Но, увы, перевоспитать потомка Земфиры и Атеко было уже невозможно. С комфортом расположившись по другую сторону стола и без спешки закурив, он обратился к коллеге с проникновенной речью:
– Донцов, ты, наверное, из тех мужиков, которые на бабу глыбою валятся и делают свою работу без всякого внимания к чувствам партнерши. Хорошо ей, нехорошо или вообще мерзко – это их ничуть не интересует. А ведь в таком важном деле нужен подход, предварительные ласки, любовные игры. Так и здесь. Я еще на порог не успел ступить, а ты уже орешь: «Давай!» Какое я поимею удовольствие, если тебе все разом выложу? Правильно, никакого. Только фрустрацию наживу. То есть состояние глубокого разочарования, вызванное неосуществленными желаниями. Я после этого страдать буду. Мучиться. И не исключено, что мое душевное неудовлетворение выльется в немотивированную агрессию.
– Так и быть, начнем сексуальные игры, – сдался Донцов.
– Ну тогда слушай. Заявился я, значит, на хату, где эту козу держат. Живет она там, скажу я, припеваючи. Жрет от пуза, курит американские сигареты и смотрит по телевизору передачи из жизни животных. Особенно про обезьян любит. Родня ейная, как-никак. Свобода девахе предоставлена полная. Ходит по всей квартире, спит в комнате одна, бычки выкидывает в форточку, на кухне сама себе чай заваривает. Только когда охранник в туалете сидит или за покупками в магазин бегает, ее наручниками к батарее пристегивают, предварительно лишив всех предметов, способных заменить отмычку.
– То есть какое-то время она все же бывает одна, – уточнил Донцов.
– Естественно. Когда на цепи сидит, когда нужду справляет и когда спит. Не полезешь ведь к ней под одеяло. Хотя ночью охранник регулярно заглядывает в спальню… А ты чего боишься? Суицида?
– Я уже и сам не знаю, чего бояться. Кстати, как ты считаешь, одного охранника достаточно?
– Если надо будет, он ее пальцем раздавит, как жужелицу. Пикнуть не даст.
– А вдруг она его сковородкой по голове? Или вилкой в сонную артерию?
– Вся посуда там одноразовая. Колюще-режущие предметы отсутствуют. Самое грозное оружие – зубная щетка.
– Опытный человек и зубной щеткой может много бед натворить… Ладно, валяй дальше.
– Осмотрел я там все внимательно, сделал необходимые замечания и попробовал с ней заговорить…
– По-каковски? – поинтересовался Донцов. – Или ты вьетнамский знаешь?
– При чем здесь вьетнамский… Существует простейший язык международного общения, понятный всем нормальным людям даже без предварительной подготовки. Кулак под нос – значит угроза. По голове погладили – молодец. Ну и так далее. Вот в таком плане мы с ней и общались. И вижу я, что девчонка с последнего раза сильно переменилась. Тогда как мышонок дрожала, дверного скрипа пугалась, при виде каждого нового человека в комок сжималась. А теперь ничего, лыбится даже. И главное, глазками так и стреляет, так и стреляет.
– Она что – флиртовать с тобой пыталась?
– Да нет же! Изучала она меня. Присматривалась. А улыбочки строила только для понта.
– Зачем тебя, Саша, изучать? – усомнился Донцов. – Ты и так весь как на ладони.
– Это тебе, суконной душонке, такое кажется… А чуткие женщины сразу ощущают во мне загадку. Впрочем, это не важно. Важно, что у девчонки настроение изменилось. С чего бы это, думаю. В ее положении особо веселиться нечему. Значит, каких-то перемен ждет. Или маляву с воли получила. Подзываю охранника и в его присутствии произвожу личный обыск.
– Опять ты за свое! Закон для кого пишется? Смотри, нарвешься на неприятности.
– Да ладно… Какие тут могут быть сантименты… А если она бритвочку под стелькой носит? Короче, ты не бранить меня должен, а, наоборот, – другим в пример ставить. Вот что я у нее в брючном кармашке нашел.
Цимбаларь предъявил свернутую в трубочку записку, на которой характерным почерком Лукошникова было что-то написано не по-русски.
– Древнегреческий, – констатировал Донцов, опознав в тексте такие приметные буквы, как «сигма» и «омега». – Понеслись в Институт языкознания. Остальное доскажешь по дороге.
Как назло, все знатоки древнегреческого, в том числе уже известная Донцову парочка, подались за город на конференцию «Структурная типология языка», но в конце концов нашлась юная практикантка, не устоявшая перед чарами Цимбаларя, а главное, кое-что кумекавшая в избранной профессии. При помощи словаря она за полчаса сделала дословный перевод записки.
Состояла та всего из пяти предложений и смысл имела довольно туманный: «У нас все готово. Долгожданный гость появился на горизонте. Время и место остаются прежними. Теперь все зависит только от тебя. Эдгар тебе поможет».
– Обстановка накаляется. – Донцов и мял записку, и смотрел ее на свет, и даже нюхал. – И это хорошо.
– Почему? – поинтересовался Цимбаларь, всегда старавшийся добывать свой хлеб малой кровью.
– Труднее всего достать противника, отсиживающегося в глухой обороне. А атакующего ловят на контратаках… Ты звякни на всякий случай охраннику. Пусть с девчонки глаз не сводит.
Спустя четверть часа, когда диск допотопного телефонного аппарата, фигурально говоря, раскалился от безуспешных попыток дозвониться до нужного абонента, Цимбаларь зловеще изрек:
– Не хотят трубку брать. Или уже некому.
Дальнейший обмен мнениями между коллегами проходил в машине, кратчайшим путем мчавшейся к месту заключения хрупкой азиатской девушки Доан Динь Тхи.
– Как эта записка могла попасть к ней? – ломал голову Донцов. – Адрес квартиры знают считанные люди. Не замешан ли здесь охранник?
– Он только утром узнал, куда именно его посылают дежурить, – возразил Цимбаларь.
– Постучали в дверь и передали записку вместе с пачкой денег.
– Лестничную площадку контролирует телекамера. Охранник отключить ее не может.
– А подбросить записку в квартиру реально?
– Как, через мусоропровод? Дверь двойная. Этаж десятый. Балконов нет. Соседи – проверенные люди.
– Ладно, с этим как-нибудь потом разберемся. Давай подумаем над текстом. – Донцов развернул записку, которую все это время не выпускал из рук. – Первая фраза: «У нас все готово». Что у них готово? Новое преступление, побег, военный переворот в Уганде, борщ с пампушками?
– Готово то, что они заранее наметили. Больше тут добавить нечего.
– Допустим. «Долгожданный гость на горизонте». Как это понимать?
– Появился кто-то, кого долго ждали.
– А почему на горизонте?
– Появился-то он появился, но поздороваться за ручку еще не успел. На подходе, так сказать.
– «Время и место остаются прежними». Здесь как раз все понятно. Знать бы только это время, а главное – место. «Теперь все зависит от тебя». Смекай, Саша, смекай. У тебя получается.