Ахмет не доставил тете Мане дополнительных страданий и не рассказал о компании, в которой согрешил ее мужающий племянник. Сказал, что тот встретил товарищей по классу, а так как сильно устал с дороги, то оказался слаб.
* * *
Утром Андрей долго лежал, стараясь сообразить, что же вчера произошло. Его мозг, намеренный, видно, оберегать своего хозяина от излишних травм, сначала вспомнил, как тот общался с железнодорожниками, и долго не отдавал ему память о беседе с Беккером. Об этом Андрей вспомнил, лишь когда умывался, и ему стало так гадко, что он чертыхнулся. Тетя Маня услышала и пришла в негодование. Она решила поговорить с племянником, так как догадалась, что в Москве тот подвергается дурным влияниям.
Но Андрей опередил ее просьбой об опиуме для мадам Беккер, чем вызвал к жизни вспышку сочувственной деятельности тети Мани. Оставив Андрея завтракать, она убежала к Беккерам.
Тут появился Ахмет. Он отказался завтракать с Берестовым, но посидел с ним за столом и даже выпил чашку кофе. У Андрея разламывалась голова, но он был рад, что Ахмет пришел.
После завтрака Андрей почувствовал себя лучше. Он увел Ахмета к себе. Тот закурил папиросу «Сафо» и сообщил, что приучился к курению в Петербурге в тяжелые дни трат и загулов, и сказал потом:
— Я тебе друг или не друг?
— Друг, — согласился Андрей.
— Я могу достать тысячу рублей. Правда, не знаю, нужно ли это.
— Ты не веришь Беккеру? — спросил Андрей.
— Я не верю ему, но верю, что Беккеру позарез нужны деньги.
— Но если ты не веришь, зачем ты хочешь это сделать?
— Зачем от татарина логики ждать? — сказал, затягиваясь, Ахмет. — Мы в университетах не обучались.
— Мог бы уже быть в Сорбонне.
— Нет, не это мне на роду написано, — сказал Ахмет. — Образованным будет лишь мой бледнолицый друг. А мы, краснокожие ирокезы, будем темными, но богатыми.
Ахмет поднялся. Маленький, подтянутый, четкий в движениях. Из заморыша первых классов он вырос в красивого мужчину. Андрей чуть не сказал ему об этом. Потом решил, что это глупо. Вместо этого спросил:
— Откуда у тебя тысяча?
— Как ты можешь догадаться — она не единственная. С единственной я не расстался бы даже ради тебя. Адье.
Андрей проводил Ахмета до дверей, вернулся, посмотрел на часы. Было около одиннадцати. Голова болела по-прежнему. Андрей пошел на кухню, сварил еще кофе, но пить его расхотел, а решил полежать, пока не вернется тетя.
Он лег, и его снова начало трясти.
Когда Мария Павловна через час вернулась домой, он даже не смог встать, чтобы ее встретить. Тетя Маня начала рассказывать, как ужасно у Беккеров… потом осеклась, потрогала лоб Андрея и тут же притащила градусник. У Андрея было тридцать восемь и пять. Он все же простудился в поезде — или вчера в семинарском саду.
* * *
К счастью, у Андрея оказалась не пневмония, а просто жестокая простуда, которая прошла через три дня. Тетя Маня никого к нему не пускала, да и чувствовал Андрей себя так дурно, что не хотел никого видеть. Он лежал и думал, снова и снова повторял разговор с Колей и другие разговоры, которые хотел бы повторить иначе.
На третий день он решил поехать в Ялту и даже оделся, но почувствовал такую слабость, что лег снова на диван в гостиной.
Тут вернулась тетя и застала Андрея одетым. Она рассердилась, тем более что снова поднялась температура. Но Андрей так покорно съел все порошки, которые ему было положено есть, что тетя смягчилась. Она рассказала, что была у Беккеров. Елизавете Юльевне лучше не становилось, но боли мучили меньше. Тетя все хвалила Нину — какая она заботливая и несчастная. Она может стать кому-то замечательной спутницей жизни.
— А как Коля? — спросил Андрей.
— Вроде бы собирается уезжать. Ему надо в институт. Он подает большие надежды, и его намереваются оставить при кафедре. Ему очень трудно в Петербурге. Приходится работать вечерами — ведь семья ничем не может ему помочь.
Мария Павловна повторяла слова Нины.
Убедившись в том, что Андрей ухожен, тетя отправилась на какое-то дамское заседание, а к Андрею пожаловали неожиданные гости: Ахмет и Маргарита.
Сочетание было невероятным, но объяснимым.
Оказывается, Ахмет увидел Маргариту на вокзале, узнал ее и отвез до дома Спиридоновых — ее дальних родственников, к которым она приехала погостить. Маргарита, разумеется, Ахмета не признала, но когда он представился, обрадовалась и попросила помочь ей встретиться с Андреем. Уверения Ахмета, что Андрей болен, не были приняты во внимание.
За полгода, что они не виделись, Маргарита похудела, крупный нос еще более выдавался вперед из запавших щек, непослушные вороные волосы выбивались из-под маленькой шляпки, глаза сверкали из глубоких глазниц, окаймленных длинными ресницами и перекрытых куполами бровей.
Маргарита была одета дорого, модно, но неопрятно, с подчеркнутым презрением к одежде, что может позволить себе лишь весьма состоятельный человек.
— Не вставай, — сказала она Андрею.
Шляпу Маргарита снимать не стала, с Андреем она вела себя как старая близкая приятельница и, когда он хотел поцеловать ей руку, сама поцеловала его в щеку и сказала:
— Если я заражусь от вас — придется вам за мной ухаживать.
— Нет, я его не допущу, — сказал Ахмет. — И не надейтесь.
Они уселись вокруг стола в гостиной, Андрей поставил на стол вазу с зимними яблоками.
— Вы бледный, — сказала Маргарита. — Но это вам идет. Это романтично.
— Расскажите о себе, — попросил Андрей. — Мне кажется, что я вас вечность не видел.
— Что со мной станется! — сказала Маргарита. — Все по-прежнему. Живу в Одессе, хожу в эту проклятую гимназию. Вырвалась сюда на каникулы.
— Я не знал, что Спиридоновы ваши родственники.
— Дальние, — сказала Маргарита. — Но я у них уже останавливалась раза два по дороге в Ялту.
Излишняя оживленность Маргариты была неестественна. Как и сам ее приезд в зимний Симферополь. Может, она хочет что-то рассказать Андрею, но стесняется Ахмета?
— Угощайтесь, — сказал Андрей. — Это хорошие яблоки из собственного сада. — Он показал на окно. Под ярким зимним солнцем была видна единственная тетина яблоня. — Вы в Ялту не собираетесь? — спросил Андрей.
— Я еще не решила, — сказала Маргарита. — Это зависит от моих дел.
— Какие еще дела? — возмутился Ахмет. — Какие могут быть дела?
— У каждого человека могут быть дела.
— Вы давно видели Лиду? — спросил Андрей.
— Я ее не видела с лета, — сказала Маргарита. — Но мы регулярно переписываемся. У нее все в порядке. А вы скоро выздоровеете?