Лесли старалась говорить сдержанным тоном, но содержа-ние вопроса свидетельствовало о ее нарастающем раздраже-нии.
– Вы, часом, имеете в виду не нечто, больше похожее на«очередную провалившуюся попытку противников абортовнарушить закон о сохранении тайны частной жизни»?
– Ну, если место имела именно такая попытка, мы должнысообщить об этом.
Лесли наконец поверила, что слух ее не обманывает, и ееактерские способности начали ей отказывать. Она не могласкрыть свой гнев.
– Тина... Я рассказала вам суть сюжета... халатность вра-чей... убийство невинной девушки... растерянные родители, ко-торые ничего не могут сделать. Именно такой сюжет я хотеласделать, и сюжет этот не состоялся. Он снят с повестки дня.
Тина слегка пожала плечами и чуть склонила голову кплечу.
– Взамен ты получила другой материал, и мы можем ис-пользовать его. Так что твои труды не пропадут даром.
Лесли попыталась найти довод, который можно было бывысказать вслух.
– Я не могу... Тина, Брюверы доверились мне. Они поло-жились на меня. Я не могу вывернуть сюжет наизнанку и при-дать ему смысл противоположный задуманному.
Тина приняла обеспокоенный вид школьной учительницыи сказала:
– Лесли, мне кажется, в тебе говорит идеалист-крестоно-сец. Сейчас речь идет о новостях, а не о твоих личных сообра-жениях.
Пощечина. В последнее время Лесли получила слишкоммного таких пощечин, особенно от этой... этого... исполнитель-ного директора программы новостей. Она попыталась овла-деть собой, но чувствовала дрожь в руках. Теперь голос ее слег-ка прерывался, когда очень тихо, очень осторожно она предуп-редила:
– Пожалуйста, не пытайтесь воздействовать на меня по-добными доводами. Я работаю на студии уже шесть лет, и выочень хорошо знаете меня.
Тина пропустила предостережение мимо ушей, словно ожидала его.
– Лесли, я поручаю тебе сделать сюжет. Он остается за то-бой. Все, что от тебя требуется, это подготовить его к пятича-совому выпуску. У тебя еще есть время взять интервью у мис-сис Брювер, а мы срочно послали съемочную бригаду в Жен-ский медицинский центр – за комментариями к случившемуся.Сюжет практически готов. Все, что от тебя требуется, это на-писать текст, прочитать его, подготовить видеоматериал.
Лесли знала, просто знала, что Тина уже поручила это зада-ние другому репортеру, когда сказала:
– Тина, я не могу. Я не могу так передергивать смысл сю-жета. Я не могу так поступить с Брюверами.
Тина беззаботно склонила голову к плечу и сказала:
– Ну что ж, Мэриан Гиббоне согласна взять этот сюжет,если ты отказываешься. Просто отдай ей свой материал и ви-деозапись, сделанную сегодня утром. Пусть она его подготовитк эфиру. Таким образом, ты ничем себя не запятнаешь, о'кей?
– Тина... это был мой сюжет!
– Он по-прежнему твой, если только...
– Вы прекрасно знаете, что Мэриан с ним сделает.
– Я не могу уделить тебе весь день, – сурово сказалаТина. – Короче, ты берешь сюжет или нет?
Лесли поднялась с кресла и попятилась к двери, борясь сприступом дурноты.
– Я не могу. Я не могу пускать такой сюжет под своим име-нем.
– Тогда принеси мне видеозапись, чтобы Мэриан моглаприступить к работе. У нас времени в обрез. – Тина взялатрубку телефона. Лесли не двинулась с места. Тина гневносверкнула глазами. – Итак? Давай начнем шевелиться. Тыдолжна подготовить сюжет о Шуте Гороховом, а мне нужнопросмотреть утреннюю видеозапись!
Лесли вышла из кабинета Тины и быстро пошла через от-дел, лавируя между столами; нот ее подкашивались, и по путиона несколько раз наткнулась на перегородки и столы. Потомона рухнула в свое кресло в состоянии, близком к обморочно-му. Она должна подумать. Как ей поступить? Знал ли обо всемэтом Бен Оливер? Кому принадлежало это решение? Леслинужно было успокоиться, прежде чем говорить еще с кем-то.
В углу ее монитора мигал маленький символ, изображаю-щий почтовый ящик. Она нажала на клавиши, вызывающиесообщение на экран компьютера. Ей звонила Дин Брювер ипросила перезвонить.
Лесли взяла телефонную трубку и набрала номер. Она догадывалась, о чем пойдет разговор.
– Алло? – раздался в трубке голос Дин.
– Дин, это Лесли. Как у вас дела?
В голосе Дин слышались сомнение и тревога.
– Я даже не знаю. Я думала, наша история не годится дляновостей, а теперь, похоже, за нее уцепились. И я просто хоте-ла поговорить с вами и выяснить, что происходит.
– Я... – Лесли не знала, каким тоном и что говорить. – Выуже разговаривали с какими-нибудь репортерами?
– К нам приезжали телевизионщики с Двенадцатого иВосьмого каналов сразу после моего возвращения домой, а по-том я разговаривала с журналисткой из вашей телекомпании.
– Мэриан Гиббоне?
– Да. Она представилась вашей подругой...Лесли возвысила голос, несмотря на все усилия сохранятьспокойствие.
– Она уже была у вас?
– Да. Она уехала с час назад.
Лесли потребовалось несколько мгновений, чтобы перева-рить услышанное.
– Так вы... вы дали ей интервью?
– Да. Она работает для Шестого канала, поэтому я охотнопоговорила с ней, но я не поняла, почему приезжала она, а невы. Этот сюжет пойдет сегодня в вечернем выпуске?
Что еще могла Лесли ответить?
– Ну... Думаю, да, Дин. Наверное... Наверное, ситуация из-менилась.
– Знаете, я сначала удивилась, но думаю, все в порядке.Мэриан была очень мила. Я рада нашему знакомству.
– А о чем она спрашивала вас? О чем вы говорили?
– О, обо всем. Я рассказала ей о запросе на медицинскиедокументы и о том, как мы ничего не нашли в клинике; а онаспросила меня, откуда я знаю, что Энни умерла в Женском ме-дицинском центре, и я рассказала ей о заключении патолого-анатома и о показаниях Мэри.
«Нет, нет, НЕТ, Дин!»
– Вы рассказали ей про Мэри?
Дин заняла оборонительную позицию.
– Я ничего не говорила про саму Мэри. Я просто сказала,что у нас есть свидетельница, имени которой я назвать не могу,и свидетельница эта видела Энни в клинике.
– И как... Я имею в виду, Мэриан отнеслась к вашему рас-сказу... сочувственно? Она вам поверила?
– О, мне она показалась очень милой.
«Как будто это что-то значит», – подумала Лесли.
– А что репортеры с других каналов? Они задавали такиеже вопросы?
– Ну... они сказали, что слышали о нашем конфликте сЖенским медицинским центром и собираются сделать сюжет,и они хотели знать, что мы предприняли и что мы знаем.
– И вы говорили прямо в камеру?