, сохранившей перистые щупальца создания, некогда обитавшего в ней. Пальцы уже начинали гореть, но она все терла ископаемое абразивной щеткой. Прекрасное неведомое существо искрилось на солнце. Когда-то оно попало в западню, где силы природы сохранили его, превратив в камень.
И теперь, миллиард лет спустя, Нира освободила его. Зеленая жрица опустила сокровище в ящик и задумалась, вырвутся ли когда-нибудь на свободу, как это создание сейчас, она и другие подопытные люди.
Когда бригада Ниры вернулась в лагерь, их промыли колючими струями ледяной воды, бьющими под большим напором. Нира брела, мокрая и голая. И ей не избежать было оценивающих взглядов медиков, которые обследовали всех способных к деторождению женщин каждые три дня.
Скромность за века неволи была забыта. У пленников-людей были разные черты лица, темная, или молочно-белая или, покрытая веснушками кожа, но зеленая жрица с Терока выделялась на общем фоне. Нира не стыдилась своего обнаженного тела, только надеялась, что ее не сделают следующей.
Согласно суровому распоряжению Наместника Добро, Ниру оплодотворяли так часто, насколько этого требовала успешность экспериментов. Никто из других пленных людей не представлял такого «интереса» для селекции.
Один из медиков схватил ее за руку, и сердце Ниры упало. Она поплелась за ним в медицинское отделение лагеря.
Вначале, когда Ниру только поместили сюда, она сопротивлялась тому, что с ней собирались сделать. Она кидалась на докторов, пытаясь придушить их или выцарапать глаза. Но это не помогало. Охранники с легкостью усмиряли Ниру и связанную предоставляли медикам, чтобы те как угодно могли над ней издеваться. В наказание зеленую жрицу неделями держали в темноте. Позже она нашла отдушину для себя в том, что ухаживала за растениями вокруг лагерных бараков. Но охранники догадались, что могут навредить Нире, если уничтожат ее питомцев.
Она в ответ решила найти другие способы протеста.
Сейчас, в тусклом свете медицинского барака, Нира смотрела, как илдиранские врачи взяли у нее кровь, соскобы тканей, внутренние анализы, проверили состояние матки. Они разговаривали между собой, но к ней обращались разве что затем, чтобы отдать суровые распоряжения. Нира знала заранее, что должна делать, и ей было уже все равно.
Когда медики взялись за свои опостылевшие инструменты, Нира закрыла глаза. От подступивших слез жгло под веками, челюсти свело – так крепко она стиснула зубы. Прошло достаточно времени с ее последнего пребывания здесь, когда от дюжего звероподобного солдата родился сильный и тихий младенец.