– Займитесь-ка лучше этим, – распорядился Дэвин. Роуэн записывал указания.
– Да, сэр. Будет сделано, сэр.
– Теперь мы всех охватили? – спросил губернатор.
– А бездомные? – спросила Бентхофф.
– Не на этих выборах.
– Они не голосуют, – иронически заметил Дэвин.
– Да, на следующих выборах. Все рассмеялись. Это помогло разрядить обстановку. Бентхофф просмотрела список, лежащий перед ней на столе.
– Итак, мы обсудили телевизионную рекламу, ее радио версию... плакаты, рекламные листки для общественного транспорта...
– Мы купили места для рекламы на двадцати автобусных маршрутах.
– Хорошо. Наклейки на бамперы, афиши во дворах, воздушные шары... – Дэвин перелистнул страницу блокнота. – Не говоря уже о публичных выступлениях. У вас будет очень напряженный график работы, господин губернатор.
– Где намечены выступления? – спросил губернатор. Роуэн пробежал глазами по списку.
– О, в самых разных местах. В университете, в Союзе учителей...
Губернатор спросил Дэвина:
– А есть места, где может появиться наш пророк? Роуэн уставился на Слэйтера непонимающим взглядом.
– Сэр?
Дэвин уклончиво пояснил:
– О, один наш старый друг. Один из самых преданных последователей губернатора.
Джон с грохотом опустил трубку на рычаг. Он полностью проснулся и не мешкая выскочил из постели, лихорадочно нашаривая одежду. Была среда, восемь тридцать две утра. В магазине произошел несчастный случай. Отец пострадал. Бадди не уточнил, насколько серьезно, но очень настойчиво сказал:
– Вам лучше приехать побыстрее.
Час пик. В северном направлении по запруженной междугородной трассе поток транспорта еле двигался; но противоположная сторона магистрали была свободна. Не терзя ни минуты, Джон добрался до Индастриал-стрит и понесся к магазину отца через промышленный район, по узким проулкам, через железнодорожные переезды. Он увидел зажженные мигалки за несколько кварталов от здания склада.
Джон обогнул здание, въехал во двор через большие ворота и резко затормозил возле двух полицейских машин. Рядом с погрузочной платформой стояла «пожарная» машина и машина «скорой помощи». Пожарный с каким-то кабелем в руках поднимался по лестнице на погрузочную платформу.
На платформе Джон заметил Бадди Клеменса, который при виде него бешено замахал руками. В мгновение ока Джон оказался рядом с ним.
– Что случилось?
Бадди преградил ему дорогу.
– Джонни, давай пройдем в офис.
Джон оттолкнул Бадди в сторону и бросился внутрь; пробежав мимо офиса, мимо проходов номер восемь, девять и десять, он вылетел на просторную площадку, где хранились оцинкованные трубы.
Представшая перед ним картина долго будет преследовать Джона, возникать перед его внутренним взором всякий раз, когда он будет закрывать глаза.
Пожарные суетятся, поднимая и перенося в сторону длинную тяжелую трубу. Цепи, крюки, вороты. Крики.
Стойка держателя валяется на полу, согнутая и расплющенная.
Тяжелые двадцатифутовые трубы рассыпаны по всему полу, словно карандаши.
Люди в белых халатах возятся со своими инструментами, ходят... но без спешки. Они ведут себя так, словно спешить некуда.
Полицейские с мрачными лицами наблюдают за происходящим, тихо переговариваются по рации.
Какой-то парень с фотокамерой делает снимки.
Белая простыня на бетонном полу, накрывающая...
Джимми Лопес заметил Джона и торопливо направился к нему, преграждая путь.
– Джонни, держись, дружище. Просто держись. Джон попытался обойти Лопеса, но тот намного превосходил его в весе и размерах.
– Джимми, что случилось?
Джимми удержал его, потом умудрился развернуть спиной к месту происшествия. Он мягко сказал:
– Джонни, твой отец мертв. Он погиб. Слова не дошли до сознания. Джон по-прежнему пытался повернуться и посмотреть.
– Что случилось?
– Твой отец погиб в результате несчастного случая. Постарайся это понять.
Страшная боль осознания пронзила сердце, словно копье. Джон покачнулся и схватился за полку. Джимми поддержал его, обнял, не давая упасть.
– Пойдем в офис, там ты сможешь сесть, – сказал Джимми, направлчя его сильной рукой.
Все расплылось у Джона перед глазами. Казалось, он сейчас задохнется. Дыхание стало прерывистым, поверхностным. Он сотрясался всем телом.
Джимми провел его в дверь офиса и усадил в кресло. Джилл сидела за своим столом, совершенно вне себя от горя, и жалобно скулила, зажав рот стиснутыми кулаками; время от времени она украдкой бросала полный ужаса взгляд в окно офиса, а потом отворачивалась с душераздирающими стонами.
– Ваш муж уже выехал? – спросил Джимми. Она не могла ответить. Джимми снова спросил мягким голосом: – Вы связались с Кевином?
Джилл кивнула.
– Он приедет забрать вас? – Она снова кивнула.
– Хорошо. Просто сидите здесь и никуда не выходите. В офис вошел Бадди Клеменс, он поддерживал Чака Кейтсмана. Чак, косматый, усатый верзила размером с танк, прижимал к груди правую руку и безостановочно сыпал проклятьями. Его правая рука была обмотана бумажными полотенцами, сквозь которые проступала кровь. Чак упал в кресло, откинул назад голову и выругался в страшной ярости. Потом он обмяк всем телом и зарыдал. Бадди бросился в ванную комнату и возвратился с новыми бумажными полотенцами.
– Врачи сейчас придут. – Бадди говорил лихорадочным, звенящим голосом. Просто сядь и успокойся. Просто успокойся.
– Я не мог вытащить его из-под труб, – прорыдал Чак. – Я не мог разобрать завал.
– Все в порядке. Тебе нужно успокоиться.
– Что случилось? – требовательно спросил Джон.
– Джонни, – прорыдал Чак, – Джонни, прости меня! Я не смог вытащить его из-под труб! Джон выругался и закричал:
– Чак, да что случилось?
– На него обрушился штабель труб. До Джона не дошло. Он просто не мог понять смысла произнесенных слов.
– Что значит «обрушился»?
Чак бессильно откинул голову назад и снова зарыдал.
– Чак, какой штабель труб? Чак с трудом взял себя в руки.
– Больших оцинкованных труб. Двухдюймовых, однодюймовых, полуторадюймовых. Я просто ничего не понимаю. Я не понимаю, как такое случилось. Вся эта махина весила тонну. У нас никогда не случалось ничего подобного.
– Ты присутствовал при этом?
– Нет. Я появился здесь в восемь часов и увидел всю эту кучу труб на полу, а потом... – Он с трудом подавил рыдание и вздохнул поглубже. – А потом я увидел Джона под трубами. Я старался разобрать завал, но труб было слишком много. Я попробовал поднимать их автокаром, но все трубы были погнуты, их было не подцепить. Я попытался разобрать их руками, но они скатывались обратно, потом мне раздробило пальцы, ия сдался. Я просто ничего не мог поделать.